— Шутишь? — смеётся. — А я так и сделаю! — правда щипает свой локоть чудик. — Не сплю!

Отлично он держится в седле, мой новый соратник, не то что мешок с картошкой в лице настоятеля Готлинского монастыря, навыки от долгого сидения взаперти не растерялись.

Надеюсь, и мечной бой он тоже не забыл. Надо будет как-нибудь попросить его вместе с лейтенантом дать для меня показательную схватку. Что-то мне подсказывает, милорд Карл не сильно уступит брату Максу, если вообще не окажется победителем, рассмотрел я мышцы, моторику и ловкость движений своего пациента.

— Привыкай по новой к жизни на воле. — морщусь от налетевшей в лицо пыли из-под копыт впереди едущих гвардейцев. По уму надо было бы во главе отряда ехать, да нытьё дядьки, переживающего за мою жизнь, не захотел слушать. — Не забывай только посматривать за своим источником. Вдруг до конца раскроется. Поскорее бы. Глядишь, твоя бывшая невеста ещё не успела замуж выскочить.

Карл словно объевшаяся овса лошадь фыркнул и помотал головой.

— Ты замечательный, благородный дворянин, Степ. — он пришпорил коня вслед за передовыми всадниками, вновь ускорившимися. — Но, извини, в женщинах совсем не разбираешься. — Ага, куда уж мне сирому. — Её родители отказались от нашей помолвки в первый же день, когда со мной случился приступ, они как раз тогда всей семьёй гостили у нас. А Изольда даже не пожелала меня навестить, хотя клялась в любви. Все они такие.

— Ну, не обобщай. — не соглашаюсь с ним. Много нужных слов мог бы сейчас найти, да не в мои нынешние четырнадцать сейчас умничать. — Она красивая? Я про эту Изольду.

— Очень. — вздохнул Карл, правда, нисколько при этом не посмурнев лицом. Оно и понятно, мой пациент сейчас испытывает примерно такие же чувства и эмоции, что и я, когда осознал получение молодости и здоровья, новой жизни, вместо забвения смерти, рая или ада — без ёрничания, в самом деле не ведаю, чего из этого заслуживаю. — Но ты, вижу, тоже себе красотку подобрал, хоть и не в невесты. — он обернулся и посмотрел на замыкающую вместе с Николасом кавалькаду Юльку.

Накануне из презентованного мне богатым лос-араторским торговцем сахара и кузовка малины мы вместе с ней в камине моего кабинета с помощью принесённой ею сковородки изготовили пять леденцов на палочке.

Формочки петушков пока делать не стал, но и так привёл моих юных дружков в полное восхищение. Оба лишь по несколько раз соснули и прибрали леденцы в свои закрома, терпели, видимо, силу воли вырабатывали.

Теперь торжественный момент употребления невиданной в королевстве сладости наступил. Юлька и Ник наслаждались не только поездкой, а и удивительным подарком милорда Степа.

— Она моя служанка, не более. — пожимаю плечами. Не могу всерьёз эту юную девчонку воспринимать объектом вожделения. Тут же понимаю, что напрасно так ответил. Не хватало ещё, чтобы Николас в дополнение к моему секретарю Сергию получил соперника и в лице милорда Монского. — Ну, пока не более, а там посмотрим.

Надеюсь, этих слов достаточно, и Карл в сторону моей подружки смотреть не будет. Да и зачем ему? Если всё срастётся, как я предполагаю, у него от девиц отбоя не будет. Парень он видный, крепкий, к тому же дворянин.

Хорошо когда рядом интересный собеседник, осведомлённый о таких сторонах жизни, про которые я ни слухом, ни рылом. Повидал я немало, вот только о нравах и быте провинциальной средневековой аристократии ничего не знаю. С помощью милорда Монского, надеюсь, это белое пятно закрашу.

Пациента даже спрашивать ни о чём не нужно, затосковался он о нормальном общении, я лишь уши развесил, да иногда вставляю реплики. Могу и напрямую задавать вопросы, Карл не удивится моему невежеству, историю Степа Ниша в общих чертах узнал.

Через полчаса догнали монастырский обоз. Правильно я решил не тащиться вместе с ним, двигался он черепашьим темпом. В повозки — четыре крытых фургона и семь телег — были впряжены волы. Лошади такую тяжесть могли бы не уволочь. Повозки сами по себе неуклюжие и громоздкие, так ещё и нагружены под завязку.

