– Эгей, Тимур Валерьевич! Это же я, Маруся! Не узнали?

– Вот беда, – покачал головой Тимур Валерьевич. – Доигрался я. Пи…ц.

Отложил он джойстик, вытер пот со лба, поднялся с дивана и стал звать Марусю чрезвычайно печальным голосом. А Маруся за мухомором спряталась и дождалась, пока Тимур Валерьевич из кинозала выйдет. Как только он, Марусю не дозвавшись, понурив голову, ушел в гостиную, собрала она всю силу своего духа, воспроизвела в памяти телесные ощущения во всем их многообразии и, закрыв глаза, представила себя по ту, зрительскую, сторону экрана сидящей на диване. Через мгновение там Маруся и оказалась. Протрясло ее немного в ознобе, но быстро отпустило.

Хорошо, что получилось у нее вернуться из стрелялки живой и невредимой. Осмотрелась Маруся, тело свое ощупала, и, убедившись в том, что все его части на месте, при том вполне весомы и зримы, подтянула чулки, поправила юбку и отправилась в гостиную.

Там застала она изрядно растерянного Тимура Валерьевича.

– Ах, Марусенька, как же Вы меня напугали! Я Вам звоню – Вы трубку не берете. Я Вас и в ванных комнатах искал, и в прихожей, и в кабинет заглядывал. И даже в спальню, – а вдруг Вы ко мне в постель, под одеяло забрались? Ну мало ли, по старой памяти… А потом решил, что Вы ушли, и совсем огорчился. Но еще больше я расстроился, допустив, что Вы на самом деле в виртуальную стрелялку угодили, да так оттуда и не выбрались. Кто же Вас знает! Сталкивался ведь я уже с Вашими экстраординарными способностями (читай «Маруся и бутерброды», сезон 5). Вы мне, случаем, сегодня из игровой виртуальности, с экрана ручкой не махали? А, Марусенька?

– Конечно же, нет, Тимур Валерьевич! Мое появление на экране Вам привиделось, – успокоила приятеля Маруся. – Переиграли Вы сегодня в стрелялки. Меру надо знать в Вашем-то почтенном возрасте! Игроманские замашки, знаете ли, до добра не доведут.

Стала Маруся чай по чашкам разливать.

– Что это, Маруся?! – вскрикнул Тимур Валерьевич так, что Маруся вздрогнула и чуть чайник из рук не выронила. – Неужели же опять постгеймерский бред меня одолевает?!

Обернувшись, Маруся с удивлением увидела обыкновенную черную кошку, преспокойно возлежащую в самом центре комнаты, – лапки кренделем, ушки стойком, глазки щурятся.

Не дожидаясь Марусиной реакции, побежал Тимур Валерьевич в кинозал за джойстиком и, вернувшись, нацелил его на кошку.

– Уймитесь, Тимур Валерьевич! Ведь это всего лишь кошка! К тому же вовсе не виртуальная, а безусловно реальная.

– Кошка?! Это, Маруся, не кошка! Это наглая, черномазая пособница нечистой силы! Вы на нее только посмотрите! Она же Вас съест и не подавится!

Кошка мявкнула и облизнулась.

– Вот видите! Что я Вам говорил?! – крепче сжал джойстик в руках Тимур Валерьевич. – И потом, позвольте-ка узнать, как она сюда проникла?! Через стены, что ли, просочилась, чертовка?!

– Двери надо закрывать, – спокойно заметила Маруся. – Эта красавица, похоже, как раз из той кошачьей семейки, что я по дороге к Вам повстречала. Их там целых три было, и все черные. Но ведь ничего плохого, не считая Вашего первичного ко мне невнимания и равнодушия к моему приходу по Вашему же теплому приглашению, не случилось.

«И даже своим опасным спонтанным путешествием в заэкранье я неприятностей не нажила», – хотела было добавить Маруся, да вовремя язык прикусила.

– Все равно, не доверяю я кошкам. Особенно черным, – отложив наконец джойстик, разворчался Тимур Валерьевич.

А Маруся отрезала кусочек ветчины и животное накормила. Тимур Валерьевич хотел кошку за дверь выставить, но Маруся не позволила.

– Дайте ей хотя бы умыться, бессердечный Вы человек!

– Вы, Марусенька, с этой бестией ласковее, чем со мной обращаетесь, – надулся Тимур Валерьевич.

