- Окислы, наверное, - прокомментировал наследник нескольких поколений шахтёров. – Нас всех готовили забираться вниз, с первого класса водили на экскурсии.

Пол чуть приподнялся, высох, и он, на минуту утеряв бдительность, перестал следовать шаг в шаг за Игорем.

- Чёрт!

Наркевич обернулся на звук падения.

- Извините…

- Стоп! Обо что ты споткнулся?

Тусклое жёлтое пятно выхватило скелет. Павел сдавленно вскрикнул, увидев длинный оскаленный череп.

Игорь присел.

- Я, конечно, не зоолог. Думаю, крыс такого размера не бывает. По-моему, это собака, - он повёл фонариком вокруг. – А вот обглодали её точно крысы. Видишь? Около места пиршества крысиное дерьмо. И оно не высохло в труху.

- Хотите сказать, что собаку жрали недавно?

- Ну, не при дедушке Брежневе.

- Я боюсь крыс!

- Зашибись. Напомню: спуститься сюда – твоя инициатива. И ты обещал, что мы поднимемся наверх обдумать условия.

- Но вы нагрубили ему!

- Жаль, что вообще не пришиб нахрен. Двигаем.

Штрекам нет конца. Ослабел свет фонаря. Игорь начал экономить – включать на пару секунд, потом проходить в темноте рассмотренный участок. И они наткнулись на второй труп. На этот раз – человеческий.

- Может, это шахтёр?

Почему у Павла дрогнул голос? Не хочет представить себя таким – лежащим в заброшенном туннеле, а на теле пируют крысы?

- Каски не видно.

Игорь нащупал железяку и ей расковырял лохмотья, оставшиеся от штанов. Если там и был бумажник, его кожа пришлась хвостатым по вкусу. Но не всё съедобно даже для крыс, в частности – китайский пластик.

- Чёрный с рыжим корпус – «Хуавей Дискавери», модель двенадцатого года. Узнаю, торговал такими трубами.

Вот почему крысы не переводятся. Буддийский наставник снабжает их кормом. То есть шанс остаться здесь навсегда гораздо выше, нежели выбраться на поверхность.

Павел сломал ногу сотне метров от покойника. Игорь осмотрел вздувшуюся лодыжку, вывернутую стопу и покачал головой.

- Не бросай меня!

- А что прикажешь делать? Нести на себе?

- Мы обошли почти весь горизонт. Ствол где-то близко!

Игорь опустился рядом на сравнительно сухой и ровный участок пола.

- Блин. Устал. Значит так. У меня есть водка, пей прямо из горла. Закуски нет – только запить. Я выбираюсь и зову спасателей. Сечёшь?

- Крысы…

- Ну, не тигры же.

Павел закашлялся, не опорожнив и половины. Потом достал таблетки, глотнул сразу две. Рак приучает к боли. Рак учит пользоваться обезболивающими. Рак заставляет привыкать к состоянию, когда обезболивающие перестают помогать.

Игорь дал спутнику отхлебнуть газировки, сам сделал пару глотков и решительно зашагал вперёд, не оглядываясь.

Буквально метров через сто за поворотом он увидел ролики с остатками конвейерной ленты. Штрек упёрся в более широкий, где последние ролики нависли над узкоколейными путями. То есть уголь отсюда уходил наверх. Если впереди нет завала…

Сзади донёсся крик. Не продолжительный вопль, полный ужаса. Короткий, быстро оборвавшийся. Игорь кинулся назад, вытаскивая «Вальтер».

Крысы брызнули в стороны, как только луч фонаря упал на тело Павла. Умер от страха? Как бы ни так! Горло пробито насквозь куском арматуры.

Светлое пятно от фонарика описало круг. Никого. Некто, убивший безобидного ракового больного, слишком хорошо знает подземелье, нанёс удар и ретировался.

«Вальтер» вернулся в карман. Стрелять, наверно, рискованно. Кто знает, какая здесь концентрация газа? А к прочим радостям подземного путешествия добавилась опасность нападения из темноты.

Квершлаг с узкоколейными рельсами уперся в завал. Сбылось скверное предчувствие. Игорь без сил повалился на пол. Это – конец. Окончательно сдох фонарик. Скоро прибегут крысы. Можно, конечно, подстрелить пару штук наугад, рискуя взорвать шахту… Так даже лучше – сгинет паскудный подземный буддист. Нет, никакой охоты на крыс. Выстрел будет один. В голову.

