- Как, химеры его забери, как он это сумел сделать ?!

Император снова был на ногах, изумленно указывая на Велокса, внезапно оступившегося, когда его опытный противник собрал всю оставшуюся у него огромную силу и с такой мощью ударил по мечу вторым своим клинком, что тот рухнул на землю. Пока защита Велокса все еще была открыта, Фламма нанес круговой удар левым кулаком, его пальцы все еще сжимали рукоять другого меча, удар пришелся прямо в висок Велоксу и заставил того пошатнуться на ногах, внезапно потерявших силу. Толпа вскочила на ноги, половина из них выла от возмущения такой тактикой, в то время как остальные ликовали по поводу спасения Фламмы от того, что мгновение назад выглядело как верная смерть. Скавр покачал головой.

- Он раскрыл свои карты слишком рано, если его план состоит в том, чтобы сокрушить противника грубой силой, то теперь вряд ли сможет подойти  к противнику так близко.  Велокс просто отступит, а потом порубит Фламму на ленточки .

Молодой боец действительно внезапно стал проявлять гораздо больше уважения к своему противнику, намереваясь потратить время, необходимое ему, чтобы оправиться от изнуряющего удара, нанесенного моментом ранее. Как будто  зная, что эта возможность может оказаться мимолетной, ветеран ринулся вперед в атаку, двигаясь быстрее, чем чемпион мог отступить в своем мгновенном шокированном состоянии. Какой-то намек на быстроту ног, которая в сочетании с его звериной силой делала ветерана-бойца непобедимым во времена его великолепных триумфов, все еще оставался, и он преодолел расстояние между ними за полдюжины быстрых шагов, чтобы атаковать со своей собственной яростной целеустремленностью. Велокс отступил перед лицом его ярости, его мечи взметнулись, чтобы наказать здоровяка за его нападение сначала одним ударом в бедро, а затем другим, но Фламма был слишком быстр и осторожен, чтобы позволить смертельному удару вскрыть бедренные артерии, в которые целился его противник, и поскольку молодой человек промедлил на мгновение дольше, чем следовало, чтобы нанести второй удар, он воспользовался своим шансом и бросился вперед на одной кровоточащей ноге, ударив Велокса между глаз с такой силой, что чемпион отлетел назад и приземлился во весь рост на песок.

- Ты видишь, что он делает? Он не собирается убивать Велокса, если хочет сдержать свое слово, но будь он проклят, если позволит этому человеку победить себя.

Скавр кивнул, соглашаясь со словами Марка, его взгляд был прикован к окровавленному ветерану, который стоял, ожидая, когда поднимется его противник, его грудь вздымалась от усилий, которые вряд ли обеспокоили бы его пять лет назад. Пока дезориентированный чемпион поднимался на ноги, гладиатор постарше иронично поклонился своему удрученному противнику, вызвав взрыв смеха у зачарованной толпы, которая теперь по большей части молчала, понимая, что они наблюдают, как в данный момент творится история Арены.

Молодой человек покачал головой, взяв паузу, чтобы успокоиться, прежде чем снова атаковать, движимый своей гордостью, и Марк бросил взгляд на Юлиана, на лице которого застыл ужас, когда его самый ценный боец тяжелыми шагами вернулся в зону досягаемости меча, тогда как раньше он легко прыгал по Арене. Как будто он понял, что Фламма не собирается его убивать, не поставляя под сомнение свою собственную честь, чемпион бросился в последнюю бешеную атаку, размахивая своими мечами почти бессвязно, когда он шагнул вперед. А затем, когда Велокс предпринял свою последнюю попытку выиграть бой, человек, которого Марк знал всю свою юность, проявился в том, что осталось от  прежнего Фламмы, в последней великолепной, мимолетной демонстрации почти божественного дара, который казался обычным делом в период расцвета этого большого человека. Важно шагнув вперед с той же ухмылкой, которая рекламировала его очевидное бессмертие толпам, которые с ревом приветствовали его на протяжении многих лет его славы, он парировал полдюжины диких ударов мечом, любого из которых было достаточно, чтобы лишить его жизни, в то время как клинки чемпиона яростно обрушивались на его защиту, безразличный к их смертельной угрозе, когда он безжалостно приближался к молодому человеку. Парировав последний отчаянный выпад, он отбил клинки в сторону трюком, которому научил Марка много лет назад, выбросив левую руку, чтобы схватить Велокса за тунику и подтащить его к себе. Один, два, три раза он изогнулся в талии, чтобы вонзить свой массивный правый кулак в живот беспомощного гладиатора, затем отступил назад, когда молодой гладиатор согнулся пополам, хватая ртом воздух  в жестоко опустошенные легкие, нанеся последний титанический удар тыльной стороной кулака в голову Велокса, отчего его противник без чувств рухнул на землю.

