— Я говорю, что может быть вы к нам в гости зайдете. Мы с Инной вдвоем только будем, так-то…
— Рус, спасибо, конечно, но обещать ничего не могу. Сам понимаешь, ребенок в доме, вдруг она спать захочет рано. А одну ее в квартире не бросишь. В любом случае, я позвоню заранее, предупрежу…- я потрепал приятеля за предплечье и, прихватив свою кружку, отправился к себе в подвал — если хочешь отдыхать на праздники, все материалы надо сдать завтра –послезавтра, а иначе, сразу после праздников схлопочешь выговор, а то и не один за нарушения процессуальных сроков.
Трудно представить, но руководство уголовного розыска так и не поняло, что у них, в течении почти месяца, на службе отсутствовал оперативный сотрудник. На два суточных дежурства Конева я записал в субботы — в те дни, когда начальства на службе присутствовало в меньшем количестве, да и мысленно руководители (они тоже люди), были не на службе. Дежурному по РОВД вообще было все равно, главное, что трезвый опер вовремя заступил в наряд, а какая у него фамилия — Конев или Громов, это было никому не интересно, мало ли зачем парни поменялись. Наташа, конечно была недовольна, так как человека, который имеет лишь один выходной в неделю, а в этот выходной имеет только одно желание — выспаться, очень трудно назвать полноценным партнером в семейной жизни. В любом случае, все плохое когда-то заканчивается, закончилось и моя служба за себя и за того парня. С утра мы с Русланом, хихикая, спалили в пепельнице, его листок нетрудоспособности, с диагнозом «заболевание» и жирной печатью Областного диспансера кожной венерологии. После чего расползлись по своим делам — Руслан поехал с составе группы на очередной вызов, я же продолжил закрывать свои долги.
К вечеру стопка бумаг на столе изрядно уменьшилась — пребывающий в предновогоднем настроении начальник розыска аж мурчал от удовольствия, когда я, как трудолюбивая пчелка, приносил ему на подпись очередной, сшитый черной ниткой «отказняк» или бумаги для передачи в следственный отдел. Эти два материала я закончу завтра — я отодвинул от себя документы, потянулся и начал одеваться.
Ночь на тридцатое декабря.
— Руслан, ты вообще знаешь сколько время? — я взъерошил волосы, чтоб хоть немного начать соображать. За моей спиной Наташа, что-то недовольно прошептав, отвернулась к стене, натянув на себя одеяло — жизнь в огромной питерской коммуналке, очевидно, дает хороший иммунитет к ночным звонкам.
— Время половина третьего… -не понял моего вопроса Руслан и продолжил говорить: — тут коммерса одного подстрелили, так у него в документах твоя визитка…
— Как его фамилия? — я даже не напрягся, в последнее время этих визиток я раздал не один десяток.
— Соколов Григорий Андреевич, директор ПО «Энергоспецремонт»…
— Григорий Андреевич? Стоп! — тут я почувствовал, что окончательно проснулся и даже взбодрился: — У него же охрана вроде бы была?
— Она и сейчас есть… — Руслан коротко хохотнул в трубку: — Присутствуют тут два гаврика. Говорят, что что действовали в соответствие с договором и инструкцией — в случае применение в отношении клиента огнестрельного оружия, никаких действий не предпринимать, вызвать скорую и милицию, что они и сделали. Так ты его знаешь? Можешь что-то рассказать. А то скоро начальство приедет, мне надо что-то докладывать.
— Слушай, я его знаю постольку –поскольку, несколько раз советы давал, как юрист. Он не коммерс, он директор завода, пока государственного. У него на заводе бывшие сотрудники много воровали, вот он сейчас с ними судится. А ты вообще где сейчас?
— Я на съезде с моста на Заводскую, там, где площадка фур и шиномонтажка. Вот у него там встреча с кем-то была. Он стоял возле шиномонтажки, а эти телки метрах в пятидесяти о него в своей машине. К пострадавшему подъехала темная машина, иномарка, какая — они не разглядели, потом увидели несколько вспышек, и звуки выстрелов. А потом темная иномарка, с пробуксовкой уехала в сторону Химзавода, а эти по рации связались со своим дежурным и доложили ситуацию, после чего дежурный частной охраны вызвал докторов и в на телефон «02» позвонил.
