– Это Аманда Престон-Уайлд, урожденная Кент. – Энди указал на серые, крупнозернистые газетные снимки, сопровождавшие каждую из статеек. – Кроме этих статей имелась, конечно, уйма других, во всех газетах, но меня заинтересовали именно эти, потому что они сопровождались фотоснимками.

Лили пробежала глазами заметки и внимательно посмотрела на фотографии.

– Ну и что ты скажешь? Знакомо тебе лицо леди Суоннинг?

– Никогда ее в жизни не видела.

– Примерно так я и думал. – Он забрал вырезки и спрятал.

– А других снимков, более качественных, нет? – поинтересовалась Лили.

– Ничего. Занятно, правда? Представляешь, в этих сассекских хоромах, в двух сотнях комнат не обнаружилось ни одной фотографии ее светлости. Когда полиция приступила к ее поискам, им пришлось переворошить газетные архивы, чтобы обнаружить эти несколько снимков и воспроизвести их здесь.

– Очень занятно. Занятнее не придумаешь, – согласилась Лили. – А что, это были люди со странностями, она и ее супруг? Жили как отшельники?

– Ничуть. Сливки общества. Не было такого сборища снобов, где бы они не показались. В доме было сколько угодно снимков и портретов каких угодно родственников, предков от десятого колена. Но ни одного, где была бы изображена Аманда.

Лили покачала головой.

– Мне это кажется заранее спланированной акцией. Может, она все их уничтожила перед тем, как совершить убийство? Это могло быть частью ее плана.

– Конечно, ты тысячу раз права. Но сделала ли это она или кто другой, вот это мне как раз и не совсем ясно. Я расскажу тебе еще об одной забавной вещи. Ты помнишь, я говорил тебе, что дом не продавали в течение нескольких лет? Так вот, пока его, в конце концов, не продали в пятьдесят втором году, мой отец отправился туда взглянуть на него в последний раз. Тогда мне было девять лет, и он решил меня взять с собой. Тебе известно, что в каждом имении существует некое помещение, что-то вроде архива, где хранятся все документы, относящиеся к тому или иному роду?

– Да. Известно.

– Так вот, там хранятся грамоты, свидетельства и весь тому подобный официальный хлам, выдаваемый Геральдической Коллегией. Не успели мы приехать в Суоннинг, как мой папенька прямиком направился туда, будто точно знал, что именно он должен был искать. Он извлек с полки один из толстенных томов и принялся листать его. И, клянусь тебе, он что-то оттуда вырвал, каких-то несколько листков.

– Очень любопытная история, прямо как со страниц какого-нибудь романа, – изумилась Лили. – А что он взял?

– Я не знаю что, но, полагаю, фотографию Аманды. Он вырвал ее из брачного реестра. По-моему, это непременно должно было придти ему в голову, он сообразил, что все об этом источнике забыли.

– Разумеется, тогда, будучи девятилетним мальчишкой, я и думать не мог о каком-то там убийстве, но много позже, когда я начал над всем этим работать, то вспомнил, и тут меня осенила догадка. Старик был тогда еще жив, и я стал его расспрашивать, но это походило на то, как если бы я стал разговаривать с каменной стеной. Он вообще отрицал все целиком, считая, что я все перепутал, что это не больше, чем детские воспоминания.

– Но для чего ему понадобилось отказываться от всего этого, если это действительно было?

– А вот это вопрос, что называется, на засыпку. По моему мнению, потому что Мендоза по уши сидят и в этом деле, включая исчезновение леди Суоннинг.

Лили поежилась.

– Судя по твоим словам, репутация у вашей семьи явно с душком.

– Это так и есть. Но есть и еще кое-что, о чем мне не хотелось вначале тебе говорить. Но, подумав, решил, что лучше все же сказать. Когда я был в Испании, в Кордове, это на юге Испании, меня вдруг пригласили в Мадрид. На собеседование с Марком, это мой брат по отцу. Если воспользоваться титулом – лорд Уэстлейк.

Сказано это было как бы в шутку, но Лили было не до смеха. Ее охватил страх. И ей даже не хотелось слушать, что будет дальше, но знать это было необходимо.

