В том же 1627 г. колония могла бы получить очень значительную поддержку в связи с тем, что кардинал Ришельё – всесильный министр Людовика XIII – создал для развития Новой Франции «Компанию Ста yчастников» (КСУ – «Compagnie des Cent-Associе́s»), состоявшую из сотни купцов и аристократов114. Как и все предыдущие компании, которые получали монополию на торговлю пушниной за финансовую поддержку колонизации Канады, эта компания являлась частной. Однако она была гораздо богаче и пользовалась существенно бо́льшим влиянием при дворе, чем ее предшественницы, и казалась гораздо лучше приспособленной к тому, чтобы осуществить честолюбивые намерения Франции по созданию колонии. В 1628 г. КСУ отправила в Квебек 400 поселенцев. Как только корабли отплыли, началась война с Англией115. Британские коммерсанты, желавшие вытеснить французских купцов из района залива и реки Св. Лаврентия, воспользовались ситуацией. Летом 1628 г. флот под командованием Дэвида Кёрка блокировал устье реки Св. Лаврентия, вынудив корабли КСУ вернуться во Францию. В 1629 г. Кёрк и его братья116 вновь приплыли в Канаду, чтобы захватить голодавшее «поселение Квебек» и изгнать из него Шамплена и большую часть колонистов.

К тому времени, когда Кёрки сумели захватить Квебек, англо-французская война фактически закончилась. В период оккупации англичане, казалось, испытывали трудности, не зная как поддерживать все те сложные альянсы, которые обеспечивали бесперебойную торговлю пушниной. В конце концов, в 1632 г. Франции удалось с помощью дипломатии вернуть себе Новую Францию, но колонию пришлось практически создавать заново. Через несколько лет из-за больших расходов и отсутствия доходов от мехоторговли даже богатая КСУ оказалась на грани банкротства. Однако, несмотря на все трудности, приток поселенцев не уменьшался, и население колонии в 1630-е гг. росло быстрее, чем прежде. Новая торговая фактория была организована выше по течению реки Св. Лаврентия, в расположенном у слияния трех рек Труа-Ривьере117. В самом Квебеке были расчищены новые участки под запашку, появились первые улицы городского типа и пришлось расширять церковь. Иезуит Поль Ле Жён мог констатировать, что человеку, знавшему Квебек в 1620-е гг., в 1636 г. он показался бы «совсем другим. Он больше не казался маленьким укромным уголком на самом краю света». Когда писались эти слова, население всей Новой Франции едва насчитывало 400 человек, а Шамплен уже год как скончался.

Выдающаяся роль Самюэля де Шамплена в создании первого на Канадской земле постоянного европейского поселения часто преувеличена, чтобы сделать из него «отца-основателя» и провидца всех аспектов развития французской цивилизации в Северной Америке. Шамплен практически никогда не действовал в одиночку, поскольку приехал в Канаду при поддержке торговых компаний и оставался в ней исполнителем политики короля. К моменту его прибытия в Квебек торговцы уже создали французско-индейский альянс, который оставался критически важным для Новой Франции в течение долгого времени и после смерти Шамплена. Более того, его решимость закрепить Канаду за Францией, заселить ее и обратить в христианство противоречила интересам его индейских союзников, согласившихся терпеть его форпост в Квебеке только потому, что он защищал торговлю пушниной.

Однако Шамплен хотел создать колонию, а не торговый пост. Нахождение компромисса как с торговцами, так и с индейцами было его тактикой, но не целью. Не будучи ни купцом, ни высокородным доверенным лицом короля, Шамплен видел в создании канадской колонии свой собственный прожект и в течение двадцати семи лет продвигал его с таким упорством, которое явилось, по-видимому, решающим для ее выживания.

И мехоторговый аванпост в Квебеке так и оставался бы заложником коммерческой конъюнктуры и угрозы вооруженного нападения, то со стороны туземцев, то со стороны морских рейдеров вроде Кёрков, если бы французам не удалось создать вокруг этого аванпоста развивающуюся колонию. Настойчивые призывы Самюэля де Шамплена организовать поселение, с которыми он выступал более четверти века, сумели совершить переворот в сознании европейцев. Они заинтересовались землей и племенами Канады, что привело к замене спорадических контактов постоянным сообществом поселенцев. Если бы он не настоял на своем, пишет историк Марсель Трюдель118, «не было бы никакой Новой Франции».

Самюэль де Шамплен не оставил наследника, который продолжил бы его дело. В 1610 г. он женился в Париже на двенадцатилетней Элен Булле (ему самому тогда было около тридцати). И хотя в брачном договоре специально оговаривалось, что невеста не будет жить со своим супругом до достижения ею четырнадцатилетия, таких браков в то время совершалось немало. Семейство Булле было весьма влиятельным, и с помощью женитьбы де Шамплен повышал свой статус. Однако ничто не предвещало появления крепких супружеских уз. С 1620 по 1624 г. Элен Булле находилась в Квебеке, но большую часть жизни она провела в Париже. Когда в 1632 г. Самюэль де Шамплен возвратился в Канаду, он оставил супруге всю свою собственность во Франции и никогда больше не видел ее; в конце концов, она постриглась в монахини. Не оказалось у Шамплена преемника и в Квебеке. На место умершего Шамплена король назначил профессионального военного, французского аристократа Шарля Юо де Монманьи, который 12 лет пробыл в Канаде в должности генерал-губернатора (этого звания Шамплен так и не получил, хотя оно было у всех его преемников вплоть до наших дней).

Рост колонии, начавшийся в последние годы жизни Шамплена, продолжился при Монманьи. Тем не менее Новая Франция начала отставать от других колоний, созданных к тому времени в Новом Свете. Французские и английские колонии в бассейне Карибского моря процветали благодаря производству сахара; английская колония Вирджиния открыла для себя табак, а Новая Англия развивала рыболовство и разного рода коммерческое предпринимательство. Все они привлекали тысячи переселенцев. Когда в 1663 г. истек срок мандата, выданного КСУ на управление Новой Францией, население английских колоний в Северной Америке насчитывало 100 тыс. человек, а в Новой Голландии – голландской колонии на реке Гудзон – было 10 тыс. поселенцев. В Новой Франции же едва насчитывалось 3 тыс. колонистов, и торговля пушниной, которая оставалась единственным стимулом для привлечения сюда поселенцев, в значительной степени продолжала оставаться индейским промыслом. Французские торговцы пушниной практически не нуждались в работниках-французах, чтобы вести свою предпринимательскую деятельность в Квебеке, поэтому по окончании срока своих контрактов эти люди предпочитали возвращаться во Францию, а не оседать в колонии в качестве фермеров. Мечта Самюэля де Шамплена о создании крупного разносторонне развитого сообщества, которое выросло бы вокруг «поселения Квебек», оставалась нереализованной.

КСУ стала козлом отпущения, обвинявшимся в медленном развитии Новой Франции, но компанию едва ли можно было порицать за условия, которые препятствовали массовому наплыву поселенцев. Несмотря на неудачи первых лет деятельности КСУ и продолжавшиеся затруднения в сфере торговли пушниной, компания в действительности выполняла свои обязательства относительно колонизации, обеспечивала регулярный, хотя и не большой приток переселенцев. В период их правления несколько французских семей ежегодно приобретали землю и оставались на постоянное жительство, а также создавалось все больше общественных институтов. И все же население колонии было преимущественно мужским, а главным его занятием была коммерция, уходившая своими корнями в торговый альянс с гуронами и другими индейскими союзниками.