Сделав над городом три круга на минимальной скорости, чтобы камеры могли снять всё подробно, беру управление «литаком» (привет украинскому периоду моей жизни!) на себя и начинаю набор высоты, чтобы оказаться над горами, с которых течёт самая широкая местная река. Судя по зелёной растительности в ближайших к городку межгорных долинах, воды там много. И именно оттуда по дороге, тянущейся вдоль реки, везут на арбах (одноосные телеги со сплошными колёсами, запряжённые «коровами») брёвна и жерди.

А вот горы меня удивили. Оказывается, это целая группа вулканов. Не остроконечных, как хорошо известные по фотографиям Ключевская сопка на Камчатке, Везувий около Неаполя или Килиманджаро (а вы не знали, что эта высочайшая в Африке вершина — вулкан?). Выглядящих достаточно плоскими из-за просто гигантских кратеров. Самый мелкий, по моим оценкам, километров семи диаметром. Самый крупный же откровенно тянет на два десятка «кэмэ». Охренеть — не встать! И этот, двадцатикилометровый, ближайший к городу.

— Пора возвращаться, — напоминает Женя Маштаков.

Что ж, пора — значит пора. Беру курс на северо-западный берег озера, откуда, как мы уже рассмотрели в бинокль, и вытекает продолжение реки, начинающейся около вулканов.

Километрах в семидесяти от озера увидели ещё одно чудо природы. Водопад. Невысокий, метров двадцати, если не считать полукилометровый участок серьёзных порогов ниже по течению. Понятно: пиратам в «озеро Чад» не пробраться на своих катамаранах. Вот и «жируют» городские, в отличие от обитателей долины реки Сплавной.

Евгений снова тычет пальцем в датчик указателя топлива:

— Хватит. Курс на юг. И вообще я беру управление на себя.

Боится, что я увлекусь, и придётся садится где-то в саванне?

Ну, да. Перевёл двигатель в экономичный режим и потянул с плавным снижением высоты в сторону Базы.

Оказалось, между прочим, что полноводной делает реку с «пиратским логовом» вовсе не сток из «Чада», а ещё одна река, текущая с севера, со стороны теряющихся в дымке прибрежных гор. Её тоже удалось рассмотреть только в бинокль. Ничего, Женя ещё полетает над ней.

Топлива хватило. По словам Евгения, ещё пару сотен километров можно было бы одолеть. Но он прав в том, что не позволил мне увлечься исследованиями: не дело тянуть домой на «честном слове» и последних каплях бензина. Тем более — когда летаешь над белым пятном на карте, не имея никаких уже знакомых ориентиров.

Ну, что? Осталось дождаться, когда Люда поколдует над нашими видеосъёмками, и можно планировать маршрут?

Нас с Крохой землетрясениями уже не удивишь, поскольку ещё на островной Базе испытывали подземные толчки. Когда на Большом острове вулкан рванул. А вот прочий народ подвсполошился, почувствовав, как стенки дрожат, и посуда звенит. Ну, те, кто на это внимание обратил, поскольку толчок был слабеньким, не выше трёх баллов. Пардон, не баллов, а «единичек», поскольку магнитуда меряется не в баллах, а в безразмерных «единицах».

Трясло где-то на юге, на горном побережье, так что никакой опасности цунами не наблюдалось, что было важно для «передового дозора» на маяке. Ну, оборонительная стена в одной из горных деревень немного осыпалась, как передал по радио наш лингвист. А так — всё прошло без последствий.

Из-за этого лингвиста, кстати, и нашу экспедицию откладывают. Информация от него пришла довольно любопытная. Оказывается, наши соседи-горцы тут живут не так уж и давно, всего сотни три лет. До этого жили на севере, «в высоких горах с широкими чашами на вершинах». А туда пришли в «незапамятные времена» откуда-то с востока, где тоже есть горы «богатые медью». Что выгнало тот народ из восточных гор, не помнит уже никто. А вот с виденного мной и Маштаковым вулканического плато — «начавшаяся часто трястись земля и дурной воздух, поднимающийся из трещин, от которого стали умирать люди». Видимо, вулканы решили проснуться, но потом «передумали», так и не разразились извержениями, поскольку о нём туземцы не рассказывали. В результате часть людей ушла на юг, в здешние места, часть на запад в такие же прибрежные горы, а часть пополнила собой тех единоплеменников, что обживала окрестности «большого озера, в которое текут реки с гор».

