Интересно, долго он еще намерен колбасить по городу?.. Меня уже начинала потихоньку доставать эта бесцельная беготня. Пора завязывать. Дослежу как-нибудь в другой раз.

Я уже хотела, на все плюнув, идти в Дансинг-холл, но тут мы очутились… у Ваганьковского кладбища. И я сразу поняла, что это и есть конечная цель наших хождений. Вы спросите, как я поняла?.. Внутренний голос подсказал.

И еще я поняла, что сейчас начнется самое главное. Химичкин муж с минуту потоптался у закрытых ворот, а затем медленно двинулся вдоль кладбищенской ограды.

Шел-шел и вдруг – бац! – исчез. Как в воздухе растаял. Приглядевшись, я увидела в ограде небольшую дырку. Понятно. Он проник через эту дыру на кладбище. Мне ничего другого не оставалось делать, как последовать его примеру.

И я последовала.

На кладбище стояла жуткая тишина. Вот только что в отдалении шумели машины – и вдруг стало тихо-тихо. На небе висела бледная луна. Кругом, куда ни глянь, кресты да надгробные памятники. Я не труслива, поверьте. Но хочу заметить: кайф не большой – ночью на кладбище оказаться.

Впереди, между могилами, мелькала фигура химичкиного мужа. Он шел очень уверенно, как будто ему здесь все хорошо знакомо. Наверное, так оно и было. Я же кралась вслед за ним, все время спотыкаясь и чертыхаясь.

«Может, он тот самый вампир-убийца, о котором говорил омоновец Геша?» – мелькнула мысль. Хотя нет. Вампиры обычно днем спят в своих гробах и только по ночам выползают наружу пить кровь. А Виталик вечерами пил чай с химичкой, да и днем где-то работал.

Мы зашли в самый мрачный угол кладбища. Так мне, по крайней мере, показалось. Виталик остановился у большого черного креста. Я подкралась ближе и спряталась за гранитной фигурой с крыльями.

Ш-ш-ш-ш-ш-ш… – шелестел ветер ветками кладбищенских деревьев. Тук-тук-тук… – стучало мое сердце.

И тут произошло то, чего я никогда не забуду, даже если проживу еще триста пятьдесят лет. Могила, у которой стоял химичкин муж, – раскрылась. И из нее вырвался столб белого света.

У меня сердце и вовсе как пулемет застучало: туктуктуктуктук… А Виталик сделал шаг вперед и погрузился в могилу по пояс, потом по грудь, затем по плечи и, наконец, скрылся в могиле с головой.

И в этот момент я четко поняла, кто такой химичкин муж. Фантом!.. Я читала где-то про женщину, у которой умер брат. И вот спустя десять лет идет она по переходу метро с «Менделеевской» на «Новослободскую», а навстречу ей пилит умерший брат. Женщина чуть не рехнулась. А брат мимо прошел, даже не поздоровался. Это и был фантом. Такой же, как химичкин муж Виталик.

Да-а, бедная Ирина Петровна. Восемь лет с фантомом прожила.

Из могилы все так же лился белый свет. Почему она не закрывается?.. Может, еще фантомы должны подойти? А если посмотреть: что там?.. Да, вот такая я дура, ничего не поделаешь. Везде мне надо свой нос сунуть. Даже в могилу.

Я сделала шаг вперед. И тут же, испугавшись, два шага назад. «Ты жалкая трусиха, Эмка», – сказала я себе. И повторила попытку. На деревянных ногах я подошла к краю могилы и заглянула внутрь.

Дна я не увидела. Свет бил откуда-то из глубины. А в эту глубину вела самая обыкновенная железная лесенка.

Вы можете, конечно, считать меня круглой идиоткой, но я полезла по лесенке в могилу.

Я ожидала увидеть на дне могилы все что угодно, но только не то, что увидела. А увидела я узкий коридор с выкрашенными желтой краской стенами. На дощатом полу лежала потрепанная дорожка. На потолке горело множество ламп дневного света (от них-то и шло из могилы белое свечение).

В полном недоумении я пошла по коридору. Коридор повернул сначала направо, потом налево и наконец закончился обшарпанной дверью с табличкой «Штаб-квартира»; в нижней части таблички от руки была сделана приписка корявым почерком: «Звонок не работает. Стучите».

Я постучала.

– Входите, входите, – раздался из-за двери доброжелательный мужской голос.

Я вошла. И оказалась в просторной комнате с мягкой мебелью. В одном из кресел сидел лысеющий коротышка лет пятидесяти, в мятых брюках и таком же мятом пиджаке. Он дымил жеваной сигарой.