– Так Вы вон какой большой и сильный! – улыбнулась Маруся. – А она вон какая маленькая и беззащитная. Будьте же великодушны! Ведь Вы же воин и защитник.

– Точно, Маруся! Пойду-ка я еще мир поспасаю, – загорелся Тимур Валерьевич. – Хотя… – тут же потух он, вспомнив про свои недавние галлюцинации, – наверное, все-таки на сегодня милитаристских приключений достаточно. Посижу-ка я лучше с Вами, чаю попью и побеседую.

Поздним вечером провожал Тимур Валерьевич Марусю домой. А за ними шла та самая черная кошка, накормленная и обласканная Марусей. Вдруг из-за поворота, наперерез компании, еще пара чернющих кошек выскочила.

– Тьфу, – плюнул налево Тимур Валерьевич. – Тьфу, и еще раз тьфу!

А сопровождавшая его и Марусю кошка коротко трижды мяукнула. И тогда, словно по сигналу, ее сородичи резко затормозились в полуметре от тротуарной дорожки, послушно присели и стали ожидать, пока Тимур Валерьевич с Марусей мимо пройдут.

– Вот видите, Марусенька, как я их усмирил! – гордо вскинул голову Тимур Валерьевич.

– Какой Вы молодец, Тимур Валерьевич! Честь Вам и хвала! Я всегда знала, что Вы – настоящий воин! А лучше сказать – воитель! – ответила Маруся, и, оглянувшись, черной кошке подмигнула. А кошка ей в ответ хвостом помахала и громко муркнула. Хотите – верьте, хотите – нет.

Следующая рассказка вполне могла бы послужить сюжетом для короткометражной артхаусной мелодрамы

Театр…

Вслушайтесь в это слово! Столько в нем волшебной таинственности, что даже я, отнюдь не завзятый театрал, нет-нет да и поддамся на уговоры составить компанию в посещении спектакля кому-нибудь из друзей или родственников. Потому как всем своим московским существом осознаю: жить в Москве и не бывать в театрах – грех большой и непростительный.

Однако тем недавним вечером, о котором пойдет речь, ни я, ни кто-либо другой Марусю в ее стремлении почтить своим вниманием очередную премьеру не поддержал.

Должен Вам, Любезнейший Читатель, сообщить, что отсутствие компаньонов в посещении выставок или же театров Марусю нисколько не смущает. Есть компания – она ей радуется, а нет – предается наслаждению зрительским сотворчеством в благодатном одиночестве, воздавая ему хвалу за возможность углубиться в процессы восприятия без вмешательства стороннего мнения.

А посему Маруся нимало не разочаровалась, когда пришлось ей отправиться на премьеру без компаньона.

Опасаясь опоздать, прибыла Маруся в театр заранее. Тем более что очень уважает она театральные буфеты – за их исключительный дух, удивительнейшим образом сочетающий приземленное с возвышенным. Потому как насыщение бутербродами с шампанским, пирожными с кофе или же шоколадкой с коньяком здесь имеет окраску благородно-романтическую, превращая простецкий перекус в подготавливание души к возможному катарсису. Ибо голодный зритель и рад бы сопереживать, да урчание в животе на сопереживании сосредоточиться мешает.

Располагая целым получасом свободного времени, взяла Маруся бутерброд и кофе, выбрала место поудобнее и не отказала себе в удовольствии понаблюдать за публикой.

Дамы, независимо от того, как они были одеты – просто и со вкусом или дорого и без вкуса, или же в обратном сочетании стоимости нарядов и чувства меры, – все светились достоинством театралок. Мужчины же, дам сопровождавшие, принимая на себя рефлексы дамского свечения, в свою очередь, излучали полнейшую готовность к высокодуховному отдыху.

Не успела Маруся удивиться тому, что ни единого субъекта противоположного пола без пары она в буфете не обнаружила, как на входе появился оный и направился к кушаньям.

Сей непарный мужчина был побрит наголо. Притом, что был он невысок и телосложение имел более чем плотное, полнота его в глаза Марусе не бросилась по причине того, что выразительное умное его лицо поглотило всё Марусино внимание. И хотя рассмотреть объект подробно у Маруси сразу не получилось, про себя окрестила она его Лысым Интеллектуалом, удивившись мгновенности возникновения своей к нему симпатии.