А то опять сюсюкать с монстрами начнет. Вот только здесь это было противопоказано.

— Знаю, — сказала Лами, села около волчицы и обхватила ее руками. — Все будет хорошо.

Миг — и они с волчицей исчезли, как будто никого и не было.

Ну а мне пора отсюда выбираться. На своих двоих, транспорта здесь нет. А заедешь на своем — не факт, что на нем уедешь. На ходу или уведут или разберут.

Я твердым уверенным шагом зашагал к выходу из промзоны. Пусть местное быдло знает, что идет ко…

Накаркал. И как раз в том классическом месте, под редким не разбитым фонарем на столбе. И место, главное, было идеальное — точно местные делали под себя для гоп-стопа залетных лохов. Справа от дорожки тянулись штабеля старых ржавых рельс, слева — таких же старых и грязных вонючих шпал. Узкоколейку, что ли, разобрали… Промзона, че.

Спереди на тропинку вышли трое. Обычная гопота, похоже, обдолбанная. На дозу решили заработать, что ли?

Один, помахивая хорошей цепью. Второй с монтировкой, третий с бейсбольной битой. Расклад понятен.

— Стоять! — процедил свозь еще целые зубы бейсболист. — Кто таков?

— Прохожий я. Иду по своим делам, никого не трогаю.

— Ты городской, залетный. А за проход по нашей земле надо платить?

— Правда? — весело спросил я. — И сколько?

— Да все, что на тебе. Прикид у тебя зачетный, да только он тебе больше не понадобится. В гроб положат и в покупном.

— Э, ребятки, вы тут берега не попутали?

Я полуобернулся. Пока эта шантрапа мне зубы заговаривает, сзади подходя еще твое, полностью перекрывая тропинку. Тоже с каким-то дрекольем.

— Ты че, залетный? Оборзел в натуре? Думаешь, твои ножики здесь играют? Да мы тебе их засунем в задницу. Короче, давай сымай с себя все, может и живой останешься.

Оставшиеся бакланы расплылись в ухмылке. Схема отработанная, сейчас залетного фраера закошмарят, может, сам отдаст… Все, надоело. Клыки в рабочее положение, красный огонек в глазах как индикатор их включения и — вперед!

Мы, высшие, живем в разных аспектах времени, оно нам и друг, и враг. Можно веками лежать в забвении, а можно… Можно и уходить на ускорение, недоступное обычному человеку.

Фигуры застыли, а я — нет. Быстро переместившись им за спины, я свернул первым троим грязные немытые шейки, как цыплятам. Бита, говоришь? Знаю, хорошая штука. Как знают и все остальные. Недаром в великой бейсбольной державе — Российской Империи — продано два миллиона бит и аж целых три мяча. Любим мы в национальную разновидность бейсбола играть. Особенно ценится удар по черепу. Или еще один, наносящийся тычком снизу с непременным треском штанов противника сзади.

А теперь вернемся к незадачливой двоице, перекрывшей мне дорогу к отступлению с тыла. Удар пальцами в зенки одному, мах когтями по горлу второму. Этого хватит.

Я вернулся в нормальное время, и тут же тела осели на землю со стуком. Упали как стояли, только вот бейсболисту пришлось падать мордой вперед — бита мешала. Хорошо лежат, даже перекладывать не буду. Только украшу шейку второго его же цепью, чтобы было по феншую.

Я пожал плечами и переступил через лежащее тело. Принюхался — не, это я пить не буду. Дешевые нарики сидели на аптеке, выпьешь такого и сам коньки можешь откинуть. А потом еще гепатит подцепишь… Нет, конечно, мне он не страшен, моя кровь его перебьет. Лучше уж донорскую, контейнер с ней дома лежит.

А тела незадачливых грабителей пусть местные убирают, или вон… Я заметил между рельсами шевеление и писк — крысы уже повязывали переднички, готовясь отпраздновать мясное изобилие. Ну и ладно, зверюшек тоже кормить надо. Даже тех, что к братьям нашим меньшим отнести трудно — скорее, это их родня. По повадкам похоже.

Я, насвистывая «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла», вышел из неудачливого для остальных проулка, быстрым шагом пошел прочь. А то опять привяжутся, что мне, валить всех, что ли? Пусть сами передохнут от спида и передоза в процессе своей неудачной жизни.

