«Странное какое-то чувство. Он слушал их веселую перепалку, но слышал только ее смешливый говорок, хорошо слышал, и, даже, через рясу, ощущал ее руки, – и было от этого так легко-легко, что полетел бы. На Днепр. Или вот так бы лежать и лежать, НО.

– Сейчас к Стаценке идти?

– И завтракать не будешь?

– Ольга совсем аппетит отбила, – буду теперь сорок ден поститься. Ну, я пошел. Э, нет, надо этого америкоса еще раз допросить.

– Зачем так спешно?

– Надеюсь русских встретить, а что я им скажу?

– Где же ты их встретишь? А, вообще-то допрашивай, – лишнего не будет.

Допрос, естественно, снова походил на разговор глухого и немого, но пленник старался, – выторговывал себе жизнь, – и картина окончательно вырисовалась.

Толи брат, толи сын этого, Крамаря обретается где-то в России. Чем-то там его обидели. Вот и сговорились они с батькой полк чеченский расстрелять из HIMERS по наводке телефона какого-то офицера, возвращающегося из отпуска.

Джон, – оказывается, его, действительно, Джоном зовут, – сильно сомневался. Начались дожди,– спутники ослепли, – но начальство требовало результативной работы. А уничтожить целый чеченский полк – такая удача. В, общем, уговорили его. Три HIMERS с полным комплектом вышли на заданную позицию. Ждать пришлось недолго, и связь установили легко, а дальше было делом техники, – Джон ударил полным залпом из трех HIMERS. Когда сразу же после этого пропала связь этого Хромаря.

– Крамаря? – уточнил Константин, – да-да, Крамаря с кем-то, они заподозрили, что что-то – неладно, – и на машине выехали на разведку.

Когда впереди показались все еще горящие машины, у Джона затряслись руки. Это он так сказал. Искомый полк был несколько дальше, а здесь были другие чеченцы, что должны добивать полк, который, кажется, называется какой-то «Ахмат».

– А к нам, зачем пошли?

– Алекс увидел свежие следы, и сказал, что надо проследить.

– Алекс?

– У него длинное имя. Я его так звал. Теперь это не имеет значения, – его снайпер убил первым.

– Ну, да, теперь это не имеет значения. Надо бы ….

– Алекс еще сказал, что тот телефон еще работает, но чтобы установить его место, нужна другая аппаратура.

– Кто все-таки этот Алекс?

– Гриша сказал, что очень хороший хакер.

– Откакался, получается, этот какер.

– Ну, что скажешь, Константин?

– Я так думаю, что свои их и угробили. А этот парень, как бы, и навел их Хаймерсы. И телефон его еще действует. Когда вернусь от Стаценки, поползаю еще раз по этой балке. Надо бы до «Ахмата» дойти, но больно большой крюк получается.

– Знаешь, где их найти?

– А чего знать? В сосновом бору они и обосновались.

– Полк?

– Какой полк? Батальон, как понимаю.

– Нет, сначала мне нужно лекарство, а с остальным уже потом разбирайтесь.

– Потом – так потом. – Но вернулся Константин с загадочным и довольным видом:

– Лаптевые, однако, мне полагаются.

– Чего такой довольный-то? – Незлобиво проворчал Алексий.

– А задержись я на четверть часа, и не видать бы мне Стаценки, как своих ушей. Да и Игнат Стаценко, к тому же, помог, – позвонил вдогонку, она и вернулась. А у меня еще и другая новость есть. Встретились все-таки мне ребята из «Ахмата». Они-то и сказали мне, что позавчера ушел на задание, и не вернулся ихний командир разведки. Конечно, они его уже похоронили, было, а когда я им рассказал, и обрисовал парня, так, они так обрадовались, так обрадовались, что хотели тут же к нам рвануть, но комбат приказал выполнять прежнее задание, а за парнем он сам приедет завтра, или послезавтра. И одну плохую новость принес. Захарьиной снова ночью плохо стало, – еле отходили.

– Ну, значит, первую порцию парню сама выпою, а остальные Ольге придется, пока не вернусь. Часы-то у вас есть?

– У Ольги были. А долго поить надо?

