– Нет, не одна…

– Ясно, – он положил свою руку на ее. – Будь осторожна, родная моя. Не попадись на удочку этому красавчику.

Она покачала головой.

– Нет, нет. Все это не то, что ты думаешь. Никаких романтических эскапад не предусматривается. Это поездка своего рода деловая.

– Мне кажется, сейчас у тебя и без того дел более, чем достаточно.

– А это не мои дела, а Энди. И только я одна могу в этом ему помочь.

Энди незадолго до этого обратился к ней: Лили, больше тянуть я не могу, мне необходимо побывать в Филдинге.

Нью-Йорк, Массачусетс, Испания, 1981 год.

Ехать было решено рано утром, через Бостон. Энди заехал за ней в субботу, когда было еще темно. Напрокат взяли «порше». Мощная машина с легкостью проглатывала бесконечные мили пустынных улиц Манхэттена.

– Если не ошибаюсь, нам надо ехать через мост Джорджа Вашингтона? – спросил Энди.

Пилотом была Лили. На коленях у нее была разложена карта.

– Да можно ехать и через него.

– Поехали, если ты не против. Когда я был ребенком, у меня была одна книжка, она называлась «Города мира». И там была фотография моста имени Джорджа Вашингтона. Мне он казался тогда самым прекрасным из всех сооружений в мире.

Они ехали по Генри Хадсон-Паркуэй. Тем временем светлело, и с противоположного берега реки медленно вырисовывался Джерси-Пэлисейд. Когда они добрались до моста, солнце еще не успело взойти и гирлянды огней на нем были подобны сверкающему ожерелью из драгоценных камней. Энди издал торжествующий клич:

– Вот он! Привет, мост! Я всегда знал, что когда-нибудь увижу тебя!

– Неужели это казалось тебе недостижимой мечтой? – поинтересовалась Лили. – А сейчас, когда у тебя есть на что жить?

– Понимаешь, дело не в средствах. Когда ты богат, богачом себя не чувствуешь. Во всяком случае, тогда ребенком мне это казалось совершенно недоступным. Мне вообще в детстве казалось, что я заключенный. Узник. Огромный дом, толпа слуг, все должно выполняться согласно предписанным ритуалам.

– Но теперь-то это кончилось, – сказала Лили.

– Теперь да. В особенности сегодня, – он откинулся назад, упершись руками в руль. – Долгожданная свобода, – пропел он. – Боже всевышний, наконец-то я свободен!

Его энтузиазм был настолько заразительным, что не мог не увлечь Лили, и та засмеялась.

В розоватом свете раннего утра они свернули на восток, на Кросс Ривер-Паркуэй, где почти не было движения, и поехали в направлении Меррита.

– Здесь дорога живописнее, чем этот Нью-Инглэнд-Труэй, – отметила Лили.

И Энди был тоже настроен на приятные впечатления. Они проехали мимо «Макдональдса»

– В Лондоне теперь тоже есть «Макдональдсы», но все-таки не совсем такие, как здесь, – просветил ее Энди.

– Теперь ты мне заявишь, что хочешь в Диснейленд, – сыронизировала Лили.

– Разумеется, и в Голливуде поглазеть на звездочек. Туда можно поехать и на автобусе. Или на самолете, где-нибудь позади устроюсь, где места подешевле.

– В Америке это называется «экономический класс».

– Неплохое название, – одобрил Энди. – Стопроцентно американское. Вчера вечером меня пригласили в один дом на ужин и потчевали там, кроме всего иного, еще и ячменными лепешками. И самое интересное, называли их «бисквитами». Можешь себе представить?

– Не забывай, что ты в Америке, – напомнила Лили. – Мы все привыкли называть как нам удобнее.

– Не забываю, что я в Америке и что ты – американка. И за это я тебя очень и очень люблю. Правда.

Лили промолчала, глядя на дорогу, набегавшую под колеса «порше» и время летело незаметно. Часам к девяти они были уже на границе Массачусетса, а в десять с четвертью на въезде во Фрэминг-хэм.

– Лучше свернуть здесь, – Лили сверилась с картой. – Ведь в Бостон нам не нужно. Если мы едем прямо в Филдинг, то заезжать в Бостон нет необходимости.

