Что, если Яр не вернётся?

Что, если выберет не меня?

Смогу ли я когда-нибудь примириться с его «работой»? Смогу ли чувствовать себя в безопасности рядом с ним?

А что, если ребёнок будет? Для него, ведь, и правда, нужна стабильность, нужны гарантии…

Незаметно для себя, я подхожу к клинике.

Яркую вывеску «Медикал лайф» видно издалека.

Леси ещё нет, оно и понятно — до назначенного времени ещё целых полчаса.

В нерешительности останавливаюсь возле пешеходного перехода и раздумываю, куда бы мне пойти, как вдруг, из арки между домов выезжает тёмный внедорожник.

Я вздрагиваю, чувствуя всё ту же нервозность, что ощущала ещё в машине.

Делаю шаг в сторону дороги, и прямо напротив меня, на пешеходном переходе тормозит ещё один джип.

Задняя пассажирская дверь резко распахивается, а у меня подгибаются колени. Ощущение, словно по голове чем-то тяжёлым ударили…

О, господи… нет! Только не это! Как он меня нашёл?!

Ярослав

— Сука! — верещит прижатый к полу сапогом мужик. — Пусти! — он противно хрипит и булькает, потому что Ник передавливает ему шею.

— Отвечай на вопрос, — цедит сквозь зубы Зверь.

Утираю со лба струйку крови.

Пиздец. Оглядываюсь по сторонам, чтобы оценить степень жести.

Перевёрнутые столы, перебитая посуда, из спинок диванов торчит набивка.

Клуб конкурентов Никиты никогда не будет прежним.

Адреналин бахает в ушах.

Понимая, что моя роль в этом мероприятии окончена, выхожу на улицу.

Глаза режет от слепящего света.

Бойня заняла целую ночь.

Прикрываю глаза и приваливаюсь спиной к кирпичной стене.

Впервые в жизни после дикого замеса я не чувствую удовлетворения.

Я вообще почти ничего не чувствую. Перегоревшая лампочка, в которой больше нет света — вот кто я теперь.

Достаю сигарету и прикуриваю.

Первый за много часов никотин приятно затуманивает рассудок. Смотрю на восход солнца и представляю, как Лера сейчас должно быть нежится в кровати.

В груди ёкает. В доме Демида Лера выглядела взволнованной, но, при том, будто на своём месте. Спокойствие, роскошь, размеренная жизнь. Это то, чего она заслуживает. То, к чему привыкла. А что могу дать ей я? Моя жизнь — грёбаные американские горки! Никогда не знаешь, когда снова ухнешь вниз.

Я хорош в этом. Умею выбираться из низин. И в убийстве людей я очень хорош. Но что я ещё могу? Я, блядь, в жизни-то больше ничего не видел! Не умею ничего. Сидеть в офисе? Работать за компом? Да кого я обманываю? Это не для меня.

Терзаемый этими мыслями, курю одну за другой пока не выходит Ник.

— Вот ты где! А я там сейф открыл, пока ты тут прохлаждаешься. Не хочешь оценить его содержимое? — Ник достаёт влажную салфетку и вытирает с пальцев кровь. Свою или чужую? Уже неважно.

— Нет, давай ты сам, — отвечаю хмуро, притаптывая бычок.

— В чём дело, Яр? — Ник хлопает меня по плечу. — Для тебя эти деньги теперь грязные, или что?

— Нет, — цежу сквозь зубы. — Мы договаривались, что я помогу тебе в обмен на документы и помощь с трупом. На этом всё.

Зверь поворачивает голову на бок. Прищуривается. Помню, прошлый раз он поймал меня на том же. На жажде наживы. Предложил разделить бабло, потом ещё и ещё, и вот я уже по уши увяз в делах его банды.

— Пошли выпьем, — предлагает. — Тебе ещё умыться надо.

Смотрю на свои руки и будто впервые вижу их. Блядь… они тоже по локоть в крови.

Пялюсь как ненормальный. Смогу ли я когда-нибудь их отмыть? Смогу ли стать чище для Леры? Или даже пытаться нет смысла?

— Идём, идём, — Ник увлекает меня за собой.

Проходим на разгромленную кухню.

— Вон, — приказывает он своим людям, которые подвалили ко второй части нашего «мероприятия».

Никита открывает бар, выставляет два стакана и плещет в них вискарём.

— Держи, — пуляет мне стакан по барной стойке.

Ловлю его и пригубляю напиток.

— Чего такой хмурной, а?