– Ну, надеюсь, к четвертому сеансу обернусь. Поить строго через четыре часа. Вот и считайте.

Никак, не хотелось Серафиме уходить, но приходится. Захарьину тоже спасать надо. И здесь откладывать нельзя. Удалось ей парня, пожить еще, уговорить. А, поскольку согласие и пожить, и снадобье принимать, каким бы горьким оно не было, получено, надо сделать все возможное.

– В общем, Ольга, смотри и запоминай. Я, конечно, коротенько тебе все расписала, но, как и сколько вливать – это ты должна запомнить.

Я высыплю сейчас две капсулы, а ты будешь давать по одной. – Где таблетки? – Серафима сходила на кухню, и вернулась с графином не лишку красивого зелья. – Антонина ничего не перепутала?

– Сказала, – то, что ты заказывала. Да у Стаценки на него от других спроса, как бы, с последнего раза не было.

– Ладно. Верю. Давай капсулы.

Она разорвала одну за другой облатки обеих капсул, высыпала на ложку и тщательно растолкла их другой ложкой.

– Нормально. Если попадутся большие кристаллы, нужно хорошенько растереть и осторожно высыпать ее в отвар. Немного побурлит, но так и должно быть.

– Это все он должен выпить? – Засомневался Константин, но Серафима успокоила. – Все. Оно, конечно, горькое, но горилка редко сладкой бывает, а пьют.

Константин наклонился к чашке, понюхал, – и сморщился:

– Сомневаюсь что-то.

– Не тебе и даю.

Удивительно, но парень послушно выпил.

– А теперь поспи.

Впрочем, его и не надо было уговаривать, – глаза сомкнулись сами.

Серафима пристально смотрела на парня, о периодически посматривала на часы. – Должно бы уже начать действовать. Странно. Нет, уже начинает ….

Константин – мужик не робкого десятка, но, увидев, как начинаются подергиваться то нога, то рука …. – Словно эпилепсия у него.

– Похоже. – Согласилась Серафима, и тут же скомандовала. – Ноги держи.

Какие ноги, какие руки, если у парня все это по отдельности, и такие фортеля выбрасывают, что хоть сейчас его в брейк-данс отдавай.

Навалился Константин на ноги, а Серафима голову удерживает – Ой! Не сказала я, чтобы другие одежды припасли. Сейчас его в жар бросит. Но так и надо. Лучше всего, когда лекарство через кожу выходит. Выходит, конечно, вода, а снадобье остается.

Минут пятнадцать прошло, когда Серафима тяжело проговорила. – Все. Можно не держать. – У парня еще подергивались то нога, то рука, но это уже не пугало никого.

– А что дальше?

– Сон, Ему нужен сон, а потому упреждаю: не будить, ходить на цыпочках, и голос поубавить. Последнее Константина касается.

Странно. Парень разом, как-то обмяк, но широко открыл глаза. То, что они переходили с одного на другого, говорило, что он жив, но тело, которое только что едва не разбрасывало их всех, а теперь лежало безжизненно, оповещало совсем о другом. О другом, да все о том же: закрыл парень глаза, и, как бы, не дышит больше.

Константин опасливо ослабил хватку. Так и есть, никаких сомнений, – пациент скорее ….

– Он, что, того?

– Надеюсь.

«Это что еще за дела?». – Константин опасливо глянул на Серафиму. Ему редко приходилось видеть сумасшедших, да она на таковую, как бы, и не похожа.

– На что надеешься? – Константин даже заикаться начал. – На то, что умер?

– А, ты вот о чем? Да, нет, надеюсь, что память к нему вертается. Выгляни на улицу, посмотри, что там за шум?

Константин тоже слышал шум за дверью, и чьи-то разговоры, но не удержался от вопроса. – И каждый раз так? – И вдруг понял, что и сам вспотел, удерживая парня.

– По-разному бывает. Да, я редко это и практикую. Тяжелая – эта процедура, хотя пока еще никто не умер. С одной капсулой будет легче, да и отвар немного иной. Мне бы сейчас здесь остаться, но и Захарьину нельзя без помощи оставлять. Справитесь без меня? Я тоже так думаю. Я постараюсь скоро вернуться.