– Да, – согласился он. – Тогда повернем здесь. – И через секунду сказал: – Лили, ты чудо, что согласилась поехать со мной. Самое настоящее чудо. Тем более, если принять во внимание…

– Ничего принимать во внимание не следует. Я тебе говорила миллион раз – твои подозрения – дурь несусветная, во всяком случае, в отношении моей матери. Кроме того, я очень люблю Филдинг.

Много лет назад, когда она была молода, Лили считала, что миру ничего не стоит уподобиться ее мечтаниям, Лили не сомневалась, что в один прекрасный день они отправятся сюда вместе с Энди, и она покажет ему ее дом. Так должен был, по ее мнению, выглядеть их медовый месяц. Предусматривалось, что и Энди также влюбится в дом, как и она, и они купят его. И что он будет любить ее вечно, и они останутся вечно до глубокой старости. Да, все это было в прошлой жизни, очень и очень давно.

Лили собралась с духом и решилась на то, чтобы зайти в новый торговый центр на окраине города. Издали ей уже приходилось видеть его, и шок, испытанный ею от этого нововведения, был переносимым. Он ей казался больше и оживленнее, чем представлялось, но этого следовало ожидать.

– Все здесь по-новому, в мои годы здесь ничего такого не было.

– Непременный американский торговый центр. Не очень-то оригинальное сооружение, как ты думаешь?

– Не издевайся, Америка – новая страна, но, тем не менее, Филдинг тоже имеет свою историю. Это один из старейших городов Новой Англии. – Лили была не лишена американского патриотизма.

Она показала в сторону Хэйвен-авеню.

– Библиотека за следующим поворотом. Полагаю, начать следует с нее.

Он взглянул на часы на приборной доске «порше».

– Как мы славно уложились, у нас еще масса времени. Может быть, ты мне все же покажешь город? Ну, хоть немного…

– С удовольствием, если ты этого желаешь.

– Так вот, сначала проедемся немного, – решил Энди. – Это не для развлечения, поверь, просто мне необходимо взглянуть на тот фон, где развивались события, предшествовавшие Суоннинг-Парку.

– Хорошо. Тогда едем до следующего светофора. Потом мимо аптеки Кентов, она останется по левую сторону.

Но когда они доехали до того места, где должна была находиться аптека, Лили ее не увидела.

Там, где испокон веку помещалась аптека Кентов, красовался теперь какой-то ресторан с плотно зашторенными хлопчатобумажными занавесками окнами.

– Здесь была аптека Кента? – заметил Энди. – Или, может быть, ты перепутала поворот?

– Ничего я не перепутала, – не соглашалась Лили.

Она смотрела на магазины по обеим сторонам улицы. Среди них не было ни одного, который был бы ей знаком. Все это были дорогие магазины верхнего платья и сувениров. Здесь даже появилось нечто вроде художественного салона.

– Я была здесь сразу же по возвращении в Америку в семьдесят шестом году, – недоумевала Лили. – Но тогда здесь ничего подобного не было и в помине.

– Это возникло в противовес чудищу на окраине, – считал Энди. – Повсюду теперь так. Либо изменяйся со временем, либо на свалку. Непреложное правило любой главной улицы в любом городе на Западе, будь то Европа или Америка.

– Боже, а это что? – воскликнула Лили.

– Что случилось? – спросил Энди.

– Да вон, универмаг Пэтуортов…

Энди быстро посмотрел, куда она указывала. Его взору предстало здание из красного кирпича с громадными шарообразными фонарями и широкими ступенями, ведущими к главному входу, по обе стороны которого росли маленькие приземистые деревца. На вывеске стояло: ФИЛДИНГСКАЯ АРКАДА. Они подъехали к светофору и остановились на красный свет. Лили высунулась из окна и глядела наружу.

– Любуешься, как изгадили и продолжают гадить твой родной город? – с горечью спросил Энди. – Кому-то пришло в голову, что так должен выглядеть шик начала восьмидесятых.

– Боже мой! Ведь универмаг Пэтуорта простоял здесь сотню лет. С ума они здесь все посходили, что ли?

– Экономический бум… Что тут скажешь? Куда сейчас?

На светофоре появился зеленый свет.

– Налево по Вудс-роуд, – скомандовала Лили. «Порше» плавно свернул.