Но у женщины, было своё мнение на этот счёт.

— Понимаю, — кивнула Ванесса. — Если бы погиб Джо, я бы не знала, как быть дальше. Наверное, только существование этого малыша, удержало бы меня на плаву.

Оливия впервые оторвала взгляд от леса и посмотрела на младенца, который мирно спал на руках своей матери.

— Хочешь подержать? — вдруг предложила Ванесса.

Девушка такого никак не ожидала, поэтому сильно удивилась.

— А… можно? — даже немного робко, спросила она Ванессу.

— Ну конечно, — ответила она Оливии, нежно протянув сына к девушке. — Мы же все здесь семья.

Оливия слегка неуверенно, но осторожно взяла ребёнка на свои руки.

— Лёгкий, — внезапно для самой себя, произнесла Оливия, держа мальчика. — И как он может спать, когда рядом происходит такое?

— А это уже проявляются в нём отцовские гены, — ответила Ванесса. — Джо тоже может спать, хоть под пушечным выстрелом.

И хоть казалось, что Ванесса жалуется, на её лице сейчас расцветала очень нежная и тёплая улыбка.

Однако Оливия снова вернула свой взгляд к маленькому Джейкобу, его невинный вид, одарил неким теплом, которое помогло девушке отвлечься от своих переживаний и волнения за возлюбленного и друзей.

— А какого это? — спросила Оливия Ванессу, но та не сразу понимал, о чём спрашивает девушка, поэтому Оливия добавила. — Рожать.

— Довольно больно, — не стала лгать Ванесса, но её выражение лица было отнюдь не сморщено от воспоминаний той боли. Нет, напротив и без того яркая улыбка молодой матери, стал ещё ярче. — Но потом боль уходит, и на её место приходит… эйфория, умиротворение и неподдельное счастье. Честно признаюсь, в тот момент, когда я взяла его в первый раз на руки, я поняла, что это самый счастливый день в моей жизни.

— Вот как, — задумчиво произнесла Оливия.

— А зачем спрашиваешь? — поинтересовалась Ванесса. — Хочешь тоже завести ребёнка?

— Да, — не стала отпираться Оливия. — Но… сейчас не время, особенно после нападение. Сначала ямы с Джейкобом хотим убедиться, что нашей семье ничего не будет угрожать, и мы спокойно сможем здесь жить… как это было раньше.

Жаль, что только брат не дожил до этого момента. Интересно, а он поладил с Джейкобом? Хотя смогла бы я влюбиться в него, если бы брат был жив? Трудно ответить. Всё-таки, это вопрос из разряда — будь его первая жена живой, полюбили бы мы друг друга или нет.

Оливия уже более уверенно, но в то же время, так же осторожно вернула ребёнка к его матери.

— Ну как, тебе стало легче? — спросила Ванесса Оливию.

— Да, — кивнула она. — Спасибо тебе.

— Не стоит, я же сказала — "Мы же все здесь семья". — сказав это Ванесса с ребёнком вернулась к Джо, который сейчас разговаривал с Джимми и Сэмом.

— Семья?.. — тихо проговорила Оливия, оставшись одна.

Оливия не просто так старалась ни с кем не сближаться из новых членов группы. У Оливии уже было множество людей, которыми она дорожила — её друзья, одноклассники с другими учениками её школы и, конечно, её брат. И всех их она потеряла в одночасье.

Это сломило девушку. И поэтому Оливия закрылась в себе, а все её эмоции приглушились, тем самым она окружила себя стеной. И эта стена была у неё так долго, что она стала частью её личности, от которой если насильственно избавится — считай избавиться от частицы себя. Однако в этой стене есть и трещины: первая трещина появилась, когда Оливия встретила Лилию в Кроуфорде, тогда радость, что подруга оказалась жива, переполнило девушку, и поэтому сквозь эти трещины в её сердце вошли ещё люди — Джеймс, Мартин и Дункан. Эти парни стали дорогими для неё людьми, ради которых она была готова на всё. Вторая трещина появилась, когда Оливия встретила Джейкоба, а точнее, когда осознала свои чувства к нему. Для неё самой это стала неожиданностью, что незнакомый человек, смог не только пройти к её сердцу через трещины, но и полностью завладеть им.

