После этого разговора на несколько дней затихорилась Алёна Николаевна. Не было от нее никаких известий. И только на пятый день позвонила она Марусе.

– Ничегошеньки у меня, Марусенька, с блинами не получается! – сокрушалась подруга. – Тесто, знаете ли, прежде всего, никак не выходит. Какая уж там трава! Не мастерица я готовить! Будем к Вам в гости на Ваши увеселительные блинчики с Тарасом Антонычем напрашиваться.

– Заметано, Алёна Николаевна, – согласилась Маруся. – Вот только солнечные дни для похода на блинчики выбирайте, тогда с гарантией могу Вам обещать хорошее постблинчиковое настроение.

– Снова Вы, Марусенька, за свое… Травки веселящей побольше запасите, только и делов…

И как Маруся подругу потом ни убеждала, что пошутила она про траву, Алёна Николаевна так ей и не поверила.

Странно, однако, люди устроены, – склонны усложнять простое и понятное. Ведь, казалось бы, чего проще: поверить в то, что солнечная энергия, с хлебом насущным смешанная, человека теплом и радостью одаривает и силы ему придает. Так ведь нет – в веселящую травяную смесь поверить легче, чем в более естественное, вероятное и законами природы объяснимое.

Вы, Любезнейший Читатель, наверное, спросите, верю ли я в солнечные блинчики? А я отвечу: конечно, верю! Потому как лакомился ими в гостях у Маруси после обретенного ею солнечного ноу-хау не раз. Бывало, вместе с Алёной Николаевной и Тарасом Антонычем.

– Ууух как вштыривает! – неизменно комментирует Марусины блины Алёна Николаевна.

И то правда, энергией Марусины блинчики так заряжают, что несколько суток кряду спать не хочется.

Лично я не видел, как Маруся над блинами этими колдует. Однако было замечено, что приглашает она гостей на блины исключительно в выходные дни, отмеченные солнечными утренними часами.

Хотите – верьте, хотите – нет.

Из следующей рассказки вы узнаете, почему Маруся не любит следить за временем и что бывает, когда относишься к классической литературе без должного почтения

Говорят, счастливые часов не наблюдают. Если верить этому утверждению, получается, что Маруся, до недавнего времени, являлась наисчастливейшей персоной на Земле. А если не на Земле, то уж в Москве-то – совершенно точно. Ибо не встречал я в столице ни единого дома, где бы часы отсутствовали столь явно и категорически. Хотя бы в одной из комнат любой московской квартиры вы их непременно обнаружите. Уж Вы мне поверьте!

В Марусином же жилище обнаружить часов ни в одном помещении еще неделю назад было нельзя. При этом и на руке Маруся со времен первого своего судьбоносного взлета над Москвой (читай «Маруся и Ее Большая Любовь», сезон 1) часов не носила. Не наблюдала, выходит, она часов, полагаясь на свое хорошо развитое чувство времени, а, в особо важных случаях – на мобильный телефон.

Но вот неделю назад, попивая традиционный воскресный кофе (читай «Маруся и чашка кофе», сезон 3) на своей распрекрасной кухне, вдруг поняла Маруся, что кухонная стена – та, у которой стоит ее расчудесный стол, покрытый элегантной льняной скатертью, неприятно пустует и что надо бы эту пустоту каким-то образом заполнить.

С этой целью порылась Маруся на антресолях, извлекла оттуда пару премилых акварелей, прогулялась до багетной мастерской, и уже к вечеру пустая кухонная стена буквально заиграла красками.

И все равно чего-то на этой стене Марусе не хватало. А чего, Маруся никак понять не могла.

Позвонила она тогда своей подруге Алёне Николаевне и поделилась с ней своей проблемой.

– Ха! – сказала в ответ Алёна Николаевна. – Вы даже не представляете, Марусенька, насколько по адресу обратились! Уж я-то точно знаю, чего Вашей кухне, равно как и всему вашему дому, не хватает. Ждите меня завтра в гости. И считайте, что проблема Ваша решена.

Назавтра явилась Алёна Николаевна к Марусе с небольшой плоской коробкой.

– Смелее, Марусенька! Открывайте! – говорит интригующе.

