— Дааа! — сказала вслух Синеока, загадочно улыбнувшись.

— Что «да» Синеока? — поинтересовался Степан. Мечтательный вид Владычицы его заинтересовал.

— Хотела когда-то повторить подвиг девицы Лебедь. Она была дочерью морского Владыки и запросто влюбила в себя Гвидиона. В молодости я была очень амбициозной, поэтому тоже вознамерилась выйти замуж за принца.

— Ого! Какие подробности всплывают. Потом расскажешь? — попросил он и, поставив высокий бокал с соком на серебряный поднос, протиснулся в дверь.

— Интересно, чем заинтересовал тебя этот принц? — немножко ревнуя, поинтересовался Шмель.

— Ну… у него были шансы стать хорошим царём. Впрочем, он и без меня сделал всё, что мог… — улыбнулась она и встала попрощаться с Иннокентием.

Иннокентий заглушил мотор и помог детям вытащить рюкзаки и сумки из багажника. На лагерный автобус они опоздали, пришлось добираться своим ходом, но это и к лучшему. К жене Иннокентий пока не вернулся и был рад каждой возможности пообщаться с детьми.

— Вот документы. Поторопитесь. Я вас сдам на поруки и побегу дальше. Дел невпроворот. Хочется заглянуть к Синеоке и взглянуть как у неё идут дела. А потом на завод. Кажется, нам поставили совсем не ту цементную смесь…

— А можно с тобой? Сегодня в Лисий Бор должен был приехать Лавр. Мы договорились встречаться на пляже, но когда это ещё будет! Июнь какой-то морозный… Пляжем и близко не пахнет, — сказал Вовка.

— Если бы нашим пляжем вдруг ещё и запахло… я бы ни за что не зашла в воду! На лицо настоящая экологическая катастрофа!

— Настоящая катастрофа, совсем не на лицо. Если, конечно, оно не твоё после поедания шоколадного мороженого.

— Вещи хотя бы оставьте в домиках. Не с ними же…

Через полчаса они стояли на границе Лисьего Бора.

— Ну и как это работает? — тараща глаза в небо, спросила Оля.

— На границе установлено оповещение. Я предупредил Синеоку, что зайду.

Они вступили в бор и услышали громкий рёв благородного оленя.

— Это? — улыбнулась Оля. — А почему не блеяние козы? Входишь в лес, а тебе на каждом шагу «беее, беее!» — вот было бы весело.

— Или кукареку. Точно кукареку! — развеселился Вовка.

Открылся портал и к ним навстречу выбежали ребята: Виола и Лавр.

— Везёт вам всё-таки! — сказала Оля, вступая в портал. — Ну почему я не берегиня или хотя бы лесавка.

— Что, значит, хотя бы? — возмутилась Кления, встречая их на том конце магического омута. — А мы переезжаем!

— Куда?

— В Веринцевский парк. Шмель сказал, что нам нужно учиться, чтобы потом стать хранителями парка и музейного комплекса. Завтра приедет педагог и все лесовики школьного возраста сядут за учебники.

— Фуууу! — В один голос завыли Лавр, Вовка и Оля.

— А нам так очень хочется. Теперь всем придётся жить среди людей.

Иннокентий отправился прямиком к Синеоке, но опоздал к назначенному времени и не застал её дома. «Не дождалась» — усмехнулся он и увидел на журнальном столике статуэтку дракона, вырезанную Ясенем. Её нашли за бочонком, возле которого Ясень занимался резьбой. Дракон повернулся к Иннокентию и прорычал: «К сведению: Владычица ушла к озеру осмотреть жемчужницы».

Всякий раз в Лисьем бору находился повод схватиться за сердце. Иннокентий присел как подкошенный на диван и налил себе стакан воды из графина.

— Если бы не дела… если бы не дела… — повторял он, направляясь к озеру.

— Сегодня пасмурно, можно покататься на драконе. Go? — предложил Лавр друзьям.

— Я думала дракон, это шутка такая! — удивилась Оля.

— А нет! Дракон реально существует. Он научился мимикрировать. А ещё может скрывать наездника под куполом своей магии.

— Круть! А он нас не схавает?

— Надеюсь, что вы невкусные, — ответила на это Виола.

