Грабитель решил про себя, что слишком умный, вот только и противник у него не лаптем щи хлебает. Формирую плетение стрелки — жгутики у меня на источнике давно все отрасли по новому — и направляю это простейшее заклинание мужику точно в лоб. На таком маленьком расстоянии против единственного противника другого плетения и не требуется.

— Мама! — взвизгнула рабыня, упав на колени, когда голова её пленителя разлетелась мозгами, кровью, костями в разные стороны. — Мамочка! — она быстро-быстро перебирая руками и ногами поползла в мою сторону.

Зрелище смерти последнего из грабителей впечатлило даже меня, словно снаряд скорострельной тридцатки в арбуз попал. Бах, и кругом одни ошмётки.

Ночнушка девицы вся в кровавых пятнах.

— Господин. — слышу сзади шёпот Юльки. — Милорд Степ, мне можно уже громко говорить?

— Сама как думаешь? — улыбаюсь.

Успокаиваю её, хотя самому немного не по себе. В прошлой жизни мне доводилось убивать, но вот чтобы так кроваво — бордовая лужа из троих убитых растеклась наверное на половину комнаты — ещё ни разу.

— Ваше преподобие. — рабыня доползла таки до меня и обхватила мои колени. — Они хотели меня…

— Заткнись уже. — командую грубо. — Юль, активируй амулет. — затаптываю одной ногой пламя факела. — Всё, поспал, называется. Пошли вниз, похвастаемся моей славной победой. А ты здесь сиди. — отцепляю девицу. — С тобой потом отдельный разговор будет.

— Не оставляйте меня, господин, мне страшно.

— Чего их мёртвых-то бояться? Это живыми они были злыми, а сейчас, видишь, какие спокойные и тихие? Ладно, пошли с нами.

Великодушие — одна из моих черт, которые принёс с собой в новую жизнь. Пожалуй, не стану рассказывать, как рабыня грабителям всё выложила. Что ей оставалось делать? Она же была не кадровая разведчица на допросе.

— Спасибо, спасибо, господин, ваше преподобие. — обрадовалась девица.

— Так, стой. — командую сам себе, обратив внимание на зеркало. При свете амулета украшенный трупами номер почему-то выглядит не так устрашающе. Переступаю через тело располовиненного мною бандита и смотрю своё отражение. — Вот ведь сука. — вырывается грубое, недостойное аббата словечко.

Мои подозрения подтвердились, короткая чёлка и брови покрылись сединой опалины. Потёр их рукой, не помогло вернуть естественный цвет. Гадство. Попробую что-нибудь придумать позже.

— Милорд? — Юлька не поняла, в чей адрес я сейчас выругался.

— Пошли вниз. — бурчу.

Из-за шума и криков, суеты и неразберихи, царивших на подворье, никто не услышал звуков происходящего в комнате Карла Монского, поэтому мы не встретили в коридоре или на лестнице кого-либо поспешившего бы мне на помощь.

Хороша у бастарда Неллерского охрана. Отпустили одного в сопровождении служанки и даже не переживают. Ну, допустим, я сам настоял, чтобы меня излишне не опекали, но они-то тоже должны головой думать.

В столовом зале никого, вообще. Угу, понятно. Райком закрыт, все ушли на фронт. Отправляю рабыню в подсобные помещения, пусть там отсиживается. Хотел было и Юльку туда же, да она так умоляюще посмотрела, что махнул рукой. Черт с ней, пусть хвостом ходит, тем более, толк от неё есть — дорогу мне освещает.

На крыльце оглядываюсь. Суматоха заметно снизилась, все заняли места, как сказали бы в моём прошлом, согласно штатного расписания. С чего вдруг местное начальство покинуло трактир? Звуков штурма не слышу, хотя крики за стеной продолжаются, как и виднеются сполохи пожаров, похоже охвативших весь город.

Не, ерунда. Память Степа подсказывает, что такого не может быть. В каждом квартале имеются свои отряды самообороны, и те, кого не смогли застать врасплох, наверняка уже позаботились о защите домов и районов. Особенно это касается богачей — торговцев, глав гильдий, владельцев больших мастерских, ростовщиков, менял — имеющих на службе охранников и наёмников. Правда, года за три до своей гибели Степ застал мятеж, когда чуть ли ни треть Неллера выгорела.

