— Тоже хочу кофе. Свари. И покрепче! — кинула она Иннокентию. — Наверняка все документы Синеока подделала. Не может такого быть, чтобы берегини выращивали на продажу малину, плели корзины и культивировали жемчуг. И землю они купить не могли.

— Землю купил дед Мазай… Документы можно перепроверить. А кто такие берегини?

— Нанять пацанов. Пусть пойдут и перевернут деревню вверх дном. Вот и всё!

Аничкин хотел возразить, но язык его не шевелился. Словно разбух. Как намокший в молоке круассан. Причём не шевелился он именно тогда, когда пена возмущения подкатывала к горлу, и он собирался отчитать гражданскую жену. В других случаях онемения во рту не наблюдалось.

Субботнее утро в Лисьем Бору выдалось просто замечательным. С утра ярко светило солнышко, роса поблёскивала на мокрой траве, от земли шла ароматная испарина. Солнечные лучики, как лапки мягкого котика, проникали повсюду, тормоша заспавшихся жителей деревни.

— Мам, мне приснился странный сон. Как в американском боевике. В Лисий Бор вваливаются десантники с автоматами и прячутся с помощью камуфляжа. По кустам. Выслеживают и вынюхивают…

Это в спальню Синеоки вошёл Лавр, заполз поверх одела к самому лицу Владычицы и, не открывая глаз, сбивчиво рассказывал сон.

— Это только сон. Не бери в голову, — ответила Синеока, приподнимаясь на локте. Она погладила сына по голове и обняла.

Следом в ночной сорочке в комнату зашла Виолка.

— Эй! Не верю глазам своим! — она попыталась протиснуться между матерью и братиком, нарушая сонную идиллию. Началась смешливая возня, постепенно переросшая в детскую потасовку. В воздух взлетели подушки. Девочки визжали, потом бросились во двор. Смеясь, как далёкий колокольчик в горах, Синеока подбежала к кадке с водой. Дети её преследовали. Они уже собирались броситься и повалить мать на траву, заключив в объятия, как она зачерпнула пригоршню воды и плеснула в них. Вторая волна возбуждения и смеха понеслась над деревней.

В сверкающей искрами зеленоватой воде танцевали белые тела берегинь, собирающих урожай жемчуга. В сушильнях фасовали ароматные травы. Ясень в сопровождении Шмеля и Моха готовили очередную партию малины к отправке, составляя маленькие контейнеры из шпона в грузовичок. Туда же стопкой составили образцы плетёных изделий.

В лесу вспыхивали порталы, блеяли олени, выпрашивая вкусняшки. Юные лесавки играли в догонялки, а берегины обсуждали что-то, клонясь над чертежами. Степан с Лилией нежились в кровати, переполненные каким-то новым для себя чувством.

После давешнего происшествия Степан вдруг понял, насколько она дорога его сердцу. Как страшно было её потерять. Невозможно было допустить, чтобы кто-то или что-то сделал ей больно.

Казалось, что прекраснее утра ещё никогда не было. Жизнь преобразилась, заиграла новыми красками. И не только для людей. Для берегинь. Они пока не могли однозначно ответить на вопрос: хорош новый мир или плох? Но насыщенным и непохожим на их прошлое полусонное существование он точно был.

В какой-то момент времени берегини прислушались и замерли. Округа окунулась в девственную тишину, в которой, если прислушаться, слышался каждый взмах крыльев, возня каждой самой мелкой мыши. Тревожное чувство пронзило сердце Синеоки. Предчувствие. В воздухе повисла напряженное молчание и вдруг… сработала охранная сигнализация…

Мир взорвался звуками. Размахивая бейсбольными битами и ножами наподобие мачете или рекон танто, на территорию деревни ворвались неизвестные, круша всё на своём пути: козла, уличные столы, скамьи, корзины падали оземь, рассыпая ярко красные горсти малины и костяники. Берегини завизжали, заметались и одна за другой, открывая омуты, пропадали, теряясь в пространстве, прячась под магической защитой кристального грота. Лесавки вжались в стволы сосен. Олени сорвались с места и испуганно понеслись через весь посёлок, взбивая в пыль коричневую торфяную почву.

Берегины встали в нерешительности, опустив руки, напряглись, не теряя хладнокровия: ждали приказа… И приказ не заставил себя ждать.

