И сейчас эти два типа, довольные, скрылись в дверях диспансера, неся с собой очередной пакет с продуктами, а мне необходимо было завтра идти на платформы Главного Вокзала, искать пассажира или проводника поезда дальнего следования, внушающего доверие и стимулировать его бросить конверты в почтовый ящик на какой-либо дальней станции. Слава Богу, ни Руслан, ни Виктор, додумались не сказать своим женщинам, в каком городе у них командировка.

Телефон зазвонил около полуночи, когда наши с Наташей губы сомкнулись в первом, пока легком поцелуе.

— Подожди, пожалуйста, минуту. — я успокаивающе коснулся плеча девушки: — Надо ответить.

— Паша! Не разбудил? — голос помощника дежурного по РОВД был жизнерадостным до неприличия: — Тут гаишники человечка притащили, Володина Олега Николаевича, говорят, что за тобой в розыске. Ты приедешь или мне его нагнать?

— Привет. Будь добр, посади его пока в камеру, я через пару часиков приеду и с ним поработаю.

— Ты только приезжай обязательно, а то сам знаешь, нас городская прокуратура постоянно проверяет.

Тут помощник дежурного конечно лукавил — городская прокуратура проверяла, но только вечером. Ночью, прокурорские работники, с проверками камер — «нулевок», не докучали, но я старался общаться с коллегами максимально уважительно. Конечно, я мог не брать трубку, и задержанный Володин никуда бы не делся — сидел бы в камере, ждал бы меня, никуда бы не делся. Но, был один нюанс. Утром меня бы ждал злой, но выспавшийся Олег Володин, а мне, для обстоятельного разговора, был нуден Олежка, максимально уставший, желающий немедленно уснуть.

— Сейчас уйдешь? — Наташа, успевая завернутся в простынь, глядела на меня, как загнанный в угол зверек.

— Не сейчас, солнышко, у нас еще уйма времени… — я потянул за край простыни.

Через два с половиной часа я распахнул дверь камеры, где в душном тумане зловонной атмосферы, виднелось несколько стриженных затылков, тревожно дремлющих людей.

Я отхлебнул крепчайшего кофе из термокружки и гаркнул из-за всех сил:

— Володин Олег Николаевич, на выход!

Глава восемнадцатая.

Декабрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Ночь и шестой день лечения.

— Проходи. — открыл дверь кабинете и посторонился. В коридорах райотдела стояла звенящая ночная тишина, только здесь, в подвале, было слышно, как в туалете капает из крана вода. Вот, интересно, сколько лет здесь служу, а вода капала всегда. Ни разу не было, чтобы пришел какой-либо слесарь и поменял прокладку, затянул медную коронку на кране…

Вздохнув о бытовой неустроенности я обошел усевшегося на стуле Олега и, расположившись за столом, сделал очередной глоток крепкого кофе из большой термокружки.

— За что меня задержали? — Олег Володин попытался развалится на хлипком стуле, но развязность у него вышла плохо — расшатанный стульчик угрожающе скрипнул под молодцом и пошатнулся, заставив парня испуганно напрячь ноги.

— Когда меня отпустят? — вновь завел волынку задержанный, старательно вкладывая в свой голос агрессию, но мне уже было с ним все понятно — парень оказался не кремнем, с ним можно было работать.

— И куда ты собрался? — я сложил руки на груди и откинулся на спинку стула: — Или ты считаешь, тебя сюда просто так доставили?

— Я не знаю…

— А кто знает? Кто знает, я тебя спрашиваю!

Наверное, со стороны, я казался парню тупым и агрессивным полицаем, что, пользуясь моментом, просто упиваюсь своей властью, но все было гораздо грустнее — я должен был выяснить круг его друзей, и у кого из них сейчас отец лежал в больнице с инфарктом, а в отцовском гараже, соответственно, похищенное из квартиры тетки Олежки добро, поэтому я сейчас просто разгонял в себе злобу.

— Ты что, думаешь, Бога за бороду ухватил? Ездишь на красивой машинке, одеваешься в импорт, и жизнь удалась? Ошибаешься, парнишка. За тех девочек ответить придется, и скорее всего, тебе, как основному заводиле, по совокупности преступных эпизодов со смертельным исходом, зеленкой лоб намажут! А так, как, кореша твои явно к стенке, радом с тобой встать не захотят, то кто-то обязательно тебя сдаст…

Да какие девочки, какая зеленка! — Олег попытался вскочить, но я, нависнув над ним, не дал ему этого сделать, толчком в плечо отправив обратно на стул.