Мои гвардейцы, смотрю на стенах. Кстати, начинает брезжить рассвет и можно наблюдать округу уже без подсветки.

— Юль, погаси. — говорю, не оборачиваясь.

И чего я мысленно спросонья сегодня на девчонку взъелся? Подумаешь, по имени назвала. Она же волновалась за меня. Такое нужно поощрять, а не капризничать как избалованный барин.

Странно, насчитываю только семерых гвардейцев вместе с новиком Николасом. А где Ригер и ещё двое? А мой пациент? Братья Леопольд и Арнольд, вон, вижу, у калитки ворот топчутся в компании с виконтом Олафом и двумя тоже вооружёнными, одетыми в хороший доспех охранниками, а Карла с дядей нет.

Только подумал, один из охранников распахнул калитку, пропустил в неё моих потеряшек, притащивших с собой двоих оборванцев, и тут же её закрыл на тяжёлый даже по виду засов.

За языком ходили? Даже парочку захватили. Верное решение. Как я сам не додумался? А мне и не нужно пока демонстрировать большую рассудительность, есть кому подумать за юного аббата. Самому жутко интересно, что происходит в городе, и насколько эти беспорядки могут затянуться. В Неллере однажды целую неделю разгром бушевал, герцог Виталий тогда в свою столицу кавалерийский и пехотные полки ввёл, гвардии для усмирения горожан не хватило. В мои планы не входит много дней за стенами подворья сидеть.

Любопытно, с утра граф постарается прислать сюда кого-нибудь на подмогу? Какой ни есть, а я ему всё ж родня и пасынок сюзеренши, не говоря даже про мой высокий церковный статус. Представляю, как ему неприятно, что бастард Неллеров стал свидетелем неустроенности в его владениях, поди думает, что донесу во всех красках герцогине Марии. И правильно думает. Ябедой в детском саду и позже стукачом никогда не был, но тут доносительство роду — мой долг и святая обязанность. Увы, граф Олег.

Гвардейцы потащили пленников в сторону конюшни, следом направилось и остальное начальство. Скроино стоявшего на крыльце настоятеля заметили не сразу, Юлька-то освещение выключила. Первым наткнулся на меня взглядом брат Арнольд, как раз шли к углу гостиничного здания в двух десятках шагов от меня.

— Ваше преподобие? — громко удивился он. — Не спится?

— Да, тут поспишь. — смотрю на своего пациента. — Милорд Карл, извините, я там у вас в комнате немного кровью всё испачкал. Брат Леонид, пошли кого-нибудь из служанок отмыть номер.

— Кровью? — бедный дядька, смотрю, аж посерел лицом, даже в сумраке видно. — Милорд Степ!

— Ерунда. — небрежно машу рукой. — Три каких-то урода пробрались на господский этаж. Пограбить хотели. Пришлось с ними разобраться. Дорогой друг, за девицу можешь не переживать. Цела и невредима.

— Да как же так-то! — Ригер позабыв о пленённых босяках подскочил ко мне, его примеру, пусть не так быстро, последовали Карл с братьями-монахами и даже виконт. — Простите старого дурака, что отпустил вас без охраны. Ах, я дурень, дурень.

Кажется, хвастовство выйдет мне боком. Зря я сейчас рассказал о происшествии. По уму, надо было бы тихо Леопольду шепнуть, а опекуну уж позже поведать, между делом. Ну, всё теперь будет как курица с цыплёнком со мной носиться. Пристанет как банный лист к заднице.

— Всё уже случилось, старший сержант. — приобнимаю. — Чего теперь-то переживать? Да и не было там мне никакой угрозы. Пошли, лучше, послушаем, о чём нам добрые горожане поведают.

Что называется, съездил в город развлечься. Теперь вот сиди за стенами подворья непонятно сколько времени. Я-то хоть сейчас, с самого утра, готов выйти или выехать на улицы Готлина, да ведь Ригер с Карлом клещами вцепятся и не выпустят. Силой от них отбиваться? Да, ну, не солидно.

Смотрю из окна своих покоев на третьем этаже, вроде пожары стихли, так, дымки кое-где клубятся. Что там на площадях происходит, отсюда, понятно, не разберёшь. За бревенчатой стеной монастырского владения сплошной лес тесно прижавшихся друг к другу остроконечных черепичных крыш, в большинстве своём почему-то тёмно-красного цвета. Уважают здесь, смотрю, бордовый-то, кровавый.