Крамарь снова угрюмо отмолчался.

– Так, я спрашиваю.

– А-а-а-а ….

Расслабились что-то молодцы. Крамарь вдруг оказался на ногах, точнее, уже у распахнутой для проветривания двери.

Между ним и Константином оказалась Серафима. Крамарь сначала, как бы, взял ее в заложницы, но затем резко толкнул навстречу Константину.

А дальше все естественно. Константин поймал Серафиму в охапку, но не будешь же откидывать ее в сторону?

И никто не заметил, как Митрий с громкими проклятиями метнулся наверх.

И лишь, когда сухо щелкнул выстрел …..

– Ну, как, попал? – Из проема показалась всклоченная голова Константина.

– Попасть-то попал, а убил ли, не уверен. – И отвечал Митрий в никуда, и больно внимательно винтарь разглядывал. – Как-то, неправильно он упал.

Ну, не зря Митрий сомневался, – Ни трупа, ни самого Крамаря, сколько ни лазили, ни заглядывали в протоки, не нашли.

– Прятаться будем?

– Некуда прятаться. – Решил Алексий. – Наставлю сторожков, да и Вилюй кого чужого ночью не подпустит. Отобьемся, если что. Давайте вечерять, пока совсем не стемнело, чтобы свечи и лампу лишку не жечь.

– А с этим что?

– С американцем-то? На ночь свяжем, а сейчас пусть с нами посидит. Не голодом же его держать. Так ведь? Мяса не хватит, – рыбу пожарим. Константин, вентери-то проверил?

– А то, как же? Пяток судаков – как с куста снял. Митрий уже двух выпотрошил, – осталось только на огонь поставить. Да нам одним и мяса хватило бы, – гостей, кажется, уже не будет.

– Ну, рыба и нам не помешает, – за цельный день и росинки во рту не было. А еще Серафима сказала, парня надо рыбой кормить, – жирного его организм может не принять.

– Вы там и мясца постного пошукайте, – а вдруг примет? – У Серафимы после перенесенного шока с трудом передвигались ноги. – А я еще пару минут очахну, – начну его кормить.

– А он будет? И как узнать, захочет ли он есть? – и тут же к парню обернулся. – Слушай, парень, есть-то хочешь? Поди-ка, кишка кишке давно бьет по башке?

– Не знаю. Не думаю. – «Вот это раз! Говорит, да еще как чисто».

– А чего тут думать? – Удивился Константин. – Все диетическое. И стопочку нальем, если душа попросит.

– Не попросит. Не большой я к этому любитель.

– Больной, что ли?

– Нет, я …. – «Что он хотел сказать?», – парень вдруг будто замкнулся в себе, – и, как бы, начал с кем-то бороться.

– Ну, смотри, как знаешь. Я не тороплю с этим. – Константин уже услышал, как нутро парня отреагировало на вопрос о еде. – Сейчас Серафима еду принесет, и покормит.

– Я покормлю. – Слишком поспешно назвалась Ольга. – Я, все равно, горилку пить не буду, и Счастливчика есть не могу. А про рыбу, когда готова будет, скажите. И ему дам, и сама поем.

Как ни странно, и гости пришли. Коневы оба. И Мыкола появился, и семеро шапочно знакомых….

– А чему тут удивляться? – Горестно вздохнул Конь на молчаливое удивление Алексия. – Анисим немного здесь и побыл, но уважение обрел, – дай Бог каждому. К тому же, сам знаешь, – некуда многим идти. А здесь, – помнится,– переночевать всегда можно было.

Ну, конечно, Конь и сам здесь не единожды «якорь» бросал.

– Найдем, конечно, где людей разместить. Молодцы, что пришли. Проходите, гости дорогие.

Молодцы. И главное, фонари светодиодные принесли, – так что поминки почти за праздник сошли, – только что песен не пели.

Конечно, парня от гостей не прятали, но и они лишних вопросов не задавали. Только Конь отозвал Алексея в сторону. – Видел я его. И его документы все еще у меня. Но я в него так и не заглянул. Завтра днем-то я занят буду, а вечером занесу.

– И кто он?

– Документы принесу, – тогда и поговорим.

На том и порешили, и уже без дум и сомнений прошли в трапезную.

