Кто бы сомневался, я оказался прав. Встречавшиеся нам по пути монахи и слуги, бросали на незнакомца, идущего со мной заинтересованные взгляды, но никому из них и в голову не пришло предположить, что это тот самый одержимый, которого доставили в обитель на лечение.

Я тоже с интересом, уже новым взглядом, смотрю на обитателей. Юлька проделывает огромную работу, выведывая всю их подноготную. Слуги знают очень много, так что, моя служанка в разведывательной деятельности весьма успешна.

В моих покоях увидел настороженность в отношении Карла Монского у Сергия, уже готового в дорогу, Юльки и подьячего Виктора. Они-то все трое знали, с кем я вернулся к себе. Мой помощник, едва мы сели за стол, произнёс:

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, милорд Степ.

— Не сомневайся. — отвечаю уверенно.

Марксисты учили, что основной критерий истины — это практика, в этом с ними соглашусь. Пока блокировка действует, нет оснований сомневаться в её эффективности. Дождаться бы нормального пробуждения источника и можно требовать себе Нобелевскую премию по медицине. Гадство какое, её же здесь никому не дают. Ирония, если что.

Мы ещё не закончили обед, как явился Николас с докладом, что всё готово к отъезду. Юлька побежала за сменщицей, чтобы Ангелина убрала со стола — да-да, крутобёдрую красотку, как и намеревался, после той ночи я прогнал, но назначил подменять мою горничную, если таковое потребуется.

— Ты как себя чувствуешь-то? — спрашиваю пациента, когда спускаемся по лестнице во двор. — Не тяжело в дороге-то будет после длительного пребывания в келье, а до того — в клетке?

— Нет, ты знаешь, твои лечебные плетения позавчера и вчера, сделали меня совсем свежим. Кстати, во время приступов моё физическое состояние укреплялось, несмотря на ушибы и потерю крови. Загадка такая. Ты не слышал про такое?

— Для меня это новая информация. Спасибо, правда не знал.

Десяток герцогских гвардейцев уже гарцевал на площади. Лошадей для меня, Карла и Юльки держал за поводья помощник конюха.

— Ваше преподобие. — управляющий умел возникать как из-под земли. — Когда вас ждать обратно?

— Дня через два-три, брат Георг. — отвечаю. — А ты с какой целью интересуешься?

Меня уже начинают узнавать в любом обличье, даже в нынешней неброской походной форме и с волосами, скрытыми под щегольски заломленным, что у того десантника-дембеля в день ВДВ, беретом. Цвет головного убора у меня, правда, не голубой, а светло-зелёный, в тон куртке и штанам. Кланяются, а направлявшееся от гостиницы к воротам обители семейство — крупный как бегемот торговец, его миниатюрная жена — интересно, как они в постели управляются? — и двое их мало возрастных сыновей — делают даже попытку меня догнать. Ну, да, пешком за всадниками не поспеешь, тем более, что при выезде наш небольшой отряд перешёл на рысь.

Кажется, вчера я пообещал лично принять исповедь у этих паломников? Ага, точно, обещал. Хорошо, что с конкретной датой не определился, не озвучивал. Обещанного три года ждут. Нет в Кранце и вообще в Паргее такой пословицы? Значит, будет. Пусть ждут моего возвращения, а не хотят, брат Михаил им в помощь, или брат Георг.

— Милорд. — дядюшка, поравнявшись со мной с другой от одержимого стороны, кривит лицо, морщится, моргает, короче, напоминает, что я должен держаться от Карла подальше. Открыто такое сказать не осмеливается, всё же мой пациент благородных кровей. Болен он или не болен, простолюдин обязан проявлять почтительность. — Проедем в голову колонны? Хочу вам кое-что доложить.

Эх, дядя, тоже поиграю с тобой в гляделки, ты ведь не немецкий город Баден-Баден, чтобы два раза повторяться. Ты сказал, я тебя услышал, зачем пилить старые опилки?

— Говори здесь. — отвечаю. — От милорда Монского можешь ничего не скрывать.

Наша кавалькада в этот момент, проехав постоялый двор, заворачивает на дорогу к Готлину, начинающуюся возле лечебницы. На порог как раз вышел брат Симон. В отличие от многих, он сразу признал в едущем по правую руку от меня молодом дворянине нашего одержимого и махнул перед лицом рукой, словно отгоняя наваждение. Или муху.