Ребята побежали вдоль кристального грота к Ярсу. Он всегда был рад им. Только Лавр с Виолой выводили его из тесной маленькой пещерки на простор. Берегини отчего-то его побаивались, как и берегины. Синеока не считала нужным гулять с драконом, в принципе: «Дети завели, пусть и выгуливают», — говорила она Шмелю, покачивая люльку из ивового прута. В конце апреля у неё родилась малышка, и Синеока-мама старалась не отходить от нее. Добровольным помощницам, которых среди берегинь было хоть отбавляй, сейчас работы хватало и в поле. Шмель тоже подолгу не отходил от своей малышки. А чёрной огнедышащей махины, сторонился, хотя и переживал наблюдая, как дракон крутиться в тесной пещерке, пытаясь хоть как-то устроиться и недовольно мычит. Лавр появлялся в деревне только на каникулах и в выходные. Поэтому всю заботу о Ярсе взвалила на себя Виола. Было смешно смотреть как маленькая девочка ведёт на поводке громадного зверя и берегини невольно проникались к ней уважением.

Ребят Ярс встретил громким рёвом: «Рууу!»

Дракон произвёл на Олю и Вовку «вау-эффект»: он вырос до размеров африканского слона.

— Мне кажется он больше расти не будет. За год, животное обычно достигает своего максимального размера, — с умным видом сказала Виола, тиская прохладные мягкие уши Ярса.

— Наверное, — находясь под впечатлением, произнес Вовка. — А мы на него поместимся?

— Легко!

Всем своим видом показывая нетерпение, стуча шипастым хвостом по стенам пещеры, дракон выбрался на свежий воздух, расправил крылья и победно закричал: «Рваурррр»

Лавру запрыгнул зверю на спину и подал руку Виоле. Жестом предложил сделать то же самое Ольге и Вовке, но те никак не решались взобраться на Ярса. Три раза подходили и снова делали два шага назад. И вот, когда Оля наконец собралась с духом и подошла вплотную к дракону, тот вдруг сильно задрожал и начал покрываться липкой испариной, всё больше и больше. Спина зверя стала горячей и покраснела. Виола с Лавром испуганно соскользнули на землю.

— Что происходит? Ярсик заболел? Может у него драконий грипп или того хуже?… — обеспокоенно спросил Лавр сестру. А дракон продолжал вести себя более чем странно. Как пёс, устраивающийся на ночлег, Ярс стал подрывать под собой землю и вскоре выкопал в мягком торфяном грунте лунку, свиваясь в ней кольцом. Он крутился, пыхтел, от него шел пар. Он продолжал всё больше покрываться слизью. А через пять минут, оказался уже в плотном, словно загустевшая манная каша, коконе. Со стороны было невозможно понять, где голова, где хвост, где лапы.

Виолка сжалась от страха, закрыв руками уши и глаза:

— Надеюсь он не взорвётся. Надеюсь не взорвётся…

— Зайдите в пещеру. А я за мамой! — сказал Лавр и пулей полетел к озеру.

Когда они с Синеокой вернулись, слизь на драконе уже затвердела, превратившись в камень.

— Вот! Смотри. Теперь он ещё и окаменел, — теряя самообладание, сказал Лавр матери. Синеока осмотрела каменную глыбу и сказала:

— Я не знаю какие изменения претерпевает дракон, но могу уверено сказать, что он жив. — Приложив ухо к каменной массе, она ещё раз прислушалась. — Вы не замечали раньше… — хотела что-то еще сказать она, но глыба начала слабо светиться. Через несколько секунд она уже напоминала застывающую, но все ещё горячую вулканическую лаву, красную как огонь.

Наблюдать за метаморфозой собралась вся деревня. Никак не привыкнув к присутствию дракона, берегини всегда ждали от него чего-то экстраординарного. Дождались!

Оля с Вовкой периодически выходили из пещеры, снедаемые любопытством. Иннокентий, который подошел вслед за Синеокой, оттаскивал их подальше: «Не дай Бог эта махина прорвёт огнём!» На его долю досталось уже слишком много магических неожиданностей, рисковать, к тому же детьми он не собирался.

Прошло ещё… много томительных минут. Время никто не засекал. Берегини шушукались, Синеока прислушивалась ко всем изменениям внутри кокона, Шмель с дочкой на руках, молча стоял в сторонке, Лавр хмурился и квасился, Виолка шептала: «Бедненький, ну что же с тобой такое происходит…»

Все ждали. Наконец каменная скорлупа пошла трещинами и от неё начали отваливаться куски. Последние отвалились при глубоком судорожном вздохе дракона, и зрители увидели его лежащим в позе эмбриона… Словно только родился, он был слабым и сонным, покрытым остатками белой слизи. Ярс потянулся, расправив передние и задние лапы, запрокинул голову и вдоль спины пробежало яркое голубое свечение, подсветившее зеленоватую шкуру дракона. На боку Ярса красовался чуть запёкшийся, но всё ещё свежий шрам, а под боком лежало другое существо: Ярсик номер два. Гораздо меньшего размера, тёмно-василькового цвета. Малыш был жив: вдоль спины его бегали розовые и сиреневые пульсары.