— Да как вы… Да как вы смеете?! — вспыхиваю я от его наглости.

— Я открываю вам глаза! У этого Джейка по дюжине любовниц в каждом городе, где он останавливается.

— Это неправда! — чуть не плачу я. — Вы просто не хотите, чтобы я шла с другим мужчиной на свидание!

Вишневский смеется, а потом резко говорит:

— Тихонова, мне абсолютно все равно, куда и с кем вы пойдете! Но извольте делать это не с моими инвесторами и не на работе!

— Я все равно пойду! — чисто из упрямства говорю я.

У самой в душе что-то разбивается и ранит острыми осколками края сердца, но я сжимаю зубы и выдавливаю улыбку:

— Если вам все равно, то я больше у вас не работаю!

— Ну и прекрасно! Расчетник заберите у Елены, — выдает мужчина и, окатив меня ледяным взглядом, уходит.

Я вытираю скатившуюся слезу со щеки и шмыгаю носом.

Вот и все! Не нужна…

Хотя чего я ожидала от этого хама? Красивого, безумно притягательного, умеющего целовать так, что кружится голова и подкашиваются ноги, а главное — так похожего на меня, правда, более везучего.

Снова вытираю слезы и шагаю из зала. Сжав зубы, я подхожу к Елене и молча забираю расчетник. Она с опаской смотрит на меня, видимо ожидая, что я устрою скандал из-за ее подставы, но мне уже не хочется даже рот открывать.

Мне даже жалко ее. Влюбиться в Вишневского — это настоящая беда. Он сначала запудрит мозги, будет делать вид, что влюблен, а потом выкинет, как только ты станешь ему не нужна.

Выхожу на улицу и плотнее запахиваю пиджак. Тонкое платье совершенно не спасет от прохладных порывов ветра. Да и, похоже, будет дождь…

Ловлю такси, благо денег Вишневский не пожалел, и еду домой. Да, хоть в этом он не обидел. Заплатил за два дня работы как за три месяца в любой другой фирме.

И все же деньги не могут успокоить мою душу. Пока еду, размазываю макияж по щекам и жалею себя. Ну а что ты хотела, Василиса? Чтобы он просил тебя остаться? Чтобы умолял передумать? Ну и что, что поцеловал, подумаешь… Может, он каждую целует, использует, а потом выкидывает на улицу. Вот у него никто не задерживается.

Но я же видела, чувствовала, как он на меня реагирует. Разве это все было притворством?

Плачу весь путь домой, а зайдя в квартиру, радуюсь, что Нина Михайловна еще не вернулась. Скидываю с себя одежду и валюсь в кровать.

Сон не идет. Да и трудно уснуть на мокрой подушке. Завтра нужно искать новую работу…

Снова всхлипываю и вдруг слышу стук в дверь.

— Вася, ты уже дома? Все хорошо?

— Да! Все отлично, просто устала… — как можно бодрее отвечаю я, и, к моему счастью, женщина уходит, не став допытываться правды.

На следующее утро я встаю рано, но вижу, что Нина Михайловна уже ушла. Может, оно и к лучшему. У меня есть еще целый день, чтобы успокоиться и все рассказать ей. А там, может, сниму квартиру и найду работу…

Раздается звонок мобильного, и я подпрыгиваю, надеясь увидеть номер Вишневского, но, увы, цифры на экране совершенно не знакомы.

— Да? — отвечаю я осторожно.

— Васильиса? — говорят на той стороне телефона с сильным акцентом, и я сразу понимаю, кто звонит.

— Да, это я.

— Приветствую вас, Это Джейк. Надеюсь, не разбудил?

— Здравствуйте, Джейк. Нет, что вы, я уже встала! — отвечаю я вежливо.

— Замечатьельно! Скажите, ничего, что я взял смелость найти ваш номер телефона и позвонить? Вы обещали мне свиданье.

— Ничего, я помню… — тяну я неуверенно. Да, я пообещала, но все же это было опрометчиво. Это было сделано назло Максиму Александровичу, но что уж теперь…

— Я заходил к вам на работу, но ваш начальник сказал, что вы тут больше не работаете. Признаться, я удивился…

От слов мужчины в сердце что-то больно колет, но я упрямо не обращаю на это внимания.

— Да, это правда.

— Тогда я вдвойне удивлен. Уволить такую замечательную сотрудницу – это ли не верх глупости?

— Меня не увольняли, я сама ушла! — тихо отвечаю я.

