Теперь же, обладая новыми знаниями, новым представлением о мироустройстве, я понимаю, что возможно, был сильно неправ. Что авраамический бог действительно мог существовать. И что он действительно мог быть мелочным и жестоким, и одновременно – всепрощающим и великодушным. Первобытная кровавая дикость Ветхого Завета, ничуть не противоречила гуманизму и доброте Нового. Тора, Библия и Коран, описывая одного и того же бога, наделяли существованием многие грани, многие аспекты. Ведь как бог влияет на своих последователей, так и последователи влияют на бога.

Ну а может, я опять ошибаюсь, и на Земле отсутствует не только магия. Возможно, божественные чудеса являются лишь продуктом сознания древних дикарей, переработкой через их восприятие каких-либо природных явлений. И богов у нас не существует. Ну а есть вероятность, что все чудеса, описанные в различных священных текстах, действительно происходили. Но затем они по каким-то причинам прекратились. Возможно, боги на Земле были, но произошло какое-то событие, убравшее их из мироустройства. И документальные исторические хроники, оформленные в виде священных книг, превратились в сборники сказочек и преданий, искажаемых многочисленными переписываниями и переводами.

Впрочем, подобные материи волнуют меня намного меньше, чем лишний вес или всемогущий психопат-вивисектор, устроивший мне лоботомию. С моей приверженностью к атеизму покончено: окончательно, бесповоротно и навсегда. Я стал жрецом, священником, воином бога – называйте меня, как хотите. Я нашёл себя в служении Ирулин, моими Символами стали закрытое око и туманное крыло, Аттрибутами – цветок каралии и перо ночного странника, даже если таких цветка и птицы в этом мире не существует. Возможно, это - обычное рвение неофита, переквалифицировавшегося атеиста, но я готов приложить все силы, отдать, если понадобится, жизнь, для служения своей богине.

Кто-то бы сказал, что я сменил одно рабство на другое. Что мне промыли мозги, только на этот раз сделали тоньше, незаметней. Что я всего лишь сменил хозяина, оставшись таким же рабом. Подобные мысли порой посещают и меня самого – слишком быстро и слишком искренне я принял Ирулин, слишком большую часть души посвятил ей, слишком легко отбросил свою несуществующую независимость. Но сам факт наличия этих сомнений говорит, что я остался собой и критически воспринимаю действительность. И вместо слепого поклонения осознанно вступаю на путь служения.

Но чтобы служить, чтобы нести свет её веры, мне необходимо обрести свободу. И даже если я неспособен освободить Ирулин, ведь подобное не под силу никому на свете, то могу хотя бы сделать её сильнее. Светом моей веры, белым и лиловым, оком и крылом, цветком каралии и пером ночного странника, любовью и теплом – всеми самыми сильными чувствами моей изувеченной души.

Я существую только в кратком промежутке времени, в глубинах сознания услужливого животного. И для того, чтобы сделать хоть что-то, мне нужна связь с реальностью – больше возможностей, больше вариантов, больше часов в сутках. Нриз должен исчезнуть, а Ульрих Зиберт – возродиться. Неподъёмная задача, невыполнимый квест, который я дал себе самому.

Встречайте: Ульрих Зиберт, рыцарь порабощённой женщины и священник умирающего бога. Солдат безнадёжной войны, воин проигранной битвы и паладин бессилия.

***

Если посмотреть на мою госпожу взглядом мужчины, то она – воплощение красоты, чувственности и эротизма. Она прекрасна и экзотична, возбуждающа и желанна. Но при взгляде на неё я совсем не чувствовал вожделения, вместо этого испытывая только глубокую любовь и заботу. Мы – лишь двое одиноких существ, застрявших в жестокости этого мира, цепляющиеся друг за друга в попытках спастись от одиночества и забвения. Между нами нерушимая связь, сильнее чем дружба и глубже чем просто любовь, и через эту связь я ощущаю, что стоит мне сделать шаг – она не ответит словом отказа. Мы можем стать друг другу даже ближе, чем являемся сейчас, воссоединиться не только душевно, но и телесно. Но я не делаю этого шага. Ведь сделав его, я всё испорчу, нарушу хрупкое положение вещей, разорву наши узы. Возможно, всё будет хорошо. Возможно, новое, что придёт на смену, станет лучше, крепче и сильнее. Но я не хочу, не желаю, чтобы всё происходило именно так.

