И тут я вижу, как две веселые девочки в одежде из грубой материи, хихикая, во всю прыть несутся ко мне. Похоже, им безразлично, что они босые, что лица у них грязные. У каждой на руках множество браслетов из лиан и цветов.

Они мчатся ко мне с таким выражением на лицах, будто я их давно потерянная и вновь обретенная сестра! Я в изумлении смотрю, как они касаются моего утратившего великолепие синего бархатного платья. Рассматривают каждую золотую нитку, каждый вышитый цветок и дюйм кружева. Обнаружив что-то новое, они глядят на это с благоговением, комментируют свои открытия, подталкивают друг друга локтями, хихикают.

Незнакомец следит за моей реакцией на происходящее. Но девочки такие милые, жизнерадостные и любопытные, что это заразительно, и я обнаруживаю, что тоже смеюсь и улыбаюсь. Может, я и правда их потерянная сестра. Одна девочка снимает цветочный браслет и протягивает мне.

– О боже ты мой. Спасибо. Это так мило с твоей стороны. – Беру браслет и надеваю его на запястье.

Странный язык, на котором я говорю, приводит их в замешательство. Они переглядываются, а потом смотрят на моего спутника. Он одобряюще кивает им, и они расслабляются. Смотрят на меня неожиданно застенчиво и убегают в темноту, наверное, в одно из жилищ в каменной стене.

Мужчина выступает вперед и берет меня за руку. Мы идем мимо мерцающих огней. Все дальше и дальше, вслушиваясь в голоса детей, в смех, песни и даже, кажется, плач. Пахнет хлебом и сладкими специями. В конце нашего променада мой спутник останавливается и показывает на ступени, высеченные в камне. Еще одна ловушка? Я не знаю, как поступить, мой мозг лихорадочно работает. Я едва знакома с этим человеком. Будь здесь мама, она вцепилась бы мне в руку и утащила прочь. Будь здесь отец, голова незнакомца, скорее всего, лежала бы уже на плахе, или, по крайней мере, его схватили бы королевские стражники. Но их здесь нет.

При этой мысли в груди становится легко, и я начинаю дышать так глубоко, как никогда прежде.

Мой спутник в раздражении вскидывает руки вверх и взбирается по каменным ступеням, оставляя меня одну. Я оглядываюсь и оцениваю возможные варианты своих действий. Семьи укрылись в домах и счастливы тем, что провожают день в компании друг друга. А здесь, на открытом воздухе, вместе с одной только совой я не знаю, чего ждать и чего бояться. Может, тех гнусных дикарей, которые поймали меня в сеть? Поджидают ли меня другие клетки и ловушки? Прячутся ли поблизости сливающиеся с окружающей средой создания? Разумеется, это вполне возможно. Почему бы и нет?

Луна убывает, ее свет тусклый и тревожный. Я решительно выдыхаю, поняв, что собираюсь сделать. Но мои ноги опережают меня и уже поднимаются по ступенькам. Я карабкаюсь вверх, догоняя незнакомца.

В одной из глубоких впадин, расположенных выше других, обнаруживается спартанское, но не сказать что неуютное жилище. Здесь есть деревянный стол и стул. В очаге горит янтарный огонь. Мужчина поворачивается ко мне и показывает на небольшую скамью, на которой лежат шерстяные одеяла и матрас. Что у него на уме? Но, оказывается, тут есть еще одна скамья, и он тычет себя в грудь… будто говоря: «Я буду спать здесь».

Он протягивает мне кусок хлеба, довольно большой, и только тогда я понимаю, что умираю с голоду. Беру хлеб, стараясь не показаться жадной, и направляюсь к скамье. Будь я одна, набросилась бы на еду, как коршун на добычу, но меня учили никогда так не поступать. Я ем хлеб как настоящая леди, но, когда мужчина на меня не смотрит, глотаю куски, почти не прожевывая.

Он предлагает мне металлическую чашку с красным питьем, сладким на вкус. Оно слегка пахнет земляникой. Незнакомец, не обращая на меня внимания, гасит огонь и укладывается на скамью в другой части жилища. Теперь вокруг совершенно темно.

Странно спать в далеком, непонятном месте рядом с совершенно чужим человеком. Вряд ли это разумно и прилично. Но разве у меня есть выбор? Полагаю, у этого мужчины имеются соображения в отношении меня, какой-то план. Разве бывает иначе? Составить план и следовать ему в надежде, что он сработает. Не торопя события, не суетясь и не устраивая истерик.

