– Мы не встречаемся с Камаевым, – говорю я зачем-то Пашке. Хотя какое тому дело? – Пойдём, Тась?
Мы выходим из раздевалки и неспешно шагаем по коридору. Таська берет меня под локоток. Убедившись, что Пашка не идёт за нами, и отойдя на порядочное расстояние от раздевалки, мы притормаживаем у подоконника.
– Ну и как тебе это нравится? – поворачиваюсь я к подружке.
– Мне это вообще никак не нравится, – немедленно откликается она. Внезапно её взгляд устремляется куда-то мимо меня, и она шепчет: – Смотри, смотри!
Я оборачиваюсь.
В фойе с улицы заходят Стас и Марика. Оба без шапок, Марика в расстегнутой куртке. Они идут рядом, хоть и не касаются друг друга и даже друг на друга не смотрят. Марика с раздраженным видом глядит в сторону, а Стас увлечён чем-то у него под ногами. Волосы скрывают его опущенное лицо, и рассмотреть выражение его лица невозможно.
– Поссорились, что ли? – высказывает предположение Таська. Стас и Марика доходят до раздевалки, Стас дёргает дверь и, по-прежнему не глядя на свою спутницу, пропускает её вперёд, затем заходит сам. Дверь за ними закрывается.
– Почему они вместе пришли? – расстроенно шепчу я. Моё настроение резко портится. Да, мы не вместе, и он свободен делать что хочет, но… Мне неприятно видеть его рядом с Вайнштейн. Не после того, как вчера он привез меня домой и хотел мне присниться (и кстати, правда приснился!). Мне не хочется знать, чем они занимались до того, как зашли сюда.
Таська немедленно улавливает моё настроение.
– Милая, да ты что? – горячо говорит она, успокаивающе поглаживая меня по плечу. – Они же явно разругались вдрызг. Ты разве не видела, какие у них были лица? Они друг на дружку вообще не смотрели. Наверняка отношения выясняли на улице. Иначе бы они в обнимку пришли, Вайнштейн уж точно бы не упустила возможности повисеть на нем.
Наверное, Таська права. Мне становится чуть легче, но не до конца. Однако только я открываю рот, чтобы ещё поныть, как дверь раздевалки распахивается, и Марика выскакивает наружу ещё более злая, чем заходила туда. Заметив нас, стоящих в отдалении, она гордо вздергивает подбородок, подлетает к нам и, больно тыкнув остреньким коготком мне в грудь, шипит:
– Даже не надейся заполучить Стаса, поняла, мерзкая ты тварь! Он мой, и все равно вернется ко мне, потому что такого секса, как со мной, у него ни с кем никогда не будет! Тем более с тобой!
Выплюнув это мне в лицо, она стремительно удаляется по коридору. Мы с Таськой остаёмся стоять, открыв рты.
– Да уж, – первой обретя дар речи, говорю я.
– Нет, Ритусик, ну ты поняла? – отмирает тем временем и подруга. – Это значит, они поссорились, я была права! И не просто поссорились, а расстались. Он её бросил!
Да, иначе интерпретировать слова "все равно вернётся ко мне" сложно. Вчера Стас обещал мне разобраться с Марикой. Очевидно, он сдержал свое слово. Тем не менее вместо радости я чувствую ревность. И по моему кислому лицу Таська догадывается – что-то не так.
– Ты чего?
– Тась, ты скажешь, что я дура.
– Скажу, наверное. Но ты все равно говори.
Люблю Таську за честность и прямоту.
– Я знаю, конечно, что Стас не святой и все такое, и понимаю, что девчонок у него было, наверное, много, но мне неприятна и противна мысль о том, что он занимался сексом с Марикой, – жалобно признаюсь я.
Губы Таськи дергаются, как будто подруга хочет засмеяться, но она не делает этого. Наоборот, говорит серьезно:
– Я понимаю. Если бы мне нравился парень, а он до этого трахал бы Коновалову, я бы тоже бесилась. Это же страшный сон, фу, – Таська трясёт своей кучерявой головой, и кудряшки падают ей на лицо. Потом улыбается и, склонившись ко мне вплотную, загадочным шёпотом произносит: – Зато у тебя есть офигенная возможность одновременно и впечатлить Стасика, и утереть нос Вайнштейн, когда он займётся сексом с тобой и поймёт, какое бревно трахал до этого.
– Тася! – щеки мои горят.
– Ну а что? Это лишь вопрос времени, – беспечно пожимает плечами подружка. – Кому как не Стасику стать твоим первым и единственным?