Разминаю шею.

— Тебя не заебало это всё? — оглядываю раздолбанное помещение. — Сколько ты уже в этом дерьме варишься?

— Двадцать лет, — хмыкает Зверь. — Попал в банду в четырнадцать, и понеслась.

Качаю головой. Охренеть. Двадцать лет… Это же целая жизнь.

— Ты же понимаешь, рано или поздно, мы оба сдохнем, если останемся?

— Понимаю, — Ник медленно отпивает из стакана огненное пойло. — Есть тема, Яр. Другая. Не разбои, крышевание и грабежи. Кое-что законное.

Поднимаю на него взгляд.

— Что, например?

— Политика, — усмехается Зверь, вальяжно разваливаясь в кресле. — Только подумай. Я бы мог очистить город от криминала. Чтобы таким пацанам, которыми были мы с тобой, когда-то не пришлось идти по этому пути.

Невольно пробивает на смех.

— С твоими-то приводами? Тебя туда не пустят! Там сидят люди покрупнее нас. И цели у них совсем другие.

— Ага, — его лицо искажает гримаса ненависти. — Те самые люди, что нанимают нас для своих грязных дел!

— Вроде того, — пожимаю плечами. — В любом случае, мне это неинтересно, Ник. Я хочу убраться отсюда куда подальше.

Зверь впивается в меня своим диким, пробирающим до нутра взглядом.

— Такие как мы тоже нужны, Яр. Мы санитары общества.

Залпом допиваю виски. В голову ударяет приятное тепло, пищевод жжёт от горячительной жидкости.

— Я больше не хочу подчищать дерьмо за другими. Не хочу быть санитаром, не хочу всего этого! — обвожу взглядом раздолбанное помещение. — Я просто хочу жить. Ясно? Жить хочу!

— Бабы, — Никита недобро усмехается. — Они тащат нас на дно.

Встаю и подхожу к раковине.

— Нет, брат. Не тащат. Потому что мы с тобой, итак, на дне.

— Ладно, философ, пошли ещё выпьем, — предлагает Никита.

Вздыхаю и сажусь обратно. На душе так хреново, что хочется забытья.

Мы выпиваем бутылку вискаря на двоих, меня клонит в сон. Кладу голову на стойку бара и засыпаю.

Будит вибрация телефона.

Борясь с алкогольной сонливостью, принимаю вызов.

— Да? — гаркаю в трубку.

— Яр? Это Демид!

— Что? — язык с трудом ворочается.

— Лера… Лера пропала!

Лера

Тело покрывается гусиной кожей, когда меня затаскивают в салон стоящего на дороге авто.

К горлу подкатывает тошнота, но я изо всех сил борюсь с собой. Борюсь, чтобы сдержаться. Если меня вырвет в салоне его тачки, ярость отца усилится стократ…

— Лера, — он сидит слева, притягивает меня к себе с притворной нежностью. — Дочка. Как же я беспокоился!

Дверь резко захлопывается, и бугай, что тащил сопротивляющуюся меня к машине, грузно опускается на переднее сидение.

— Отец, выпусти меня. Мне нужно… нужно… уйти! — шепчу осипшим голосом. Я знаю, что не сработает. Знаю, что он не отпустит, как бы я ни просила. Но… в глубине души мне всё ещё сложно принять всё то, что я узнала о нём от Ярослава.

Отец растил меня как подставную личность для хранения своих неправедно нажитых капиталов. Послушную куклу, на которую можно переписать часть своих активов.

В глазах помимо воли скапливаются слёзы. Боже… как же тяжело!

Я всегда знала, что отец — жестокий человек. Знала, но отчаянно верила, что меня он любит. По-своему. Своей странной, жёсткой, строгой любовью. Ведь кроме него из родственников у меня никого. Только он…

— Отпустить? — он резко разминает шею до хруста хрящей. Всегда делает так, когда приходится сдерживать ярость. — Вокруг столько опасностей, Лера! Нет-нет. Я не могу поступить так безответственно. Мы поедем домой!

Последняя фраза больше звучит как угроза.

Бросаю взгляд через тонированное стекло и вижу подходящую к клинике с противоположной стороны Лесю.

Сердце бьётся как сумасшедшее. Это мой шанс! Если я не вернусь, Ярослав подумает, что я просто сбежала с картой, которую мне дал Демид. Сбежала с деньгами и не желаю его больше видеть! Может, он и искать меня особо не станет?! Боже… нет! Только не это!