Да. Так оно всегда было и будет. Слышно, как незнакомец глубоко дышит, погружаясь в сон. И я следую его примеру. Я понимаю наконец, как сильно я устала и переволновалась.

И все же. Отправляясь в страну снов, я не могу не гадать, а не проснусь ли дома, в пастельных цветов замке, окруженная служанками, и рядом будут мама и один-два доктора. Опечалит ли меня такое пробуждение? Расстроюсь ли, если покину этот мир лиан, мерцающих огней и девочек с яркими глазами и украшениями из цветов? Хочу ли вернуться туда, где женщины украшают себя подобно павлинам, а придворные сплетничают, перешептываясь и хихикая?

А этот чужак? Почувствую ли я облегчение, избавившись от него? Ну конечно. Это вполне разумное и естественное чувство. Но все же я не очень уверена, что так все и будет. В молчании мужчины есть что-то успокаивающее. Вне всяких сомнений, это лучше, чем беспрерывная трескотня Присси и Боланды. Что бы с ними сталось, окажись они на моем месте? Присси, наверное, сошла бы с ума. Или ее съели бы. Я улыбаюсь этой мысли.

Уханье совы убаюкивает меня, мои веки тяжелеют, взгляд затуманивается.

Меня одолевает дремота. Мой сон закончился.

Мои глаза все еще закрыты, когда до меня доносится чей-то голос.

– Ты слышишь меня? Ты меня понимаешь? – Женский голос, мелодичный и спокойный.

Мой родной язык! Она говорит на моем языке! Я пробуждаюсь ото сна. Я безмятежна. Я дома!

– Да. О да. Понимаю! Слава богу. Я готова расцеловать тебя!

Но просыпаюсь я не в замке пастельных цветов. А где-то далеко от него. Женщина у моего изголовья стоит неподвижно и, конечно, вовсе не хочет быть зацелованной мной.

– Я Кила. Хранительница и староста Серых скал. А ты? Как тебя зовут? Откуда ты? – спрашивает она с незнакомым акцентом. Не похожим на акцент моей матери, но довольно приятным.

Одета она не в грубую одежду, а в широкое платье из искусно сотканной материи, которое оставляет открытыми большие участки ее золотистой кожи, но при этом весьма элегантно, хотя свита моего отца задохнулась бы от изумления, увидев его. Волосы у нее длинные и заплетены в косы. Вся она напоминает изящную золотую статуэтку. Есть в ней и еще что-то, а именно особая аура. Немногословная мудрость, унаследованная от поколений предков. Понимаешь, что эту женщину будут помнить и через много веков.

– Мое имя принцесса Элизабет Клементина Де Буда Руа. Я из королевства Руа. Ты знаешь, где это? Или как я могу вернуться туда? Может, ты отведешь меня? Или меня проводит… кто-то еще?

В эту секунду я замечаю незнакомца, почтительно стоящего у двери. По его позе я понимаю, что эта женщина – особа знатная, пользующаяся авторитетом.

Она выше его!

Да, так и есть. Он смотрит на нее снизу вверх, как люди в моем мире смотрят на моего отца, короля. Но она не король. Не может быть королем.

Мир, в котором я очутилась, начинает казаться мне еще более загадочным.

– Домой? А где твой дом? – спрашивает она.

– Я из королевства Руа, оно расположено в средней части Глен Ду Монт. Между Карватайнским морем и Ивовым лесом.

Она слегка морщит брови.

– Интересно. – Смотрит на мужчину.

– Сван, фел аш ест плэк?

Я понимаю, что мужчину зовут Сван. Да. Ему идет это имя. Он определенно Сван.

Золотистая женщина снова поворачивается ко мне.

– Я никогда не слышала об этом месте. А мне известно обо всех местах.

Она замолкает, давая мне возможность подумать. Это трудно счесть хорошим знаком.

Потом она придвигается ближе и оценивающе меня рассматривает, так что я начинаю чувствовать себя платьем на вешалке.

– Нет. Ты не можешь вернуться в… Руа, – говорит она, как-то странно произнося название моего королевства. – Ты останешься здесь и будешь сражаться.

Она переводит взгляд на Свана и кивает ему. Решение принято, она быстро выходит из жилища, направляясь неведомо куда, может быть, погружается в золотое озеро.