Я не успеваю ничего ответить – из раздевалки выходит Стас. Лицо у него нахмуренное. Интересно, что он там делал так долго? И что все же произошло?
– Лёгок на помине, – радостно комментирует Тася. Стас оглядывается по сторонам. Заметив нас, уверенно направляется в нашу сторону, и выражение его лица меняется на ходу – на нем расцветает улыбка. Взгляд аквамариновых глаз ни на секунду не отрывается от меня, а я думаю о том, что даже в простых черных джинсах и черной же футболке этот парень выглядит ужасно горячо.
Сердце моё начинает учащенно биться.
– Привет, попугайчики-неразлучники!
Стас приобнимает сначала Таську, потом меня, и я напрягаю все силы, чтобы удержать дыхание, когда его широкая тёплая ладонь скользит по моей спине.
– Привет, – бормочу я, избегая смотреть ему в глаза. Щеки мои все еще пылают после Таськиных слов. Он с любопытством вглядывается в мое лицо.
– Так нас ещё никто не называл, – откликается Тася. – И тебе привет, разлучник.
– Люблю быть оригинальным, – отзывается он (а смотрит при этом по-прежнему на меня). – А почему это я разлучник?
– Хочешь разлучить меня с любимой подругой, – высокопарно заявляет Тася. Глаза у неё смеются, она валяет дурака, и по лицу Стаса я вижу, что он прекрасно это понимает.
– Я все-ё-ё знаю про твой хитрый план, – продолжает Таська, – задуришь бедной девочке голову, обольстишь, и все! Поминай как звали! Станет проводить все свое время с тобой, а про меня и забудет…
– Черт, ты меня раскусила, – Стас картинно хватается за голову. – Придётся придумывать что-то новенькое…
Они оба смеются. Мне ужасно хочется спросить про Марику, но Стас не заговаривает про нее, а сама я не решаюсь на подобные вопросы. «Это не мое дело», – напоминаю я сама себе.
– О чем вы тут секретничали? – с любопытством спрашивает Стас, поглядывая на мои розовеющие щеки. «О тебе», – чуть не брякаю я в ответ, но вовремя прикусываю язык. А вот Таську ничего не смущает.
– О вас с Риткой.
– Тася! – я давлюсь воздухом от шока. Стас заинтересованно вскидывает брови, а подруга как ни в чем не бывало продолжает:
– К нам сейчас в раздевалке Пашка Воронин подкатил, наш одноклассник. Знаешь его? – Стас отрицательно мотает головой. – Ну не суть. Он вот тебя знает, – хмыкает Тася. – И он нам сообщил, что со вчерашнего обеда только ленивый не обсуждает вас с Ритусиком и то, встречаетесь ли вы теперь. Потому что, как сказал Воронин, ты никогда раньше не обедал с девчонками.
По лицу Стаса ползет кривая усмешка.
– Неудачники, – хладнокровно говорит он. – Своей жизни нет, в чужую лезут. Эй, Орешек, – он склоняется ко мне, и мне волей-неволей приходится взглянуть ему в глаза. – Переживаешь из-за этого?
Он смотрит на меня с такой теплотой, что, кажется, я могу растаять. Все-таки какие же у него глаза! Они притягивают меня, завораживают… Глядя в них, я забываю обо всем на свете. Я могла бы просто стоять и смотреть в них часами. Будто нет на свете больше ничего, кроме этих удивительных глаз… Но вместо этого я делаю колоссальное усилие над собой и говорю:
– Да нет, чего переживать из-за дураков. К тому же я знала, на что шла, когда соглашалась с тобой обедать. Ты же обещал испортить мне репутацию.
– Точно, – хрипло смеется он и напоминает: – Сегодня продолжим портить, ты не забыла?
– Забудешь тут, – ворчливо отзываюсь я и поясняю Тасе: – Сегодня мы снова обедаем с ребятами, если ты не возражаешь.
Таська пожимает плечами:
– Почему я буду возражать? Я только за.
– Вот и отлично, – Стас внезапно кладет руку мне на плечи и притягивает к себе. Я оказываюсь прижатой к его животу и порывисто вздыхаю от неожиданности. Через тонкую ткань футболки отчетливо чувствуются стальные кубики его пресса. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди, кажется, я сейчас потеряю сознание. Находиться так близко к нему – это выше моих сил, хотя, если честно, мне это ужасно нравится. И мы могли бы стать еще ближе, если бы я протянула руку и обняла бы его в ответ. Но на такое я не решаюсь.