Синеока взмахнула рукой, и время застыло. Находящиеся в разных местах посёлка берегины сделали то же самое. Они заморозили время, остановив незваных гостей. В воздухе висели свирепые ножи, искаженные злобой лица, душица и малина — всё смешалось в диком неистовстве.

— Кто это? — ошарашенная случившемся, спросила Владычица. Вопрос был обращен скорее к самой себе, чем к кому бы то ещё. На улицу выбежал Степан и Лилия. Тут же рядом появился Шмель.

— Странно! Что делать этим пацанам в такой глуши? Их явно кто-то нанял, — рассматривая членов бандитской группировки, сделал вывод Степан. — Судя по нашивкам, они из ярцевской банды. Видел как-то по телику. Думал, их всех пересажали…

— Ты прав. Я их наняла, — из густой тени сирени донёсся мелодичный голос, и на свет вышла Лиана. Она щёлкнула пальцами, и время ожило. Парни моментально оттаяли и начали шарить глазами в поисках новой цели для ятаганов и бит.

Синеока среагировала быстро: бандиты снова остолбенели.

— Что ты хочешь? — выступил вперёд Шмель. — Откуда в тебе столько магии?

— Я, оплёванная тобой, не знала, как утолить боль. Обезумев, я металась в поисках утешения и нашла наш прежний дом. Нашла старый кедр. И увидела, что он жив! Кедр ожил. Он дал новый росток. Это знак свыше. Я не могла бросить его, как ты бросил меня, — с надрывом говорила и говорила Лиана, то ли давя на жалость, то ли оправдываясь.

— Лиана. Прости. Ты ушла первой. Не помнишь?

— Я ушла. Но потом я вернулась, Шмель! Ты очарован этой ведьмой! Ты её не любишь. Тебе это лишь кажется.

— Зачем ты разрушаешь мир берегинь? Мы пытаемся спасти магический круг. Один из немногих оставшихся, — с мольбой в голосе спросила Синеока.

— Магический мир обречён!

— Ты говоришь это из обиды. Лиана, остановись. Выход есть. Мы вольёмся в мир людей незаметно. А иначе исчезнем в поисках отдалённых земель. Превратимся в чудовищ, — попытался достучаться до нее Шмель.

— Лучше бы ты превратился в чудовище, Шмель! — крикнула она и снова обозлёно щелкнула пальцами. С ней бесполезно было разговаривать.

— Нет! Лиана, остановись. Прости, если чем-то обидела. Не лишай нас шанса! — Синеока остановила заклинание, и вконец раздосадованные бандиты снова замерли.

— Ни за что! — топнула ногой Лиана, собираясь разморозить наёмников снова. Берегины, как по команде, сложили усилия и ударили в бывшую лесавку заклинанием.

От магического удара она ненадолго потеряла сознание, плавно опустившись на землю.

— Этих связать, изменить им память и вывезти за пределы Лисьего Бора, — кивнула Синеока в сторону наёмников. — А вот что делать с ней?..

Находясь в коконе, как бабочка, Лиана не могла двинуть даже пальцем. Магия тоже оказалась блокирована. Она стояла привязанная к стволу и молча наблюдала, как ярцевцев пакуют в кузов вместо малины. Как заводится мотор, и Шмель скрывается с глаз в кабине грузовика. Как перепуганные берегини и лесавки выбираются из потаённых мест и наводят порядок на территории разгрома. И всё пуще злилась…

— Думаешь, что ты победила? Нее-е-т! Это только начало. Один раз получилось, второй… В третий не получиться, — крикнула Лиана проходящей мимо Синеоке. С ней рядом шли дети и три юные лесавки. Лесавки, увидев пленницу, остановились.

— Это разве не Лиана? Она же из Кедровой заимки?..

— Нет больше Кедровой заимки!

— Синеока, а почему Лиана связана.

— Кления. К сожалению, за нападением на нас, бандитов, стоит именно она. Лиана наняла этих людей, чтобы выгнать нас из Лисьего Бора.

— Выгнать нас! — хором сказали девочки.

— Лиана! Если нас выгонят, то где мы все будем жить? — спросила Кления с наивным, непонимающим выражением лица.

— А где, по-вашему, живу я?

— Где?