— То есть в отрицание пошел? — я криво улыбнулся: — Да не вопрос. Вас все равно пятеро было, кто-то, да начнет говорить, а там и другие разговорятся, тем более, что Олег Володин, в любом случае, останется крайним. Ты то, точно, никуда не денешься. Пацаны, друзья твои, еще могут и свидетелями отскочить, но ты то точно попал…

— Да куда я попал, объясните!

— То есть, ты, Олег, решил выяснить, что мы знаем? Да, с удовольствием расскажу. Ты, со своими друзьями, снимал девчонок в кафе, отвозил их на своей машине, ну типа, пара на пару, поедем ко мне домой, музыку послушаем, а сам завозил из в укромное место, где остальная ваша компания ждала, и там «хором» девчонок насиловали, и потом убивали. Тела на территории заброшенного цеха спрятали. Ну что, вспомнилась картинка, или тебе, как животному, надо все через боль втолковывать.

— Не-не-не! — Олег попытался вскочить со стула, но я вновь его удержал, поэтому он просто замахал перед собой руками: — Это точно не про меня! Я такими делами не занимаюсь, это вам каждый скажет. У меня с девчонками все в порядке, все ровненько, это вы меня с кем-то спутали…

— Да ладно! — я наклонился к самому лицу Олега и проникновенно заговорил: — Когда папа одного из твоих корешей о делишках сына узнал, у него сердечный приступ произошел, и он в реанимации оказался, а как немного оклемался, попросил милицию вызвать и все про дела сыночка своего рассказал, ну и твои дела, соответственно. Мужик сказал, что такое чудовище ему сыном быть не может…

— Да я вам говорю, что это не про меня! — пациент нервно щелкал пальцами: — У Сереги Кривошеева батя в больнице с сердцем лежит, но ему на работе с сердцем плохо стало, и Серега у него в последний раз, в больнице, вчера был, сказал, что все нормально у него с отцом. И они с дядей Васей разговаривали, отец ему ничего плохого не говорил…

— Олег, я даже готов тебе поверить, но ты должен понимать — к нам поступил сигнал о нескольких убийствах и изнасилованиях, там ты со своей машиной фигурируешь. Ты же понимаешь, что в этих условиях тебя никто отпустить не может?

Дождавшись утвердительного кивка собеседника, я продолжил:

— У меня только один выход — завтра приедет эксперт-криминалист со всем необходимым оборудованием, осмотрит твою машину от и до… Ты же парень грамотный, должен понимать, что если ты тела своих жертв в машине перевозил, там сто процентов останутся следы — выделения, микрочастицы, ворс с одежды. И с помощью этого оборудования, все эти частицы, если они есть в твоей машине, обязательно будут обнаружены. Ну, или, следы бытовой химии, если ты следы специально замывал. Тогда тебе, откровенно тебе говорю, придет конец. Всех твоих подельников вычислим и посадим. Ну, а если, в машине твоей ничего необычного не будет, то с тебя, однозначно, все подозрения будут сняты и этот кошмар закончится. Ведь ты же не мыл машину в последнее время?

Олег энергично замотал головой из стороны в сторону.

— Ну вот, видишь, уже легче. И ты считаешь, что мы ничего «такого» в машине не найдем?

Парень замялся на несколько мгновений, очевидно, вспоминая, не осталось ли чего запретного в салоне и багажнике «Тойоты», после чего опять мотнул головой.

— Ну хорошо, рад за тебя. — я вернулся за стол и подтолкнул в сторону Олега чистый бланк «Объяснения»: — Тогда садись и пиши…

— Что писать?

— Ну как — что писать? Пиши то, о чем мы только что разговаривали. Я все равно такую бумагу с тебя обязан взять. Пиши — я, Олег Николаевич Володин никаких преступлений не совершал, а также не использовал принадлежащую мне автомашину «Тойота» в совершении тяжких преступлений. Я постоянно общаюсь с… — и перечисли своих друзей и где они живут, а потом напиши, что вместе с ними, также, ничего преступного не совершал. Написал? Молодец! Теперь пойдем в камеру…