То есть, жители города возле «озера Чад» — довольно близкие родственники «наших» горцев. По крайней мере, язык у них, если не тот же самый, то очень близкий. Конечно, будучи отрезанными появившимися в саванне лет двести назад кочевниками, обе популяции некогда единого народа успели несколько разойтись, но за такой период это расхождение не могло быть критичным. Вот и пригодятся нам знания лингвиста, «погрузившегося в среду» горцев.

Задание — как задание. Непонятно только, из-за чего нервничает моя подружка. Нет, внешне она такая же, как обычно: ровно-снисходительно смотрит на всех, кто вынужден к ней обращаться как к «компьютерному богу», внимательно прислушивается к наставникам в вопросах боевой подготовки, старательно насилует организм во время ежевечерних и ежеутренних занятий физподготовкой, рьяно «грызёт науку», изучая свежую информацию от всех «-ологов» и «-вистов». И подчёркнуто дистанцируется от всех, кроме бойцов моей группы.

Такую нелюдимость Людки считают признаком её «свихнутости» после робинзонады на Большом остове, за что и прощают ей этот «лёгкий шизняк». И даже жалеют меня: как это, в общем-то, достаточно лёгкий в общении Перец уживается с находящейся «немного не в себе» бабой? Даже, как я слышал, жалеют. И меня, и её. Но Люду стараются не трогать.

Внешне — как обычно. Но я-то с ней живу уже далеко не первый месяц и вижу, что у неё что-то не так. Можно было бы списать на пресловутый ПМС, но «те самые дни» у неё закончились десять дней назад, а значит, и «залёт» исключается. Кровь на анализы у нас берут каждые две недели, чтобы исключить заражение какой-нибудь ещё неизвестной болячкой, так что и никакого расстройства, кроме «мозгового», быть не может. Но я пока ситуацию не форсирую. Может, какие-то заморочки с программистскими обязанностями? Если учесть новое обострение их конфликта с Гринберг, то не исключено.

— Да можешь ты, наконец, угомониться? — не выдержал я после того, как уже комендант «наехал» на меня из-за этого. — Ты знаешь, что у тебя — последнее предупреждение, после которого последует выдворение тебя на Землю?

— Напугали ежа голой жопой, — фыркнула Людка, но, кажется, больше ради того, чтобы оставить за собой последнее слово.

Пожалуй, немедленное возвращение на родную планету несколько не входило в её планы, поскольку она весь вечер была более задумчивой, чем обычно. А вечером, уже в постели, объявила:

— Я хочу побывать на могилах сына и мужа. Поможешь мне в этом?

Ага, Людочка! Вот только сейчас закажу для себя резиновую лодочку с Земли, возьму в руки вёсла и…

— Да оплачу́ я все затраты на топливо и обслуживание этого грёбанного вертолёта! Знаешь же: того, что у меня накопилось на счету за время «командировки», хватит, чтобы его целиком выкупить. Ну, если ты ещё чуть-чуть добавишь… Но я тебя об этом не прошу: я прошу тебя только свозить меня на Большой остров и обратно.

Вопрос, казалось, плёвый, но неожиданно натолкнулся на противодействие Дельвига.

— На такую ерунду расходовать моторесурс сложной машины, которая нам самим может понадобиться в любой момент?

— Виктор Антонович, вам, может быть, память о супруге и погибшем ребёнке и ерунда, но Кроха — женщина. Я не исключаю, что её не всегда адекватное поведение объясняется пережитыми ею душевными потрясениями, — неожиданно поддержал меня Шаров. — Не удивлюсь даже, что она отказалась от эвакуации именно для того, чтобы быть поближе к ним. И не говорите, что её надо было отправить лечиться! Не факт, что медикаментозное лечение помогло бы. Зачастую время и поддержка близкого человека лечит куда эффективнее.

Пожалуй, у «найбильшего керывныка» с его «заступныком» тоже не самые гладкие отношения. Зная честолюбие Дельвига, вполне может быть такое, что у них есть определённые трения: и комендант, и бывший руководитель филиала ЧВК, оба администраторы. Но Дельвиг, в силу специфики предыдущей службы, занимался администрированием с уклоном в боевую деятельность: захват, удержание объектов, планирование боевых операций. А здесь приходится ещё и учитывать вопросы научно-технического развития, где чисто военная составляющая — лишь часть общей картины функционирования Базы. Причём, небольшая часть, поскольку даже с соседями мы пока более или менее ладим.