Когда упал Омцль на остриё и повредил себе зубы, у него потекла кровь, из капель той крови выросли звери. Большие и маленькие, красивые и некрасивые. Меж теми зверями один, самый красивый, стал женщиной. Скоро Омцль хитростью переманил всех зверей на свою сторону. А красавица стала ему женою, и племя Омцля быстро увеличилось. Скучно стало одному Ену. Не мог стерпеть он скуки. Однажды, когда Омцль куда-то ушёл, Ен похитил его жену и прожил с ней три дня и три ночи. Омцль рассердился на свою жену, долго искал её, наконец, догадался и пошёл к Ену. Видит, лежит его красавица рядом с Еном. Со злостью вырвал Омцль кочку и с такой силой кинул её в Ена, что тот три дня и три ночи лежал как мёртвый. А когда очнулся, заметил возле себя стаю голубей. Он переловил их, приручил и забавлялся с ними. Но к Омлцю больше не показывался, боясь его рассердить. Да и голубей не на кого было оставить, – невдалеке летали вороны Омцля и могли их истребить.
Тогда Ен решил создать небо. Готово оно было скоро, в середине его сделал Ен небольшую дыру и пустил на небо через неё своих голубей. Вуроны Омцля подлетали к той дыре, но та была такая маленькая, что они пролезть не могли и со злостью улетали назад. Тогда Омцль сделал на небе другую дыру, вороны в неё влезли, истребили всех голубей. Только один голубь и остался, чуть живой успел прилететь к Ену. Очень огорчился Ен, выпустил того голубя через дыру на волю, а когда голубь прилетел обратно на небо, в клюве у него торчала тина. Омцль заметил летящего голубя и пустил ему вдогонку ворона, и тот ворон догнал голубя возле самой дыры и отнял тину. Успел Ен ухватить ворона за глотку левой рукой и так сдавил, что тот разжал клюв, и тина упала вниз. Из тины выросла земля. А из воды, пролившейся из клюва ворона, образовались моря и океаны.
Обозлился Омцль за смерть ворона. Ходит хмурый, как туча. И один раз, когда Ен куда-то отлучился, залез Омцль на небо, схватил избушку, в которой жил Ен, и заткнул ею дыру. Как теперь Ену попасть назад на небо? Долго стоял он возле заткнутой дыры и думал. А потом отошёл в сторону, – никак невозможно было стоять возле той дыры, также вокруг неё пылало яркое пламя, далеко всё вокруг освещая. Отошёл в сторону и встретил ту красавицу, жену Омцля. “Пламя это, – сказала она ему, – принесено шёлковой рукавицей, а рукавица сшита из моего платья”, – и передала ему лоскуток своего платья. Ен сшил себе рукавицу, подошёл к пламени и отбросил его от своего жилища, а пламя так и сыпало искры. Понеслись искры к дому Омцля, и спящий Омцль со всеми своими воронами, животными и домашним скарбом свалился на землю. Красавица же осталась на небе и стала женой Ена. Она родила ему двух детей-близнецов: девочку, которую назвали они Йомой, и мальчика – Войпеля.
Так Омцль стал жить на земле. Падая с неба, он сильно ударился и оглох, и всё раздумывал: как бы ему отомстить Ену? Попасть на небо никак нельзя – Ен запер все дыры, а новую дыру пробить не под силу. Вот однажды подошёл он к дыре, через которую посылали с неба голубя за водой, и стал караулить того голубя. Голубь улетит и прилетит, а в руки Омцля не даётся. Слышит Омцль: заскрипела на небе люлька, и красавица запела хорошую песню. Не вытерпело сердце Омцля, выступили на глазах его слёзы, и стал он ласково просить красавицу: “Открой хоть немного двери – послушать твоё пение”. Долго не открывала красавица, однако сдалась, наконец, на уговоры Омцля и открыла вход. Буйным ветром ворвался на небо Омцль. Скинул красавицу и детей на землю. Отыскал в жилище Ена шёлковый лоскут, в один миг сшил себе рукавицу, влез на дерево и схватил солнце. Но, оказывается, схватил он только половину солнца, а когда стал спускаться с дерева, запутался в его ветвях: один сучок вонзился в зад Омцля и не пускал его. В эту минуту проснулся Ен и заметил, что жена его и дети пропали. Громко закричал он, выбежал в сад и увидел там Омцля. Тот притворился смирным и просил Ена помочь слезть ему с дерева. Но Ен не помог, а проклял его: “Вечно сидеть тебе на этом дереве!” – закричал он, и слова его прогремели, как гром. Не расслышал глухой Омцль эти слова, рассердился, вытащил из-за пазухи половину солнца, дунул на неё и выбросил. Половина солнца полетела и остановилась рядом с другой своей половиной, и тогда обе половины закружились и сделались круглыми. На одном круге остались от пальцев Омцля тёмные пятна, Ен назвал этот круг дунутым, Тцлысь. Долго сидел Омцль на суку, а сидеть было больно, обломал он сук, упал с тем суком на землю. От того сука и вырос у Омцля хвост.
