— Видимо, у сказочника есть куда более важные дела, чем заточённая в его башне принцесса, — криво улыбнулась Василиса и прикрыла глаза.

— Занят. Чуть позже сам перезвонит. Лекарства приняла?

— Приняла.

— Хорошо. Спи теперь. Я разбужу, когда надо будет принимать новую дозу.

— Угу, — на удивление, не стала спорить со мной, просто согласилась.

И правда быстро уснула.

Я же лежал, втыкал в потолок и думал…

О том, что многое бы отдал за то, чтобы она лежала рядом со мной по собственному желанию, а не вынужденно, потому что я ей в очередной раз не оставил выбора. На кухню я отправился, когда Василиса окончательно забылась крепким сном. Там, под неусыпным контролем заботливой управляющей поел, после чего отправился обратно наверх. Ненадолго задержался у двери в спальню Игната, после чего ушёл, оставив ту открытой. Как и свою. На всякий случай. И не зря. Не прошло и часа, как тишину этажа огласил протяжный стон, наполненный неприкрытыми страданиями.

Сонная нега слетела с моего сознания в одночасье. Сам не заметил, как оказался на ногах, а затем сидящим на постели подле Василисы. Ровно в момент, когда с её губ сорвался новый стон, переходящий в хныканье.

— Василиса, — позвал девушку, осторожно тронув за плечо.

Ответом мне стал новый скулящий звук.

— Василиса, проснись, — потянул её на себя, усаживая, прижимая к себе. — Это просто сон, слышишь? Проснись.

Если и слышала, то не реагировала, или считала мой зов продолжением сна, не зря хрупкие пальчики вцепились в мою футболку, смяв её в районе груди.

— Не надо, — послышалось следом тихой мольбой.

Такой проникновенной, что меня самого почти наизнанку вывернуло.

— Василиса, — позвал снова. — Давай, моя, просыпайся.

И снова она хныкала в моих руках.

— …сделаю, как ты хочешь, пожалуйста, только прекрати…

Шумно втянул в себя воздух, стараясь найти в себе точку опоры. Потому что… Что за хрень с ней творилась?!

— Василиса! — повысил голос и… ласково провёл пальцами по её щеке. — Лисёныш… — позвал уже гораздо тише.

Та замерла на мгновение, а затем…

Мой мозг разнесло на тысячи атомов.

В момент, когда её губы коснулись моих в полном отчаяния поцелуе.

Всё. Финиш…

Василиса

Холодный ветер пробирает до костей. Под моими ногами должен быть щебень, ведь я точно помню, чем засыпано пространство внутри ангара, но под моими ногами острые осколки льда. Они причиняют боль при каждом шаге. Но я не могу остановиться, я должна идти.

Куда?

Туда, где стоит на коленях, опустив голову, тот единственный, что дожидается меня здесь. Нет, совсем не незнакомцы, как прежде. Его руки заведены за спину и связаны. Я должна хоть как-то ему помочь, но не знаю как, да и тот, кто меня сюда приводит, не позволяет. Игнат оказывается рядом с Ярославом первым. Я не успеваю, ведь под моими ногами лёд, и он ранит так же больно, как всё то, что происходит после.

— Знаешь, почему он здесь?

И он, и я — мы оба знаем, что я не отвечу, ведь мы это уже проходили. Как и знаем то, что будет после.

Удар. Хруст ломающейся мужской челюсти. Сдавленный хрип. Жертва жестокой расправы принимает всё это молча и покорно. И только я не мирюсь. Не могу.

Ни за что!

— Прекрати, — молю я. — Не надо.

Запинаюсь и падаю. Рядом с тем, кого жизнь покидает. Лицо Ярослава становится кровавым месивом, когда я обхватываю его с обеих сторон своими дрожащими ладонями и пытаюсь поднять мужчину, найти в нём хоть капельку жизни, вместе с тем продолжая причитать и умолять жестокого старшего Орлова.

— Я его больше никогда не увижу, сделаю, как ты хочешь! Пожалуйста, только прекрати! — повторяю я одно то же снова и снова.

Но Игнату этого мало. Как и в прошлый раз.

Выстрел!

Оглушает…

Ледяные осколки под нами обагряются кровью. Шум в моих ушах — сущая пытка. Мои истошные вопли разносятся по всему ангару. Безумное отчаяние захлёстывает с головой. Я не знаю, чьё сердце перестаёт биться.

Моё?

Или его…

А может оба сразу?