– Говори…

– Марк в ни к чему не обязывающих расплывчатых выражениях потребовал от меня прекратить розыски этого Гарри Крамера.

– Что? – лишь это единственное слово полушепотом выдавила шокированная Лили.

– А какое, черт возьми, отношение имеет мой отец к твоему брату? – Лили была не столько ошарашена, сколько возмущена таким поворотом дела.

– Очень хороший вопрос… – тихо ответил Энди. – Но зато ответ плохой. – Я не знаю. Марк исполнял роль посредника, он просто передал мне пожелание нашего с ним кузена Диего. Диего – это старый прожженный деляга, но он не является официальным главой дома. Официальный глава дома Мендоза – второй кузен, по имени Мануэль. Мы называем его дядюшка Мануэль, что на нашем особом семейном жаргоне означает глава клана. Но это одно дело. Гораздо важнее другое – Диего – паук, сидящий в центре паутины Мендоза. Именно он и надоумил Марка, что, дескать, мои вынюхивания, кто есть Крамер, досаждают ему. И Марк предупредил меня.

– Но почему?!

– Мне неизвестно, почему…

– Значит, поэтому ты решил, что мы должны прекратить поиски, – предположила Лили.

Энди сидел, сцепив пальцы рук. При этих словах Лили его голова дернулась.

– Не подумай, что я запаниковал, нет. Я ведь как-никак, один из них, дорогая. И это дает мне определенную неприкосновенность. Если меня что-то и беспокоит, так это ты.

Она не смогла скрыть удивление.

– Ты беспокоишься обо мне? Бог мой, почему?

– Да потому что Мендоза могут быть очень жестокими. – Он наклонился к ней и пристально посмотрел на нее.

Она видела, что Энди не шутил.

– Послушай, любовь моя, я понимаю, что это может показаться глупым и очень напоминать детективный фильм, но это так, поверь.

– Что ты предлагаешь? – спросила Лили. – Что они могут плеснуть мне в лицо кислотой, вышвырнуть из окна или столкнуть с Тауэр-бридж? Это?

– Это.

Она стояла, но вдруг почувствовала настоятельное желание присесть.

– Ты с ума сошел. Наверное, ты сошел с ума… Это какая-то бессмыслица. Даже если предположить, что они действительно таковы, какими ты мне их описал, скажи на милость, какую опасность, я могу представлять для них? Да я о них знать не знала до тех пор, пока не встретилась с тобой. – Она осеклась.

Ей показалось, что ей все же приходилось слышать о них раньше.

– В чем дело? – Энди понял, что-то было не так.

Она затрясла головой.

– Я сейчас тебе расскажу. Первое, может быть твоя семья не одобряет наших с тобой отношений. Может быть, все дело в этом?

– Ну, а теперь подошла моя очередь спросить. Ты в своем уме? В их мире дела сердечные не играют никакой роли. И им безразлично, что и как происходит в моей личной жизни. Они даже сподобились принять мои писательские эксперименты и смириться с ними. Все дело в том, о чем я тебе сказал, – в том, что ты дочь Гарри Крамера. И, следовательно, не исключается, что ты можешь быть каким-то звеном в некоей цепочке.

– В какой цепочке?

– В цепочке, которая ведет к убийству в Суоннинг Парке. Между ним и твоей матерью.

Лили невольно стукнула кулаком по столу.

– Нет, здесь ты ошибаешься. Во всяком случае, в отношении Ирэн. Ты ее не знаешь. Если бы ты ее знал, ты бы понял, насколько абсурдно связывать ее с каким бы то ни было преступлением, не говоря уже об убийстве.

Энди пожал плечами.

– Ладно, пусть так. Может, ты и права. У меня всего лишь подозрения, предположения… Мы знаем слишком мало и не имеем права продолжать идти на ощупь. Не можем мы так поступать теперь, потому что это не останется незамеченным для Диего. Пожалуйста, прими это во внимание – вмешательство в дела Мендоза может стать очень рискованным.

– Тех Мендоза, что в Кордове? Их?

– Да, их. Испанской ветви, хотя бы… Впрочем Диего живет в Мадриде, но это всего лишь причуда, личная привязанность к этому городу. Сердце всего предприятия располагается в Кордове.

Лили задумчиво смотрела на наманикюренные ногти.