Так прошло много времени. Ен жил один и скучал. Наконец, решил он спуститься на землю и проведать своих жену и детей. Сына своего Войпеля он застал за работой, тот лепил горшки из глины. Очень понравилась Ену работа сына, сел он с ним рядом, обратившись в седого старика. Поглядел немного и принялся помогать делать кирпичи. А тут как раз прилетела шумная орда во главе с Омцлем. Омцль не узнал Ена, приняв его за простого старика, начал хвастать своей силой и хитростью: “Моя орда сильная! Нас много! Можем мы затуманить солнце, если развернёмся вовсю! А если нам надо скрыться, поместимся жить в четырёх таких горшках!” И тут же орда показала свою силу. Развернулась вовсю, солнце перестало сиять, и на земле наступила темнота. Затем Омцль приказал старику поставить четыре горшка, тот поставил. Орда со свистом влезла в горшки и уместилась в них. Старик же закупорил те горшки и стал закапывать их в землю. Но один горшок с бесенятами разбился, бесенята вылезли и бросились к старику драться. Одной рукой старик бросал в бесенят камнями и глыбами, другой – оберегал горшки, торопясь зарыть их в землю. Камни так и летели направо и налево. Струсили, наконец, бесенята без главного своего хозяина, который оказался запечатанным в одном из тех горшков, и силы у них поубавилось. Пустились бежать, а Ен за ними вдогонку. Разбежались, кто куда успел: кто в воду – стал водяным, кто в лес – стал лешим, кто на вершину горы; кто бежал по берегу реки и пообломал пальцы – от них-то чёртовы пальцы на берегах рек и остались. Один из помощников Омцля застрял на вершине ели, в больших волосах его бороды запутались и погибли остальные бесенята, не успевшие никуда убежать. Так пришёл конец орде Омцля.
А в земле томится в горшке сам Омцль, главный бес. Как ни пытается он выбраться на волю, вылезти из горшка, не даёт великий Ен ему увидеть ни кусочка белого света. А народы произошли от Войпеля и Йомы. Иногда гудит под землёй. Пыль и камни летят из сердцевины земли. Это – вздохи и работа Омцля. Это он пытается вырваться на землю. Но не может. Однако когда-нибудь да вырвется он на белый свет, освободит свою орду и поборется с Еном».
В совершенно другом регионе России – в Томской области, в низовьях реки Нюрольки, фактически на границе самого большого в мире Васюганского болота – находится аналогичное древнее святилище Саваркыла («Лягушачье»), принадлежащее хантам. Когда-то здесь хантыйские девушки выбирали себе мужей и приносили всем женским миром жертвы царице-лягушке, воплощавшей не только женскую сущность и детородную способность, но также и женское начало как первооснову Вселенной. Все это, вместе взятое, свидетельствует о глубоких матриархальных корнях образа лягушки, дожившего до наших дней в сказочном и мифологическом обличье[22].
Но и у современных хантов лягушка продолжает считаться священным и почитаемым существом: ее нельзя убивать или мучить, ей приписывается магическое свойство привораживать возлюбленного или возлюбленную. Как и у славян, лягушка в виде стилизованного орнамента вышивалась на женской одежде, ее изображения хранились в особой берестяной коробке или сундучке, она считалась духом-охранителем во время родов, а после благополучного появления на свет ребенка ей приносились дары и жертвы. Вообще же, по мнению многих специалистов-этнографов, в мифологии хантов архаичный образ лягушки сливается с первобожеством хантыйского пантеона – праматерью Калтась, женой верховного небесного божества Торума и божественным олицетворением Матери-Земли.
