— Он был человеком, — отрицательно помотал головой. — Не смог, мне пришлось убить его своими руками.

Моё заявление удивило дикого. Он попросил рассказать об этой истории поподробнее. А я же, посмотрев на спящих девиц, решил, что в любом случае придётся коротать время, пока что-нибудь не придумаем, поэтому… рассказал. Не всё, конечно, но многое.

От каждого факта «превращения», взаимодействия с Вадимом, дикий удивлялся всё больше и больше. Ибо, изучая диких здесь, под землёй, под какой-то там усадьбой, он пришёл к одному выводу, из человека не сделаешь полноценного, мыслящего носителя. Все эти худые куклы — ничто.

Но факт оставался фактом, Вадим был другим. И точка.

После короткого разговора о моей жизни он пришёл к тому, из-за чего меня и разбудил. К точке на карте. Он нашёл точное наше местонахождение. Точнее, думал, что нашёл.

Показывал, в общей сложности, на зону в лесу, всего в двух километрах от бывшей тюрьмы и базы. Точнее…

— Стоп, — я попросил его приблизить точку на карте, но, к сожалению… не было ни спутникового снимка, ничего. — Это что, пустырь?

— Не знаю, — пожал плечами дикий. — У меня нет интернета здесь, или связи со спутником, чтобы получить подробную карту, — ткнул пальцем в клавишу. — Всё, что у меня есть — это старые карты, которые сравнивает эта допотопная машина.

Он как-то театрально пнул по системному блоку на бетонном полу и затем начал рыться в ящиках. Спустя пару секунд достал самые обычные карты. В печатном варианте. Старые, правда, каких-то уж совсем давних времён, но тем не менее они не должны были сильно отличаться от реальности.

— Усадьба действительно существовала на этой территории, — дикий начал рыться в картах. — Времена, правда… царского периода страны, но это ничего не меняет…

Пётр Васильевич даже ругался, правда, более мягче, чем Кактус. И каждый раз, когда он раздражался, он рычал. Я даже понял для себя закономерность вот этих вот «проскоков» дикого в чистом разуме изменённого носителя. Он рычал только, когда нервничал. Возможно, когда и боялся, но…

— Нашёл! — воскликнул он и от его резкого выкрика проснулась Лосева. — Смотри, вот здесь! — он ткнул длинным пальцем в старую карту. — И здесь!

Лосева что-то пробурчала про то, что здоровый сон нужен каждому, и перевернулась на куче тряпья, который постелил нам вместо постелей, дикий. Мне захотелось её хорошенько встряхнуть, но рядом с ней мирно сопела Анжела. Пси-волшебницу я беспокоить не хотел, тем более пока она в стабильном состоянии.

А вот дальше…

Я сравнивал две карты. Нашего времени, плюс-минус век. И… карту четырёхвековой давности. В двух километрах от тюрьмы, действительно, была усадьба некоего господина Островского. Фамилия, правда, мне ничего не говорила, но суть была в другом.

— Помещик Островский… — дикий предложил мне сесть на стул и после того, как я сел, продолжил, присаживаясь напротив, — был одним из первых, кто возил степняков из нынешнего Казахстана на лесопилки. Прославился чёрствым и агрессивным «владельцем» бесплатной силы.

— Ты к чему?

— К тому, что он боялся за свою жизнь так же, как царь, — заулыбался дикий. — Любой владелец рабов той эпохи не доживал до старости, об этом вам рассказывали в школе?

Я молчаливо кивнул, и он продолжил урок истории.

Не знаю, откуда он столько всего об этом помещике знал, но информация в действительности была полезной.

Островский после нескольких неудачных покушений на свою жизнь, завёз ещё рабов на свою территорию, которые начали рыть для него. Строить под землёй его новый дом, убежище и место, где он в конечном итоге пропал. На его усадьбе трудилось больше тысячи подобных рабов и за каких-то десять лет, он сделал то, что… можно было бы назвать, полноценным бункером. Насколько это вообще возможно для того времени.

— Не понимаю, — перебил его я. — Если все эти туннели, дело рук Островского, то… откуда он взял столько кирпича?

— Его семья продолжала его дело, особенно после смерти самого господина Островского.