Едва ли я смогу дышать, если не дышит он…

— Нет-нет, ты не можешь умереть. Слышишь? Так не должно быть, я же ему ничего не сказала. Тебя не должно быть здесь. Только не ты, — шепчу я, роняя жгучие слёзы, в полнейшем бессилии продолжая удерживать мужское лицо изо всех сил, прижимаясь лбом к его лбу. — Я ведь не сказала, кто ты. Обещала делать всё так, как он хочет. Он мне поверил. Я ведь и тебе ничего не сказала, только бы он верил в моё обещание. Слышишь, Ярослав? Ну же, очнись. Ты мне нужен. Очень нужен. Пожалуйста, прошу тебя…

Но он не слышит.

Не открывает глаза…

Не дышит.

Даже когда я крепко-крепко прижимаюсь к холодным губам своими дрожащими губами.

Зачем я это делаю?

Хочу, чтоб его жизнь вернулась. Пусть возьмёт мою, если надо. Только бы он снова дышал. И жил. Ради меня.

А он…

И правда целует. Не во сне. Наяву. Жадно. Глубоко. Беспощадно. Возвращая меня из царства кошмара. Сдавливает в своих объятиях, прижимая к себе, как в последний раз, будто другого шанса у нас обоих уже не представится. Я и сама не лучше. Когда и как я так рьяно вцепилась пальцами в мужскую футболку? Едва ли имеет значение. Как и то, что в спальне царит темнота, за окном глубокая ночь, а дверь в коридор настежь открыта. Главное, он живой. Здесь. Со мной. А мой дурной сон — всего лишь сон, изменённое восприятие былых воспоминаний. Я забываю о них очень быстро.

— Ты здесь…

Живой.

— Со мной…

Я всё повторяла и повторяла эти слова, как переклинило. Снова и снова. Может, и впрямь переклинило. Ведь даже после того, как поцелуй закончился, а дистанции между нами стало чуточку больше, когда тёмный взор с фиолетовым отливом посмотрел прямо и пристально мне в глаза, я всё равно не смогла перестать смотреть на него, вновь и вновь комкая его футболку левой рукой, а правой обводя овал своевольного подбородка, чтобы ещё несколько раз удостоверится, что теперь — это реальность. А ещё кажется, при всём при этом я улыбалась, как последняя сумасшедшая, чувствуя себя, как никогда счастливой, несмотря на то, что по моим щекам катились те же слёзы.

— Здесь, — помолчал и спросил негромко: — Что тебе приснилось?

Пальцы скользнули по моим щекам, стирая солёные капли. А мне так не хотелось портить эти мимолётные секунды, греющие мою душу, что решила быть честной:

— Ангар. И Игнат. Там… — собиралась продолжить, но голос позорно подвёл и охрип.

Всхлипнула и сжала пальцы на мужской футболке изо всех сил, ища в ней свою точку опоры. Обнимающая меня за плечи рука прижала к себе ближе. Мужчина с шумом втянул в себя воздух, прикрыв глаза на мгновение, после чего вовсе уткнулся в мою макушку, продолжая шумно дышать уже мне в макушку.

— Мне жаль, что ты стала этому свидетельницей, — прошептал, чуть помолчал и продолжил: — Но, если тебя это утешит, если бы Игнат так не поступил, то на их месте оказались бы мы с ним вскоре. И ты, раз теперь связана с нами.

Я снова всхлипнула, надеясь перестать плакать, как сопливая девчонка. Ничего не сказала. Придвинулась к нему ближе, желая обмануться этим ложным чувством безопасности, пока ещё могла. Какое-то время так и сидела, прижимаясь к нему всем телом.

— Ты ведь не уйдёшь? — поинтересовалась тихо. — Побудешь здесь со мной ещё хотя бы немного?

Да, поддавалась своей слабости. Или же нагло пользовалась моментом. Не важно. Всё равно ведь никого рядом нет, никто не узнает, а я так устала притворяться, что невыносимо захотелось хотя бы ещё одну капельку того, что происходило сейчас.

В этот раз Ярослав ничего не ответил, по крайней мере не сразу, сперва молча уложил меня на подушку, укрыв одеялом. Так же молча улёгся рядом поверх него.

— Спи. Я никуда не уйду, — уставился в потолок, сложив руки на животе.

— Спасибо, — поблагодарила также тихо.

Вновь закрыла глаза. И честно попыталась повторно уснуть. Но сон никак не шёл. Зато чувство того, что ненадолго хватит проявленного терпения мужчины, разрасталось внутри меня всё острее. Иногда казалось, он уже и вовсе поднялся, собрался так же молча уйти, поэтому изредка я аккуратно пододвигалась, чтобы получить подтверждение тому, что он ещё здесь. Была бы моя воля, просто-напросто бы в него заново вцепилась руками, но возведённая преграда из одеяла выглядела довольно красноречиво, чтобы я проявляла подобную вольность.