В Готлин везли бочки с квашеной капустой, мочёными яблоками, грушами, сливами и арбузами, овощи, зерно и прочее — всё то, от чего постепенно вычищаются подземелья и амбары монастыря, освобождая место под новый урожай и свежие заготовки.

Город всё съест, уверял брат Георг, не верить управляющему у меня оснований нет.

Обоз остановился, как только люди в нём услышали наше приближение, а охрана взяла оружием наизготовку. Пятёрка монахов сопровождения имела доспехи немного похуже, чем те братья, которые меня встречали, зато нанятые в Готлинской гильдии вояки красовались в кольчугах.

— Ваше преподобие. — подъехал мне навстречу рябой монах в несоразмерно большом шлеме. — Я сержант Виталий. Мне братом Максом поручено довести обоз до нашего подворья.

— Уверен, ты с этим справишься. — отвечаю благосклонно, заодно осматриваю склонившихся в поклонах работников. — Успеешь до закрытия ворот-то или будешь перед ними утра дожидаться?

— Успею. — развеял мои сомнения рябой. — Не впервой. Вот поздней осенью или зимой, да, пришлось бы ночевать за стенами.

Внешний вид монастырской обслуги коробит. Рваные, грязные. Ладно у себя в обители, а как такими в цивилизации показываться? Думал, когда в Готлин кого отправляют, хоть приодевают получше.

Тут же замечаю знакомую особу. Вот кого моё замечание не касается. Люсильда в приличном платье и украшениях смотрится среди своих попутчиков словно алмаз в куче навоза. Что она здесь делает? Спросить? Не, к демону. Понятно, по каким-то делам отправили. Есть многое в хозяйстве, с чем я ещё не разобрался. Руки не дошли.

— Храни вас Создатель. — благословляю движением руки сверху вниз.

— Благодарим, ваше преподобие. — ответил за всех сержант.

Проигнорировав недовольную мину Ригера, вместе с Карлом занимаю позицию впереди отряда. В носу стало свербеть от пыли, надоело.

Через милю росшие по обоим краям дороги дубравы — рай для монастырских стад свиней — сменились лугами и смешанными перелесками, в которых больше преобладали тис, ольха и те же дубы. Путь между монастырём и городом лежал в стороне от основных трактов, и кроме нашего обоза нам за час-полтора никто не повстречался, пока наш отряд не преодолел довольно крутой подъём.

— Вот тебе и на. — прервал свой рассказ об отце милорд Монский. — Обнаглели. Среди бела дня!

На спуске, метрах в ста от нас, посреди дороги замерла телега с впряжённым в неё низкорослой лошадкой, я поначалу принял её за осла, да уши оказались маловаты для ослиных. Рядом с убогой повозкой, ничем вроде не нагруженной, стояли на коленях старик и мальчишка, а перед ними громко хохотали, размахивая дубинками трое мужчин, ещё двое рылись в телеге, явно ничего нужного им в ней не находя.

Одеты все пятеро были в жуткое рваньё, один и вовсе носил зипун на голое тело. Это летом-то! Кого же они мне напомнили? Точно! Киношных разбойников из фильма Морозко. Даша у меня любила эту сказку про Настеньку и Марфушеньку-душеньку. Сто раз смотрела, даже Леську, избалованную современными кинематографом и аниме, пристрастила. Так вдвоём и смотрели каждый раз, весело смеясь.

Дувший в нашем направлении ветер и излом взгорка, из-за которого мы появились, сделали встречу внезапной. Разбойники нас ещё не увидели, когда быаший опекун скомандовал:

— Айнир, Олег, за мной!

Названные гвардейцы мгновенно извлекли из ножен мечи и пришпорили коней, спеша за старшим сержантом.

Моё участие там не требуется, понимаю это отчётливо, одного Ригера, вооружённого плёткой, было бы достаточно, чтобы разогнать эту пятёрку лесных бомжей, только, зря я что ли заклинания учил?

— Милорд? — Карл извлёк меч, предлагая последовать за старшим сержантом.

Что сказать? Мы с ним не гвардейцы и командам старшего сержанта подчиняться не обязаны. Вояки, чьи имена мой бывший опекун не выкрикнул, по умолчанию должны охранять настоятеля Степа, что вовсе не означает их право мне воспрепятствовать, если вдруг я решу помчаться в бой.