Я люблю свою богиню. Но пока мы оба несвободны, пока наши действия диктуются отчаянием и безнадёжностью, этой любви суждено остаться платонической. Поэтому я просто смотрю на её лицо, слушаю её голос, наслаждаюсь её компанией. И строю планы.

- У него же идеальная память! Он может вспомнить дословно разговор, происходивший шестьдесят лет назад, воспроизвести даже интонации и выражения лица!

Богиня улыбнулась:

- Но тем не менее он не может удержать в памяти события текущего утра. Ты мой жрец и служитель, а значит, должен обладать инстинктивным пониманием доступных тебе сил. Но, видимо, наша связь оказалась слишком необычной, слишком резко и внезапно она образовалась. Возможно, ты осознаешь всё позже. Ну а пока что я расскажу тебе сама. Что ты знаешь о Праве бога?

Я глупо улыбнулся и демонстративно почесал затылок. От этой пантомимы Ирулин закатила глаза.

- Не дурачься, мы говорим о важных вещах.

- Простите. Знаю очень мало, большей частью догадываюсь из контекста. Возможно, у Эгора есть какие-то книги по этой теме, но этот слизняк их не читал.

- Не стоит так о себе. Он – это ты. Изувеченный, опустошённый и изменённый. Но всё равно ты. У него просто не было выбора. Не больше, чем жить или умереть для человека, которому в вашем мире пускают в лоб… пулю?

- Да, пулю. Кинетическое оружие, основанное на детонации пороха. Быстро движущийся кусочек металла. Я понимаю, но до сих пор не могу принять, что он – это я.

- Когда-нибудь тебе придётся это сделать. Но вернёмся к Праву. Расскажи, что ты знаешь и о чём догадываешься.

- Право – это сила бога. Область, в которой он может совершать чудеса.

- Да, Право – область могущества. Аспекты, которыми он может повелевать. Узкие границы, пределы которых он не может переступить. Ты должен понять, что боги одновременно и всемогущи, и очень ограниченны. И чем уже эти границы, тем больше у бога могущества в их пределах. Разумеется, если оставить в стороне остальные факторы, типа количества верующих и силы их веры.

- Госпожа, а что вы скажете о богах… как бы сказать… широкого профиля действия? Всемогущих и всеведущих?

- Я о таких не слышала. Но, уверена, что ничего хорошего из этого не выйдет. Границы и самоидентификация. Понимание собственного «я». Я есть сон. Я есть покой и исцеление в этом сне. Крахарас тоже повелевает сном, но его Аспекты – страхи и кошмары. Он не может принести покой, ну а я – причинить во сне вред. Мы одновременно и похожи, и абсолютно различны. Мы знаем и понимаем, кто мы есть. Так что же случится с богом, чьё Право – всё?

- Ему понадобится очень много верующих?

- Не только. Если он всё – он ничто. Без чётко заданных границ бог не может продолжать существование, неспособен оставаться мыслящим существом. Он превращается в силу природы и растворяется в окружающем мире. А теперь подумай, где могут пролегать эти границы?

Вопрос был не очень сложным, но в правильности ответа я сомневался.

- Думаю, их определяют верующие.

- Верно. Эти границы пролегают в рамках уже существующих явлений или концепций. И эти концепции не возникают из ниоткуда, а приходят из человеческих разумов. Как бы глупо ни звучало, но бог не может отвечать за неведомое.

Я нахмурился:

- А как насчёт разных загадок и тайн?

- О, бог может отвечать за тайны! Но только в рамках понимания прихожан. И давай вернёмся к твоему дневному «я».

- К Нризу.

- Как скажешь. Одно из главных правил сна: сон забывается. Некоторые особо яркие сновидения не стираются из памяти, человек их может помнить годами. Но обычно детали сна быстро покидают сознание, только что яркое и полное деталей видение становится всё более смутным и смутным, пока не развеивается утренним туманом.