Он даже открыл рот, чтобы обратиться ко мне, но не успел, мы слишком быстро его миновали.

— Я это. Того. — Ригеру пришлось выдумывать причину, зачем он меня отзывал, истинную-то вслух не произнести теперь. — Впереди наш обоз движется. — нашёл-таки тему. — час назад отправился. Мы можем его не обгонять, а вместе с ним ехать. Нас десяток, и там пять братьев лейтенанта Макса и столько же наёмных вояк. С ними безопасней.

Вообще-то нас не десять. Вместе со мной, моим пациентом и Юлькой тринадцать. Несчастливое число? Чепуха. Здесь не Земля, к чёрту прежние суеверия.

— Ага, и вместо того, чтобы добраться до города за два-три часа, убить на дорогу веаь день? — улыбкой показываю Ригеру, что оценил его умение выпутываться. — Благодарю. Верю в силу и храбрость наших гвардейцев. С ними мне никакая бандитская шваль не угрожает.

Говорю совершенно искренне. Да, сейчас во всём королевстве за пределами стен городов, замков, поселений или монастырей нельзя себя чувствовать в безопасности, повсюду орудуют шайки разбойников, однако, степень угроз для всех разная.

Для моего отряда профессиональных воинов, отлично вооружённых, экипированных и обеспеченных противострелковыми амулетами любая банда из бывших крестьян и городских голодранцев с их сельхозинвентарём или дубинами в качестве оружия, а вместо доспехов обряженных в рваные одежды из кож или шкур, что называется, на один только зуб.

Ближе к границе с Виргией, где кроме разбойных ватаг можно встретить и диверсионные отряды регулярной армии северных соседей, ситуация выглядела бы по другому, но мы, слава Создателю, достаточно далеко от тех мест.

К тому же, гвардейцы едут не сами по себе. С ними, ни много, ни мало, сам бастард Неллерский, инициировавшийся в маги и изучивший уже несколько боевых заклинаний, а ещё с нами милорд Карл Монский. Смотрю на него и не нарадуюсь.

Ригер мог бы и не выдумывать ничего, одержимый сейчас ничего не слышит. Он дышит полной грудью, лицо одухотворённое, что хоть икону с него пиши, глаза непонятно с чего влажные, то ли от встречного ветра, то ли от переполняющих его чувств. Скорее, второе, мне ветер при скачке тоже не в спину задувает, но я ведь не пускаю слезу.

Мы сбавляем темп движения, так и поедем дальше, переходя с рыси на шаг, давая коням отдых. Выехали за границу монастырского предместья, хотя по бокам дороги ещё ютятся жалкие лачуги недавних переселенцев из Готлина.

Когда деревья были большими, а я маленьким, сосед моих родителей по даче сколотил себе домик из всего чего попало. Так тот его домишко смотрелся бы настоящим дворцом по сравнению с хижинами некоторых вольнонаёмных работников моей обители.

Конечно же, печей бедняки и крестьяне, даже свободные, тут в своих домиках не выкладывают, обходятся очагами. Впрочем, зимы тут мягкие, минус, как и снег, в Кранце совсем редко случаются. Беда только, что дорога, по которой мы сейчас едем, станет непролазной, так мне лейтенант Макс как-то сообщил.

— Степ, мне сейчас кажется, что я сплю. — произнёс Карл.

Наконец-то. Отлип от своих переживаний, приятель. Нет, какой приятель? Одержимый мне в вечной дружбе поклялся, значит, друг. Друг? Рано об этом говорить. Знавал я друзей не разлей вода, которые потом становились врагами, едва возникали проблемы в совместном бизнесе, да что друзья, мой одноклассник на старости лет с родным братом отношения разорвал, одну торговую точку не поделили. А уж когда заходит речь о понравившейся одновременно девушке, то, уйду с дороги, таков закон, третий должен уйти, в песне и бывает. Впрочем, чего это я навожу тень на плетень? На личном ведь опыте известны и другие примеры, когда жизнью рискуют, тебя спасая, и руку помощи в самых сложных ситуациях подают. Короче, как говорится, будем посмотреть.

— Ты себя за руку ущипни. — советую. — Если станет больно, получается, всё происходит въявь.