— Что ж, тогда я бы не отпускал.

— Наверное…

В трубке повисает неловкая тишина, но Джейк быстро находится:

— Васильиса, скажите, все в силе насчьет нашей договоренности?

— Знаете, Джейк… — тяну я, желая отказаться.

— О нет, Ваисильиса, только не вздумайтье мне отказать! Я этого не переживу. Я лучше не буду спрашивать. Просто будьте готовы сегоднья в восемь. Я вас заберу!

— Но вы же не знаете, где я живу! — хитро отвечаю я, предполагая, что могу просто не сказать адрес и американец отстанет.

— Это вы так думаете! — в тон мне говорит мужчина и кладет трубку.

***

Задумчиво смотрю в стену, соображая, что вообще произошло. И где он мог достать мой адрес?

Глупый вопрос. Там, где и телефон. Все данные есть у Вишневского. Может, он сам и дал… Все же я уже не его сотрудница, так что ему и дела нет, с кем я буду встречаться…

От этой мысли на глазах скапливаются слезы, и я, даже не позавтракав, падаю в кровать.

К вечеру возвращается Нина Михайловна и заходит ко мне в комнату.

— О, Вася, а ты чего дома? — обеспокоенно спрашивает женщина и садится на кровать.

Только сейчас замечаю, что за окном стемнело. Это ж сколько времени уже?

— Просто не пошла на работу. Мне больше не нужно…

— Тебя уволили! — прозвучало как утверждение, не вопрос.

Я снова чувствую, как свербит в носу, но сдерживаю слезы и качаю головой:

— Нет, я сама ушла!

— Довел-таки девочку, паршивец! Но ты знаешь, я другого и не ожидала от такого, как Вишневский. Сноб! Он даже не представляет, как трудно сироте выжить…

— Представляет… — все же начинаю завывать я.

— Ну-ну, полно плакать… Ты его еще и защищаешь. Святая душа…

Нина Михайловна обнимает меня и нежно гладит по голове.

— Ну все, все, успокойся. Найдем мы тебе работу, все наладится… Но ты все же расскажи, из-за чего ты ушла? Что он сделал?

Я вытираю сопли и тяну:

— Меня пригласил на свидание один из его инвесторов!

— Вот те на! И что? Почему ушла?

— Вишневский запретил!

— С какого… кхм… перепуга? — восклицает Нина Михайловна, а я пожимаю плечами.

— Якобы я могу испортить ему репутацию. Что я легкомысленная, а тот инвестор просто бабник… В общем, не хотел, чтобы я шла.

— А ты что?

— Ну а я возьми да и скажи, что не собираюсь плясать под его дудку и увольняюсь!

— Вот молодец! Так и надо! А то ишь чего возомнил! Мало того, что по ночам работать заставляет, так еще и в личную жизнь лезет! Не многовато ли на себя берет?

— Я уже не знаю, может, я сглупила…

— Нет! Однозначно нет! Хоть кто-то поставил на место этого сумасброда!

— Наверное…

— Так, это ладно, ну так а свидание-то с тем инвестором когда?

Я бросаю взгляд на часы и уныло тяну:

— Да вот, через полчаса…

— Так чего ты лежишь? Ты потеряла работу, чтобы доказать свою правоту, а теперь идешь на попятную?

— Нет, я просто не уверена, что нужно идти.

— А я уверена! Нужно! Вставай и собирайся! Оденься так, чтобы этот инвестор обалдел! И Вишневский твой за компанию!

— Так он же не увидит… — грустно говорю я.

— Никто не знает! Все, вставай! Может, это твоя судьба!

— Ага, как же…

Нина Михайловна стягивает меня с кровати и ставит на ноги. Следом бежит к шкафу и достает красное платье-футляр. Не знаю, зачем я его взяла, для офиса оно чересчур вызывающее, просто очень понравилось как оно на мне сидит.

— Вот! Надевай!

Я беру наряд и натягиваю на себя, исподлобья поглядывая на женщину. Та стоит, уперев руки в бока, и строго контролирует мои движения.

— Готово! — безэмоционально тяну я.

— Нет, это никуда не годится! Василиса, послушай меня, пожалуйста!

Она усаживает меня на кровать и устраивается рядом. Берет мои руки в свои и серьезно заглядывает в глаза.

— Я вижу, что ты сама не своя, как только познакомилась с этим Вишневским. Я предупреждала тебя насчет влюбленности, да вижу, что поздно!