***

Ольга неуверенно подносила ко рту парня еду, – его организм принял и мясо, и рыбу, хотя, голова, по-прежнему, кружилась, и содержимое желудка периодически грозилось вырваться наружу. И он по-прежнему ничего не помнил … из прошлого. А было ли оно? Крамарь намекает, что было, и с этим приходится соглашаться.

«Но Крамарь же убит? Во всяком случае, так сказал монах», – но тут же снова родилось сомнение. – «Откуда я давно знаю, что здесь есть монахи? Увидел? Но, похоже, я недавно впервые открыл глаза, а значит, не мог видеть монахов. И как давно? ….

Но освежить зрительную память сейчас он не мог. Монахи, их, похоже, гости, и та женщина куда-то ушли, и оставили его со смешливой девчонкой вдвоем. Даже порядком надоевшее солнце переместилось да пределы окна, – и можно передохнуть, но не тут-то было. Давненько и не был …. И не в сон ведь проник, а в забытье.

«Ну, и как? Вспомнил? Неужели это так сложно?».

– Я не помню тебя, и не могу тебя понять. Что сложно? Что, в конце концов, случилось? Если я виноват, то ….

Ему не дали досказать, – «Вопрос не о твоей вине. Она давно доказана. Вопрос в том, какую роль во всем этом сыграл Кукушон? Или Татьяна?».

– Татьяна? Не помню я ее. Совсем не помню.

«Оно и понятно. Все забыто, и ничего не было. А ее помнишь?», – Нет, ее он тоже не помнит.

– Кто – она?

«Ирина. Подруга Татьяны. Вспомнил?».

– Нет, не вспомнил. Где я ее мог видеть? Нет, не помню. Не было этого.

– Разве? Напряги свою память. Конечно, вспоминать ваши встречи – не слишком приятное, – но смею заметить, – весьма увлекательное занятие.

Вопрос остался без ответа. И тогда Крамарь обратился к девушке. – Ты знакома с ним? – Но она тоже не ответила – исчезла в тумане, из которого и появилась.

Впрочем, ненадолго. Ее лицо нарисовалось быстрее, чем он сумел осмыслить, чтО все-таки с ним происходит, и сходу напористо: – «А Таня тебя забыла, и ведь вы друг дружку так любили. Но я легко могу заменить ее». – И от ее неосторожного движения почти обнажилась ее грудь.

«А она красивее Тани. Ее холодная красота …». – И он испугался, что сказал это вслух.

Не сказал, а Ирина легким движением поправила его … камуфляж.

Но я же был одет не в камуфляж? Это-то я помню, даже не видя, на ощупь.

«Они снова ведут со мной свою непонятную игру. Зачем? – это понятно, но как? И как от нее защититься?».

«А и не надо защищаться. Просто, назови имена тех, кто участвовал в твоей операции, – и у нас все получится», – Она постаралась быть ласковой, но ее холодная красота, все равно, перебарывала ее тщетные усилия.

– Я не верю вам.

Лицо Ирины стало совсем холодным, и начало быстро превращаться в лицо Крамаря. Но платье оставалось тем же. «Так, точно, не бывает».

– Так не бывает.

«Чего не бывает? Человека без имени? Назови ваши позывные, – и мы разойдемся как лучшие друзья».

– Не бывать этому. – Сил уже не оставалось, но он еще пытался сопротивляться.

«А это мы сейчас проверим».

Никакого физического насилия он не почувствовал, да и психического, … кажется.

Но голова вдруг взорвалась такой яростной болью, что впору подумать, что Крамарь, и на самом деле, рядом.

Но он давно привык бороться с болью, – это он помнит, только не понимает, откуда. А потому боль мало-помалу стала терпимой, – и он нашел в себе силы для сопротивления.

И все бы ничего, но, когда он смог открыть глаза, увидел перед собой лицо девчонки, охваченное ужасом. А потом она с криком сорвалась с места.

– Серафима, с ним что-то происходит. – Ольга с полными испуга глазами вбежала в трапезную.

– Он что-то говорил?

– Что-то говорил, и даже на двух языках, но я ничего не поняла.

– Это хорошо.

– Что хорошо? – Не поняла Ольга.

– Он вспоминает, а значит, мозг открывается сам.