Ну, да. Пострелять по степнякам из подствольного гранатомёта — это самое то для первого контакта. Нет ведь никакой гарантии, что позарившиеся на экспедиционное имущество относятся к тому же самому народу, с которым мы торгуем на восточном берегу Сплавной: среди кочевников случается такая чересполосица племён и даже народов, что в пятидесяти верстах в сторону уже совсем другая языковая группа кочует. И хрен его знает, по каким бугоркам и ручейкам границы кочевания этих народов проходят.

Одно приятное известие — Артём Листьев закрыл островную Базу и через Землю перебрался сюда. А я, как узнал про это, сразу же пригласил его в свою «банду».

Несмотря на то, что Дуб по специальности, скорее, технарь, чем «боевик», поразмыслив денёк, он согласился. Не смутился даже того, что у меня звание ниже.

— Скучно на Базе сидеть. А если ещё и на маяк зашлют, то там и вообще свихнуться можно будет. А ведь непременно зашлют! Там же по первому времени наверняка начнут вылезать какие-нибудь «блохи» в работе оборудования. Это модули Базы успели толком продумать, а маяк — «ручная работа», всё по месту подгоняется и устанавливается «после обработки напильником». Не понравится у тебя — вернусь в обслуживающий персонал.

В общем-то, и в рейдовой группе ему работа «по специальности» найдётся. Он и моторист, и механик, и электрик, и спец по системам кондиционирования, имеющимся на экспедиционных «Уралах-ВВ». Тем более, узнав, что следующая наша командировка состоится не в «степь глухую», а в самый настоящий (хоть и примитивный) город, он весьма заинтересовался, чем тут городские аборигены дышат. Это ведь не дикари в соломенных передничках и с копьями из косо обломанной трубчатой кости, а земледельцы, уже придумавшие поливные огороды. «Цивилизация»! «Город»!

В общем-то, и мне самому интересно. Видно, сквозь толстенную шкуру головореза всё-таки проклюнулась, казалось бы, давным-давно утраченная романтика исследователя. Да, собственно, и в Иностранный Легион и частные военные компании я вербовался не только ради французского паспорта и хороших денег. Ещё и мир хотелось посмотреть, побывать в таких местах, куда ни обычному туристу, ни даже очень богатому, не попасть. Ну, а риск получить стрелу в жопу — просто «бесплатное приложение» к этой весьма специфической романтике.

Да что там говорить про Легион и ЧВК? А сюда я, думаете, вербовался исключительно для того, чтобы «задницу прикрыть» от «кривозащитников», жаждущих моей крови? Тоже ведь взыграло любопытство, «зуд первооткрывателя». Сошлись в одной точке и вынужденная необходимость, и природное нездоровое любопытство.

Как ни крути, а дорогу к городу на «озере Чад» следовало бы разведать. Да, есть у нас аэрофотосъёмки с «Орлана», которые сейчас Кроха преобразует в подробную электронную карту. Но есть ведь и нюансы, вроде переправ через ручьи. Да и до самого города беспилотник долетел от нашего экспедиционного лагеря уже на предельной дальности, так и не успев толком «повертеться» над ним.

А тут ещё и с Земли «подогнали» нам самолёт. И не какой-нибудь, а самую «дальнобойную» модификацию «Сессны», модель 350 с дальностью под 2500 километров. Ясное дело, не новую, поскольку она уже снята с производства, но эти машины летают десятками лет, славятся надёжностью и, насколько мне известно, очень, очень медленно падают в цене. Зато очень неприхотливы в обслуживании.

Естественно, я тут же насел на Шарова с предложением перед выездом в наземную экспедицию, «скататься» к озеру на самолётике. Даже не дожидаясь «штатного» пилота, всё ещё торчащего на Земле в карантине. Дополнительный аргумент — наличие у меня «прав» на управление легкомоторным самолётом, полученных ещё в московском аэроклубе, а потом пару раз подтверждённых и во Франции, и в Африке.

— В документах указано, что налёт у вас на «Сесснах» моделей 172, 182 и 300, а это — 350.

— Да нет никакой разницы, «трёхсотая», «триста пятидесятая» или даже «четырёхсотая» машина. По большому счёту, это просто модификации одной и той же модели.

