- Значит, это правда. Ни одно дело не остается безнаказанным ...

Дубн взял котелок у него из рук, потянувшись к плащу пленника за ключом, который, как они знали, должен был висеть у него на поясе. Он открыл дверь и махнул рукой Шанге, сыгравшему роль подвыпившего солдата,  отпуская его.

- Давай зайдем внутрь и выясним, чем это ты пришел сюда полюбоваться.  А, ты, можешь идти своей дорогой, Шанга, хотя я бы посоветовал тебе, прежде чем ты вернешься в казармы, найти баню и помыться, а то от тебя воняет, как от в ослиной задницы.

Солдат встал и ушел, бормоча что-то себе под нос достаточно громко, чтобы двое мужчин услышали, когда они заталкивали преторианца в дом.

- Сперва говорят «сделай так, чтобы от тебя воняло», - проворчал он   -  а потом, когда ты это сделаешь,  получаешь одни оскорбления. Вот, гребаное офицерье ...

В то время как Марк провел преторианца через дверь,  Дубн втащил за собой распростертых телохранителей, закрыв за собой дверь и не оставив никаких следов засады, прежде чем всадить нож в горло обоим мужчинам, чтобы убедиться, что они мертвы. В прихожей были расставлены готовые к  использованию лампы, но  горел один лишь огонек, освещавший остальные.  Крупный британец зажег еще пару из них, пока Марк держал Дорсо под угрозой ножа.  Он прошел вперед, в просторный зал, затем остановился и с удивлением уставился на зрелище, выступившее  из тени, когда свет лампы усилился. Со всех сторон комнаты на стенах было развешано оружие: мечи, щиты, копья и топоры, покрытые различными царапинами, зазубринами и потрепанные  явно из-за их очевидного использования в бою, каждый с гравированной бронзовой табличкой, прикрепленной к стене, на которой он был выставлен. Освобожденный от захвата Марка, хотя в руке того был нож, все еще готовый нанести удар, если преторианец попытается сопротивляться.  Дорсо медленно повернулся к ним, и в тусклом свете лампы на его лица странным образом  отражалось  скорее облегчение, чем страх.  Молодой центурион прищурился, поднося к лицу нож, блестящее металлическое лезвие, чья пятнистая поверхность поблескивала в свете лампы, и прорычал слова, которые он повторял  в своем уме тысячу раз, мечтая о моменте своей мести.

- Меня зовут Марк Валерий Аквила.

Преторианец мягко улыбнулся, широко разведя руки в знак явной капитуляции.

- Я это знаю.  И я даже знаю, что ты собираешься меня убить.

Дубн и Марк обменялись взглядами, оба мужчины были озадачены легкостью, с которой их жертва принимала свою судьбу.

- А ты собираешься просто стоять и не сопротивляться?

Дорсо легко пожал плечами, явно не проявляя никакого беспокойства к  своему затруднительному положением.

- Ты стоишь передо мной, Валерий Аквила, с обнаженным клинком и жаждой убийства в глазах и спрашиваешь меня, готов ли я умереть?  -  Преторианец тихо рассмеялся. - Если бы это было не так, я легко бы мог помешать вам еще на улице, натравить на вас своих людей и вызвать подмогу .

Глаза Марка сузились от потрясения, когда он услышал свое истинное имя из уст императорского убийцы.

- Ты узнал меня?

Преторианец качнул головой в мрачном изумлении.

- Возможно, ты забыл о времени, проведенном в претории, молодой человек, но я - нет. В конце концов, за несколько дней до того, как мы получили приказ убить твоего отца, я знал, что как ручные убийцы императора, мои коллеги и я будем призваны вершить имперское “правосудие". Я использовал это время, чтобы хорошенько присмотреться к тебе, центурион, готовясь к тому моменту, когда столкнусь с тобой с клинком в руке. Я хотел быть уверен, что меня не будут ожидать никакие  неприятные сюрпризы.

- И?

Дорсо пожал плечами.

- В тебе не было ничего особенного, просто еще один сопливый сынок сенатора, который оказался немного лучше натренирован, чем средний солдат. На твоей стороне были скорость и техника, но ты все еще был мягкотелым. Ты бы даже не заметил, как я к тебе приблизился, хотя, возможно, теперь ты стал другим, поскольку с тех пор ты, кажется, немного возмужал,  и вон…  получил пару шрамов. Твой отец отправил тебя туда, где, как он ожидал, тебя никогда не найдут, не так ли?

-  Да, в Британию.

- Совершенно верно в Британию. -  Дорсо кивнул и усмехнулся, явно подтверждая то, что он уже хорошо  знал. -  Холодно, сыро и пустынно, и постоянно подвергаешься нападениям то одного, то другого племени варваров. Держу пари, за последние два года ты перевидал больше схваток , чем большинство из нас за всю жизнь. И теперь ты здесь, закаленный в огне и готовый предать земле убийц своего отца…  всех  по одному, я прав?

Марк снова поднял нож, показывая преторианцу узор, проходивший по его закаленному металлическому лезвию. Лицо Дорсо приняло благоговейное выражение, когда он уставился на оружие.

- Я видел    такой металл всего один раз в жизни, и меч, из которого он был сделан, был смертоносным, способным с легкостью перерубить любой клинок.

Марк огляделся по сторонам.

- Ты, кажется, очарован оружием. И приходишь сюда каждый вечер просто взглянуть на свою коллекцию старого железа?

Дорсо бесстрастно пожал плечами.

- Это не просто железо, Валерий Аквила. Это история римского народа, которую ты видишь на этих стенах. Возьми, к примеру, любой меч ...

Он указал на клинки, висевшие на стене рядом с Марком, и когда молодой человек повернулся, чтобы взглянуть на них,  Дубн положил массивную руку преторианцу на плечо, вонзив пальцы в его плечо под туникой, и поднял свой собственный нож из такой же узорчатой  стали так, чтобы в свете лампы была видна блестящая кромка лезвия.

- Дай мне только повод, и я сделаю  его работу за него .

Марк снял один меч со стены и повернулся, чтобы показать оружие его владельцу.

- Так что же в нем такого особенного?

Дорсо снова пожал плечами, не обращая внимания на крепкую хватку британца на своем плече.

- По правде говоря, это действительно не такой уж выдающийся меч, безымянный меч времен гражданских войн, не имеющий никаких признаков  происхождения, кроме очевидного возраста. Он меркнет по сравнению с кинжалом, который носил знаменосец Юлия Благословенного, человек из Десятого легиона, который первым  прыгнул в прибой, когда его солдаты были слишком напуганы, чтобы ступить на берег во время первого вторжения в Британию — он вон там, позади тебя, на дальней стене. И все же ты нашел то, что раньше было одним из моих самых ценных экземпляров. Какой-то бедный никому не известный пехотинец сражался и, скорее всего, погиб с ним в руке, еще в те дни, когда сражения были массовыми, длящимися целыми днями, с участием полудюжины легионов с каждой стороны, и судьба республики зависела от  их исхода. Иногда я просто беру его и сижу с ним на коленях, раздумывая, что случилось с беднягой, которому он принадлежал. В конце концов, если бы ему удалось выжить в боях и вернуться домой, он, вероятно, обнаружил бы свою семью голодающей. Видишь ли, слишком много представителей среднего класса, от которых зависела армия, были убиты в гражданских войнах, и времена поместных фермеров давно прошли с тех пор, когда Август положил всему этому конец, объявив себя императором...