Открыв коробку, не сумела Маруся скрыть своего разочарования.

Потому что в коробке той были, как нетрудно догадаться, часы. А часы Маруся, как Вы, Любезнейший Читатель, уже поняли, с некоторых пор в любом их виде недолюбливала.

– Что с Вами, Марусенька?! – огорчилась Алёна Николаевна. – Или я не угадала?

– Ну не то чтобы не угадали… – отвела глаза в сторону Маруся.

Алёна Николаевна совсем расстроилась.

– Пройдемте на кухню, Алёна Николаевна. Посмотрим на стену, о которой я Вам давеча говорила, – обреченно проговорила Маруся. – Часы Ваши туда примерим.

– Ну вот же! – указывая на полупустую стену, воскликнула Алёна Николаевна. – Именно эту стену я себе и представляла, когда для Вас часы в магазине выбирала. А рамочки-то у картинок, смотрите-ка, точь-в-точь с обрамлением часов совпадают! Глядите-ка, как мы с Вами телепатически сработали!

– Тут Вы правы, Алёна Николаевна, – без радости в голосе согласилась Маруся. – Сработали телепатически.

– Ну вот что, Маруся… – окончательно обиделась Алёна Николаевна. – Я с такой любовью для Вас этот подарок выбирала! Так угодить Вам хотела! Вот, к примеру, догадалась я, что при Вашей интровертности и, как следствие, склонности к созерцательности, не выносите Вы громкого тиканья. А потому выбирала часы предельно тихие, без единого намека на звуковую назойливость часового механизма. Вы хотя бы вид сделали, что они Вам нравятся! А уйду я – да хоть на помойку их выкидывайте!

Но Марусе уже совсем не надо было притворяться.

– Это правда, Алёна Николаевна? – спросила она, значительно повеселев, но всё еще недоверчиво разглядывая часы со всех сторон. – Они действительно негромко тикают?

– Не издают ни звука! – подтвердила всё еще сердитая подруга. – Да вот Вам батарейка! Вставляйте же ее скорее и слушайте!

Часы и правда оказались идеальны: стрелки двигались, но тиканьем свое движение не обозначали.

– Спасибо Вам, Алёна Николаевна! – расчувствовалась Маруся. – Вы действительно меня неплохо знаете.

– Неплохо! – деланно надувшись, передразнила Алёна Николаевна. – Скажете тоже. Да лучше меня Вас никто не знает!

И уселись подруги обмывать чаем бесшумные часы, которые тут же были водружены на стену рядом с акварельными пейзажами.

Первые два дня после преподнесения подарка Маруся на часы нарадоваться не могла: стену декорируют, время точное показывают и ритма своего не навязывают.

Однако на третий день случилось так, что вечером, засидевшись за ужином с бокалом вина и задумавшись (под настроение, при свече) о бренности всего сущего, вдруг уловила Маруся ухом престранный звук, похожий на журчание лесного ручейка. «Холодильник что ли такое странное гудение издает?» – предположила Маруся, но, подойдя к холодильнику, обнаружила, что он как раз-таки находится в режиме передышки. Проверила тогда Маруся, плотно ли закрыт водопроводный кран. И здесь никакой утечки не было. Снова прислушалась Маруся и вернулась к обеденному столу. Села она на свое место и еще явственнее звук ручейка услышала. Подняла тогда Маруся глаза и досадливо поморщилась: журчащий звук исходил от часов, подаренных Алёной Николаевной.

Маруся ухо к часам приложила – так и есть: не тикают, но журчат, как ручеек. И показалось Марусе, что секундная стрелка, которой она раньше не замечала, как бешеная по кругу бегает.

Стрелка бежит, ручеек журчит, время утекает.

С тех пор подарок подруги радовать Марусю перестал. На часы она теперь косо поглядывала. А снять их со стены рука не поднималась. Тем более что смотрелись часы на кухонной стене премило, да и привыкла уже Маруся по ним ориентироваться.

В суете буднего утра или в хлопотах забитого кухонными делами вечера, под радио и гудение холодильника Маруся журчания настенных часов не замечала. Но в моменты покоя и тишины этот звук не просто действовал ей на нервы, но неприятно подергивал некую ранее незыблемую струну ее внутренней гармонии.