— Я запрошу Землю, — не поверил мне наибольший начальник.

В общем, Центр подтвердил мои слова. Но рекомендовал сначала совершить пару «учебных» вылетов со штатным пилотом. Причём, к тому, что у того имеется «дублёр», Земля отнеслась очень благосклонно, да и сам он немало порадовался, что, в случае чего, его смогут подменить.

Навыков я почти не растерял, так что отлетал на твёрдую «четвёрку». Но в самостоятельный полёт на северо-восток Шаров меня всё равно не выпустил.

— Вот вдвоём и полетите. А вы, Пересечин, заодно введёте Маштакова в курс здешних реалий.

Что мне не нравится в «трёхсотпятидесятке», это маленькие колёса, откровенно плохо приспособленные для посадки вне аэродромов, хотя бы грунтовых. Но дарёному коню в зубы не смотрят, так что придётся либо пользоваться тем, что имеем, либо «приколхозивать» колёса большего диаметра, избавляясь от штатных аэродинамических обтекателей. На то, что при этом упадёт скорость, конечно, наплевать, поскольку нам тут, на ТемУре, рекордов не ставить. А вот вопрос снижения дальности полёта всё-таки важен. Впрочем, никто наверняка не будет гонять машину на дальность «до сухого бака». Ну, снизится она до 2300 километров вместо паспортных 2400 или даже 2500. Главное — нам хватит, чтобы на тыщу вёрст куда-нибудь слетать. И чуток покружиться над конечной точкой. К примеру, над тем же городом, выбранным в качестве цели первого нашего полёта.

За два с половиной часа на высоте в три с половиной версты добрались до места, каждые полчаса докладываясь по радио «полёт нормальный». А когда на горизонте стали различимы строения пригородных «ферм», опустились метров до трёхсот. Пусть при этом камеры и станут захватывать меньшую площадь земной поверхности, но тут уже важнее подробности, а не общие картографические планы. Ниже опускаться не хотелось: видел я когда-то в интернете фотографию легкомоторного самолёта, утыканного снизу стрелами каких-то дикарей. Этими метательными снарядами самолёт, конечно, сбить невозможно, но нахуахуа портить обшивку красивой красно-белой машины?

А ничего так городок, приличный по размерам. Для столь засушливого климата и примитивных технологий. Если посчитать с деревушками округи, то, пожалуй, тысяч до двадцати можно натянуть численность населения. Окружён глинобитной стеной, высотой под четыре метра, а шириной по верху в пару метров. Под глиняной обмазкой хорошо просматриваются прямоугольные блоки. Даже фундамент из камней, явно скреплённых всё той же глиной, имеется.

Домишки в путанице улочек небольшие, тоже преимущественно с обмазанными глиной стенами. Круглые или овальные, но все покрыты камышом, которого на озере и в устьях речушек, впадающих в него, просто немеряно. Но это — самые «капитальные» здания. Примерно половина домов со стенами из того же сухого камыша или сплетённых из трав циновок.

В деревушках, ютящихся у рек и речушек, глинобитных зданий минимум. От одного до, максимум, десятка. Но обязательно — стена вокруг деревни с одними или двумя деревянными воротами, обороняемыми башенками. Стена куда скромнее, чем в городе, и без возможности «гулять» по ней. Если взобрался наверх и не свалился сам, то изволь прыгать вниз на мешанину каменных обломков, насыпанную с внутренней стороны. Ну, а если, спрыгнув на неё, поломал или как иначе повредил ноги — проблемы твои: нефиг было нападать.

На глади озера много лодок. С тех, что побольше, явно заготавливают камыш, складывая его целыми копнами на свободном месте. Те, что поменьше, рыбацкие. Судя по увиденному нами сверху, ловят либо какими-то плетёнными ловушками, либо «кастинговыми» сетями.

На нашу красно-белую «птицу», ясное дело, пялятся все, кроме очень уж занятых мастеров, вроде гончара, суетящегося около печи, вынесенной за городскую стену. Или кузнеца, молотящего по раскалённой железяке. Тычут пальцами, импульсивно размахивают руками, видимо, обсуждая чудо чудное, диво дивное.