Когда глаза окончательно привыкли к полной темноте, а мерзкий шелест десятков лапок послышался до омерзения близко, Игорь вдруг уловил звук над головой, очень тихий. Возможно, удар металлом по металлу. Он посмотрел вверх и поначалу не поверил глазам. Свет! Едва различимый, если бы зрение не привыкло ко мраку, ни за что бы не заметил.

Телефон Павла осветил ржавые ступени лестницы, уходящей в вертикальную трубу. Апатии и усталости как не бывало! Осторожно щупая руками каждую перекладину и старательно распределяя вес, Игорь аккуратно двинулся вверх. Сколько времени занял путь – неизвестно. Время вообще превратилось в абстракцию.

…Узколицый буддист преспокойно расселся на стуле, покуривая сигарету. Даже перестал демонстрировать голый живот, натянув лёгкий свитер. Как только голова Игоря высунулась над бетоном, он приветливо указал на другой стул.

- Поздравляю. Вы выдержали испытание. Теперь серьёзно поговорим об условиях оказания помощи.

Игорь скинул, наконец, рюкзак. Стул жалобно скрипнул под весом расслабившегося тела. Понятно, что ещё ничего не кончилось. Сидящий напротив безумец, слишком насмотревшийся американских боевиков, смертельно опасен. И дело с ним нужно непременно довести до конца. Быть может, не прямо сейчас. Через пять минут или позже.

Поэтому на свет появилась пачка сигарет, купленных в Москве. Игорь затянулся, без спешки осматривая очередное помещение. За эту ночь, похоже, у него прорезались признаки клаустрофобии. Сейчас бы вырваться наверх, тем более перед глазами вполне цивильная, совсем не шахтная лестница… Но не позволительно проявлять слабость.

- Ваша цена?

- Не торопитесь. Наш первый диалог слишком быстро перескочил на повышенные тона. Расскажите.

Если в том разговоре Игорь уложился в одну фразу, сейчас произнёс десять.

Почитатель Будды с минуту раздумывал.

- Обе ваши проблемы решаемы. Сами понимаете, я не поеду в Белоруссию. Везите брата сюда – попробую помочь.

Исключено. Конечно, есть машины, в которых на ходу поддерживается стимуляция сердечной деятельности и принудительная вентиляция лёгких. Но не в шхату же опускать. Тем более – к кому! Осталась вторая половина вопроса, о коллегах по шарлатанскому бизнесу.

- Многих, многих знаю, кто обучался в дацанах. В подходящую фазу луны обращусь к высшему разуму. Земля живая, как и Вселенная, они составляют неразрывное единство. Вопрос лишь в том, каких усилий стоит, чтобы постигнуть.

Приехали. Стоило переться в другую страну и рисковать жизнью, чтобы услышать нечто вроде «враг твой – трефовый валет, а дорога ему в казённый дом»?

- Слушайте, гуру, а нафига вы Павла пришили?

Обитатель шахты склонил голову набок.

- Странный вопрос. Вы уверены, что это вас касается?

- Он мне до лампочки. Хочу понять, с кем имею дело.

Узколиций согласно кивнул.

- Резонно. Во-первых, у него рак лёгких. Уже никакая магия не поможет. Странно, что не загнулся ещё на выходе из моей кельи. Считайте милосердием – отправил его душу на перерождение, не обрекая на финальные мучения в этом теле.

Что не мешало использовать его для вербовки клиентуры, лгать. Да и убийство, если соглашаться с их поверьями, здорово портит карму.

- Во-вторых?

- А во-вторых, увидев скелеты прежних визитёров и свежий труп Павла, вы поймёте – ступив на этот путь, обязаны пройти его до конца.

То есть сейчас получу предложение в стиле «Крёстного отца», от которого не смогу отказаться? Игорь улыбнулся и сунул сигаретную пачку в правый набедренный карман, где притаился «Вальтер». Большой палец нащупал знакомый выступ предохранителя, потом ребристый затылок курка.

- Ну уж нет. После приключений внизу не имею намерения сворачивать. Поэтому огласите ваши условия. Только не нужно красивых фраз «отдайте всё». Каждая услуга имеет свою цену. Назовите её. Сколько вам надо, чтобы перестать заманивать людей в подземелья, начать жить по-человечески? Наконец, помочь наследникам шахтёров, получивших здесь дозу радиации.