Петербург, поместье графа Канаверова

Фу-ух! Граф Валерий Иванович Канаверов подошел к бару, вынул початую бутылку «Шустовского» и налил себе полстакана благородного напитка. Дрожащей рукой опрокинул стакан в рот и со стуком поставил его на стол. Он растопырил ладонь и посмотрел на нее. Дрожат пальчики, ох, дрожат…

Еще бы не дрожали, после таких известий! От Астафьева, из Устьевска, южного форпоста Империи. Константинов выбрался из склепа. Говорил же остальным, надо было залить мерзавца цементом в контейнере и бросить на дно Северного моря, чтобы избавиться от этой сволочи раз и навсегда! А перед этим — обезглавить, чтобы не воскрес, и голову положить отдельно в другой контейнер. Даже так. Но нет же — мы гуманные, альфам друг друга убивать не положено по кодексу Клыка и Когтя, а вдруг ветвь бет пресечется, да и Стилет Первородной не найден…

Хрен бы с ним, древнее поверье может и врет — ведь он грохнул Франческу, Альфу-ноль, и ничего, все они живы остались. А если и нет — да и тоже хрен с ним. Подумаешь, пара тысяч упырей сдохнет! Константинов по доброте душевной их наплодил, пусть и подохли бы. Мир стал бы чище и имущество можно было бы отдать верным бетам. А если Константинов на свободе… Точнее, гастальд Джованни Константини, с его буйным независимым нравом и неукротимой жаждой мести.

Канаверов налил себе еще полстакана коньяка. Если граф на свободе, значит никто из оставшихся альф не может чувствовать себя в безопасности. Он будет мстить, а это он хорошо умеет. Причем извлекая из своей мести удовольствие и делая это с наслаждением. Да что там, любой на его месте устроил бы сладкую жизнь тем, что закатал его в Забвение. А то, что графа никто не остановит — вообще сомнению не подлежит, замочил же он старую каргу Франческу. А тому, кто вонзил ему в сердце Кинжал Забвения…

Мысли графа прервал звонок по смарту. Перед тем, как взять трубку он посмотрел на абонента. Ну конечно, граф Марконин, кто же еще… Хотя он такой же Марконин, как граф Канаверов, убери последнюю букву в русской фамилии — и получишь настоящую.

— Слышал? — спросил Марконин, не тратя времени на приветствие.

— Да. Тебе уже тоже позвонили?

— Первым делом.

— Что будем делать?

— Что, страшно, Валерио? — усмехнулся на том конце собеседник, перейдя на итальянский.

— А тебе, Адриано? Самый первый альфа на свободе и, я уверен, горит жаждой мщения.

— Ну не я же пырнул его Клинком Забвения, — гыкнул собеседник.

— Но ты проголосовал «за», как и я.

— За, против, разницы никакой. Даже тем, кто голосовал «против».

— Ты про Джиротти и Россо? Только они далеко и до них он доберется — если доберется — в последнюю очередь.

— Я и их извещу. На всякий случай. Пусть знают, что их любимчик вырвался на свободу. А по поводу «доберется»… Я бы усилил охрану и поставил бы туда своих бет. Ты же обратил своих слуг?

— Всех до единого, — заверил Канаверов.

— А кого не обратил — обрюхатил, — заржал Марконин. — Знаю я тебя.

— Речь не об этом! — вскипел Канаверов. — Надо как-то решать возникший кризис! Недостаточно усилить охрану, нужно предпринять более активные действия!

— Ну в чем же дело? — хмыкнул Марконин. — Наймем охотников. Таких сейчас развелось, как собак нерезаных.

— Нужны лучшие из лучших!

— Будут тебе такие. У нас в первопрестольной, да и у вас найдется пара профи, — успокоил его Марконин.

— Надеюсь. Очень сильно.

— Да успокойся ты, в конце концов! Сейчас транспорт ходит плохо из-за прорывов. Чтобы ему выбраться из Устьевска и попасть в Санкт-Петербург или Москву придется много попотеть. Дирижаблем или бронепоездом, авто не рискнет.

— Или самолетом…

— Ты когда такую диковинку последний раз видел? — удивился Марконин. — Даже вояки от них отказались!

Тоже верно. После того, как некоторые твари за ними охотиться начали. Те же сильфы. Хлебом не корми, дай как шавка за колесом машины побегать с лаем. А в отличие от дирижаблей нового поколения, самолет — штука тонкая и сложная, впечатается на скорости в тварь и кирдык.