— Допустим, — кивнул я. — Эта усадьба действительно существовала, а мы, сейчас, в месте, в котором этот помещик пытался спрятаться. Я не пойму только одного, к чему вы это говорите? Зачем мне знать, где я нахожусь?

— А затем!

Больше дикий не говорил ни слова. Он просто опять начал рыться в своей макулатуре. И спустя десять минут достал подробный план туннелей, а также того самого бункера. Только вот размеры подземного бункера, больше напоминали одну четвертую часть тюрьмы.

— Туннели Островского оказались глубже, чем канализация, под тюрьмой, — продолжил дикий. — Поэтому никто о них не знал, кроме «Корней». А если вот тут…

Он просто начал тыкать пальцем в небольшие ответвления от одной «линии» туннеля, который вёл в бункер, и говорить, где можно пробить потолок, сколько земли может выпасть, и как выбраться наружу, будучи не заваленным землёй.

— Я долго гадал, что же за план оказался у меня в руках… — признался он, продолжая мне показывать варианты выхода отсюда. — Но, учитывая, сколько подобного я видел, увы… не понимал, для чего эти чертежи. Старые, причём.

— То есть если бы ты сразу знал, где находишься, то, скорее всего попросту бы ушёл?

На меня пристально уставились два оранжевых глаза. Пётр Васильевич, словно сомневался, сказать мне правду или нет. Но соврал. И я увидел это, благодаря своим способностям.

— Да, ушёл бы! — воскликнул он, а затем, рыкнул. — Даже не задумывался бы.

Я не стал говорить ему, что могу различить ложь. Но и думать о причине его вранья не стал. Это его дело, меня это всё не волнует.

— Сегодня выйти не получится, — спустя пару минут тишины и дум, заявил дикий. — Сброс новых образцов будет, так что туннели будут завалены дикими. Они утрамбуются по углам к завтрашнему дню, так что вам придётся побыть здесь дольше, чем вы планировали.

— А что мы планировали? — неожиданно зазвучал голос Эльвиры за моей спиной. — Ярослав? На что ты подписался?

Я лениво повернулся, посмотрел на девианта и кивнул на карты. Затем пришлось рассказывать всё по-новому и не только ей, а ещё и Анжеле, которая тоже решила поддержать беседу.

Девушки особо не удивились тому, что узнали. Даже воодушевились, когда услышали, что выход есть, и мы сможем выбраться отсюда. Правда, они пока не понимали, насколько сложным может быть путь отсюда. Ведь… пробить потолок в тоннеле, вытащить кирпичи и не быть погребённым землёй — это почти нереально.

Пётр Васильевич не учитывал только одного, что десять метров земли над нами — это слишком много. А ещё, что времени прошло слишком много, и земли могло стать больше. Мало ли что, растёт над тем местом, где мы находились.

И… я решил сказать об этом, когда проснулись Лосева и Светлана.

Девушкам очень не понравился мой пессимизм. Дикому тоже.

— Есть ещё один выход, — вяло улыбнулся дикий. — Через бункер. Но готовы ли вы пойти на вооружённую группу людей, которых охраняют не только стрелки, но и другие образцы, более успешные?

— С чего вы взяли, что у них есть успешные образцы? — спросил Эля. — Было бы так, они бы не заполонили неудавшимися дикими эту подземку.

— Я сегодня слышал про оранжевый Ихор! — полушёпотом, пробормотал Пётр Васильевич. — Целый час эфира слушал, пока вы спали… они его добыли где-то наверху и, как я понимаю, за пару часов сделали то, что не могли сделать долгие года!

— Сделали из человека полноценного носителя? — спросила Эльвира.

— Скорее всего.

— То есть, вы сами не знаете? — начала спрашивать Лосева, но я уже не слушал их.

Я… коснулся рукой своего кармана, где был бутылёк, который получил в кабинете покойницы… точнее, который Кактус обнаружил…

То есть, у меня есть то, что может сделать из обычного человека носителя? Так скажем, божественный коктейль, из-за которого мы чуть не погибли?

Нет, неверно. Мы шли за другим и не знали, чем это закончится. Тем более не знали, что есть ещё одно общество, которое в корне отличается от «Древа». А ещё… у меня в кармане был небольшой предмет, который хотел достать Жожоба.