— Понятно, Руслан. Я сейчас подскочу. Тебя где там найти можно?
— Я с проходной Речного порта звоню, потом на место вернусь.
— Все, бывай. Я выезжаю.
Пока ехал по ночным улицам, успел сто раз проклясть себя за то, что оставил вопрос личной охраны директора на его усмотрение. Сейчас по телевизору во множестве крутили рекламные ролики различных учебных центров и охранных фирм, где мужественные мужики и миловидные барышни ловко крутили сальто, умудряясь метко поражать мишени в прыжке и после пяти витков или прыжков, как у них там это называется? Но, чтобы два профессионала умудрились «прокакать» нападение одиночки? Я этого категорически не понимал. Нельзя сказать, что генеральный директор Завода был образцом начальника, обходительностью и особым обаянием он не отличался, но, с другой стороны свое слово всегда держал и все мои предложения поддерживал до конца, а что еще надо в оси взаимоотношений «начальник-подчиненный»? Да и деньги что я получал от Завода, при трезвом взгляде на них были самыми «легкими», не требующими никаких предварительных затрат и не несущие рисков убытков. Поэтому я, если генеральный еще жив, должен сделать все, что в моих силах, чтобы он максимально долго оставался в таком состоянии.
Все места происшествия, если имело место тяжкое преступление, одинаковы. В снегу бродит эксперт-криминалист, снимая фотоаппаратам что-то, ведомое только ему, в машине строчит протокол места осмотра следователь, недовольно поглядывая по сторонам — нашли ей понятых в два часа ночи или нет?
В стороне, жмутся на холоде, несколько оперов уголовного розыска, не понимающих, зачем их поднял по тревоге дежурный по РОВД и заставил ехать в этот забытый Богом край района, где даже поквартирный обход сделать невозможно, по причине отсутствия квартир в радиусе нескольких сот метров. Возле пары «Волг» кучкуются начальственные чины, беседующие о чем-то с, внушающими уверенность, лицами, глядя на которые переполняешься уверенностью, что преступление будет раскрыто в ближайшие сутки, ну может быть в течении трех-пяти дней. Все эти действия происходят в рамках бесполезного, но обязательного ритуала «активная работа на месте происшествия», результатом которого будет лишь «эффект красных глаз» личного состава.
Я, припарковал машину возле дежурного «УАЗа», с ходу включился в обрядовое действо, с потертой папкой с бланками протоколов под мышкой, бодро прошагал мимо начальство, чтобы мое лицо, полное решимости немедленно перевернуть весь город в целях раскрытия тяжкого преступления, имеющего большой общественный резонанс, было благосклонно отмечено руководством, кураторами и надзирающими чинами, после чего «поручкался» с коллегами, как губка впитал известные подробности происшествия, затем очень быстро, пока не остановили, вернулся к машине и уехал.
Через двадцать минут.
— Куда вы претесь, молодой человек? — усталый доктор чуть не ударил меня дверью, выглядывая из реанимационного блока: — Вам же сказали, что в ближайшие двое суток, если больной выживет, ожидать разговора с ним не стоит…
— Да я не общаться с ним приехал. — я огляделся по сторонам: — Хотя если очнется, с удовольствием, с вашего, доктор, разрешения, естественно, поговорю. Мне бы табурет или стул получить, и уголок, чтобы я вам глаза не мозолил и не мешал…
— Что, все серьезно? — доктор мгновенно перестал гневаться и вышел из блока реанимации полностью: — Могут сюда приехать?
— Возможно…- я развел руки в стороны: — Сам не хочу, но исключать не могу.
— Тогда вот туда садитесь, а стул в коридоре возьмите, который вам понравится.
— Спасибо, доктор. — я взял стул, выглядевший более крепким, и уселся в углу, у окна, в месте, позволяющим контролировать единственный вход в этот бокс.