На долгое мгновение воцарилось ошеломленное молчание, прежде чем толпа обрела свой коллективный голос, превратившись в какофонию криков и рева, выражающих противоречивость мнений:  удовольствие и ярость от результата. Марк посмотрел на Коммода, который держался за перила балкона, костяшки его пальцев побелели от силы хватки. Прежде чем император успел хотя бы начать обдумывать решение, которого так жаждала толпа, Фламма наклонился, чтобы поднять один из своих мечей, поднял его над головой и подождал, пока шум не утихнет до озадаченной тишины в ответ на беспрецедентный характер окончания поединка.

- Народ Рима!-  Тишина сменилась безмолвием, поскольку шестьдесят тысяч человек, набившихся на Арену, напрягли слух, чтобы расслышать, что скажет бывший чемпион. - Я пришел сюда сегодня не сражаться, а умереть! Мои силы на исходе...

Раздались голоса, умоляющие их кумира отказаться от своих собственных слов.

- Это правда! Так оно и есть! У меня такое несчастье, которого я не пожелал бы никому, даже этому убийце, лежащему у моих ног, лишенному всякой чести. Меня не спасут даже почести императора.

Коммод пришел в себя от изумления.

- Лучники!

Клеандр мгновенно оказался рядом со своим хозяином.

- Это выглядело бы не совсем достойно, мой Цезарь, если бы вы отдали приказ убить одного из величайших чемпионов римской Арены, как собаку, в момент его победы. Беспорядки начинались и из-за меньших скандалов, а пламя общественных беспорядков гораздо легче разжечь, чем подавить. И если бы вы позволили Фламме  еще немного высказаться, я подозреваю, что в этом не будет необходимости ...

Фламма посмотрел на императорскую ложу, как будто знал, где искать человека, которого он обучал драться, когда тот был еще мальчиком.

Марк оглянулся на него сквозь слезы горя, слова большого человека, сказанные прошлым вечером, все еще отдавались эхом в его голове, ответ на вопрос, который к ужасу Марка выпалил его наставник, когда согласился подарить Клеандру последний роковой день своей жизни на Арене.

- Почему? Потому что, мой мальчик, рак уже обгладывает мои кости.

Марк нахмурился и покачал головой.

- Рак?

- Я заплатил врачам большую часть годового выигрыша, чтобы они разобрались, что со мной происходит. Если бы я снял эту тунику, вас бы возмутил нарост у меня на спине, черный и бугристый ... Он покачал головой. -  Это был последний человек, с которым я консультировался, человек по имени Гален, который лечит императора и время от времени берется за болячки на стороне, когда они  ему интересны,  и от которых у меня кровь стынет в жилах. Он сказал мне, что я поражен тем, что он называет “Раком”, нашим переводом греческого слова “Карцинос (Carcinos)”. Он сказал мне, что опухоль убьет меня в течение полугода, и что я умру в муках, поскольку она проникла в мои органы и разрушает их. Иногда я чувствую, как она гложет меня, горячей болью глубоко в груди. Мой последний бой с жизнью уже проигран, Марк. Вопрос только в том, выйду ли я  из нее на своих ногах или выползу на коленях в мольбе к боли, которая становится сильнее с каждым днем. Ты бы разве отказал мне в быстрой смерти и славном уходе из этой жизни?