При моем появлении коротышка бодро вскочил.

– А-а! Ну наконец-то! – закричал он, подбегая ко мне и хватая за руку. – Ждем не дождемся!

Что за фантастическая белиберда?!

Коротышка церемонно усадил меня в кресло, сам сел напротив и, указывая на столик, разделяющий нас, предложил:

– Не желаете ли клубнички?

На столе стояла большая миска, доверху наполненная спелой клубникой.

– Угощайтесь, угощайтесь, – суетился коротышка. – Очень вкусная клубничка. Парниковая. Я на рынке брал. Тут рядом с кладбищем неплохой рынок.

Я машинально взяла одну ягодку, вторую, третью… Клубника и в самом деле была ничего.

За дверью послышались шаги. Я вздрогнула.

– Не бойтесь, не бойтесь, – успокоил меня коротышка. – Это свои.

Дверь открылась, и в комнату вошел химичкин муж Виталик. Он вопросительно глянул на коротышку. Тот едва заметно кивнул. Химичкин муж бросил кепку на диван, расстегнул плащ и опустился в свободное кресло.

– Итак, – сказал он, – давай знакомиться. Как зовут тебя, нам известно. Как зовут нас – не важно. Здесь, – обвел он пальцем комнату, – не принято называть свои настоящие имена. Поэтому зови меня, к примеру… Сергеем Ивановичем. А его, – указал он на коротышку, – Иваном Сергеевичем. Понятно?

– Понятно, – ответила я, хотя мне было ровным счетом ничего не понятно.

– Как ты, наверное, уже догадалась, – продолжал Сергей Иваныч, – это вовсе не тот свет. Это всего-навсего тайная штаб-квартира одной из секретных служб России.

– Из всех секретных служб наша служба наисекретнейшая, – заметил Иван Сергеич, посасывая сигару.

– Ага-а, – начинало до меня потихоньку доходить. – Значит, все было заранее подстроено? – Я посмотрела на Сергея Иваныча. – И вы никакой не муж Ирины Петровны?!

– Совершенно верно, – кивнул Сергей Иваныч. – Да и сама Ирина Петровна – никакая не Ирина Петровна, а наш кадровый агент.

После такого сногсшибательного сообщения мне оставалось только почесать затылок.

– На первый взгляд может показаться, что мы сделали из мухи слона, заманив тебя сюда столь громоздким способом, – говорил Сергей Иваныч. – Но, к сожалению, это вынужденная мера предосторожности. Дело в том, что в нашей секретной службе произошла утечка информации. И нам надо было срочно выяснить, не «пасет» ли кто тебя.

– Пасет? – с недоумением повторила я.

– Ну, то есть нет ли слежки, – пояснил Иван Сергеич.

– А-а…

– Так вот, – продолжил Сергей Иваныч, – когда я водил тебя по городу, наши люди проверяли, нет ли за тобой хвоста. Хвоста пока нет, – сделал он ударение на слове «пока». – Поэтому мы решили открыть тебе нашу «могилу», зная, что ты обязательно в нее полезешь.

– А откуда вы знали?

– Мы про вас, Эмма Игоревна, мно-о-го чего знаем, – дымил сигарой Иван Сергеич. – Знаем, к примеру, что вы помогли Управлению внешней разведки обезвредить опасную террористку Дженни Ли; знаем, что с вашей помощью Интерпол арестовал крестного отца международной наркомафии Хромого Макса; еще нам известно о вашем участии в операции по уничтожению базы-лаборатории профессора Федякина; и о том, как вы лично взяли Сатану-младшего с его бандой черных колдунов, мы тоже знаем1.

Я кинула в рот пару ягод.

– Ну вы даете. Все-то вам известно.

– Профессия у нас такая – все про всех знать, – усмехнулся Сергей Иваныч. – Мы даже знаем про тебя то, чего ты сама про себя не знаешь.

– И чего же я такого про себя не знаю?

– Ты девочка-феномен, – значительно сказал Сергей Иваныч.

– Девочка-уникум, – добавил Иван Сергеич.

Я хихикнула. Уж больно это у них высокопарно прозвучало.

– Да, да, не смейся, – с серьезным видом произнес Сергей Иваныч. – Твои психофизические данные были заложены в компьютер и обработаны спецпрограммой. И оказалось, что ты обладаешь врожденными способностями для работы в секретной службе. Это большая редкость. Как некоторым людям от природы дан талант сочинять стихи, рисовать, так тебе, Мухина, от природы дан талант хитрить, изворачиваться, врать, выходить сухой из воды… В общем, ты имеешь все те качества, которыми должен обладать настоящий суперагент!