Но, несмотря на то, что каждый раз, когда стена давала трещину, Оливия испытывала неподдельное счастье, она не спешила позволять другим делать то же самое. Память того, как смерть многих близких сломала её, всё ещё свежа в девушке. Поэтому она и сузила круг дорогих людей до минимума, и старалась ни с кем больше не сближаться. Чтобы их смерть, больше не могла ранить её.

Но вот только, что на стене Оливии появилась новая трещина. И ей тяжело решить для себя к худу это или к добру.

Может быть, если трещин появиться ещё больше — стена рухнет, но без потери частицы себя и позволит ей снова стать прежней, как до Конца Света? Или же если стена рухнет, то будет достаточно лишь маленького толчка, чтобы след за ней рухнула и сама Оливия?

Ответ на эти вопросы, может дать только время.

Выехать из леса много времени не стоило, поэтому уже скоро мы были у валуна, за которым оставили остальных. Поскольку, несмотря на то, что я оставил Оливию в укрытии, меня не покидало чувство беспокойства за любимую. Поэтому я первый вышел из джипа, чтобы всех проведать, и, к счастью, всё было в полном порядке.

— Оливия, как ты? — спросил я девушку, но та ничего не ответила.

Только сейчас я заметил, что она очень сильно ушла в свои мысли. Если честно, это меня слегка насторожило, потому что такой я её ещё никогда не видел.

— Оливия? — снова обратился я к ней.

— А? — «очнулась» она. — Джейкоб?

— Всё хорошо? — уже открыто заволновался я.

— Не совсем, — честно призналась мне Оливия, — но это подождёт. Я… Ты ранен?

А точно, я уже и забыл про мою рану на щеке, которая уже перестала кровоточить.

— Не волнуйся, — поспешил я успокоить жену, — ничего серьёзного.

— «Не волнуйся»? — на моё удивление, Оливия холодно повторила мои слова. А ребята, которые стояли позади меня, почувствовав атмосферу, отступил от нас. — Ты оставил меня здесь, я и незнамо, сколько сидела и слушала выстрелы, которые стихали, что заставляло меня гадать погиб ли это кто-то из наших или, к счастью, кто-то из врагов? Или чего хуже, погиб ты сам.

И хоть Оливия всё это говорила в своей холодной и в то же время слегка безразличной манере, одного взгляда в её глаза было достаточно, чтобы понять, что она в ярости. Наверное, сильнее она злилась только тогда, когда ранили Джеймса.

— Прости, — извинился я передней.

Мне, конечно, стало немного стыдно. Всё-таки я опять наплевал на мнение дорого мне человека, и воспользовался своим на неё влиянием, заставив её здесь ждать. Это очень эгоистично.

Невольно из-за этого вспомнился момент из прошлого, когда я рискнул собой, тем самым сильно задел Элизабет. Да уж, в этом Оливия с ней очень похожа.

Воспоминания о моей первой возлюбленной подтолкнули меня к мысли, которая, честно признаюсь, уже не раз за этот месяц всплывала у меня в голове — "что было бы, если Элизабет была в этом посёлке". Мне множество раз думалось, как она бы отреагировала на то или иной событие, понравилось бы ей тут и веселилась бы она со всеми в баре?

Хотя из этого также вытекала другое. Ведь, если бы Элизабет выжила, полюбил бы я Оливию? Скорее всего, вряд ли. От этого даже как-то становиться грустно…

Всё-таки я их обеих очень сильно люблю. И от этого очень болезненно понимать, что одна из них мертва. Хотя смотря на то, какой ужас теперь твориться в посёлке, может это хорошо, что Элизабет этого не видит?

От такой мысли я почувствовал только отвращение. Уж лучше бы она была жива и неважно, какой ужаса она бы увидела — её жизнь дороже.

Но я что-то отвлёкся, при чём очень сильно, видимо на меня слишком сильно давит усталость, вот я мысленно и ушёл от реальности.

— Просто не делай так больше, хорошо? — попросила меня Оливия.

Я, если честно, рад такому её правлению заботы и волнения обо мне и за остальных. Если я не сомневался, что важен для неё, то вот что для неё дороги другие члены группы, за исключением Джеймса, Лилии и Мартина с Дунканом, было для меня под сомнением. Уж слишком безразлично к ним относилась Оливия.