Не зря ее охватило внезапное предчувствие, стоило только зайти в темный подъезд. Она успела поворчать на слишком экономных соседей, выключивших свет, перед тем, как услышала странный шорох в углу, там, где располагались почтовые ящики. Квартир на этом этаже не было и от этого стало совсем страшно.

Падение оказалось болезненным. Вскрикнув от удара о бетонный пол, Вика попыталась хоть как то сориентироваться в пространстве, моля об одном — пусть это будет обычный грабитель, которому, кроме ее кошелька, ничего больше не нужно.

— Ты! — до ужаса знакомый голос раздался над ухом и ее с силой тряхнули за шиворот.

Сердце ухнуло вниз, и еще один крик комом застрял в горле.

— Что, снюхалась с этим сукиным сыном? — прошипел Красновский в лицо, продолжая держать ее на весу.

Тошнотворный запах перегара ударил в нос, и Вика с трудом повернула голову в сторону. Господи, зачем он пришел?! Что ему еще от нее нужно?!

— От меня, значит, нос воротила, а ему дала? Да? Сука! Еще и угрожать мне вздумали! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю? Знаешь?! Я вас обоих в порошок сотру. А вздумаешь к ментам пойти…

Мужчина закашлялся и, сплюнув на пол, продолжил выплескивать на нее свои угрозы. Вика думала, ее стошнит. Спина болела — не продохнуть, а глаза застилали слезы. Пьяным он казался еще страшнее. Хорошо, что в темноте не видно его перекошенного злобой лица. А от звона в ушах она вообще плохо разбирала, что он там несет.

Он встряхнул ее еще раз, и тут на верхних этажах послышались голоса людей и звук закрывающейся двери. Грубо выругавшись отборным матом и недовольный тем, что его прервали, выпустил ее из рук и поспешно ушел, бросив напоследок:

— Мы еще не договорили.

Вика так и осталась лежать, распластавшись на полу, прерывисто дыша и не в силах пошевелиться, пока на нее не наткнулись спускавшиеся соседи. В скором времени загорелся свет, ее под причитания  какой-то женщины подхватили на руки и, уточнив номер квартиры, отнесли домой. Открывшая дверь Машка поначалу оторопела, а потом быстро указала, куда положить девушку.

— Ее сумка, — переминаясь с ноги на ногу, передал парень, — там еще продукты внизу, может, скорую?

— Что? — переспросила взволнованная девушка. — Хорошо, спасибо вам большое. С продуктами я разберусь. И скорую вызову.

И еще раз поблагодарив, захлопнула дверь. От скорой Вика отказалась. Свернулась калачиком и безжизненно уставилась в стену.

— Но у тебя же кровь! — испуганно воскликнула сестра.

Виктория подняла руку, с которой стекала кровь. Сейчас ей было все равно. Настолько она была раздавленной и униженной. Оцепенение постепенно растаивало, на его место пришли сотрясающие тело рыдания. Она ведь ему ничего не сделала, ничего. Даже в милицию не заявила. А он… Непонятная ей жестокость холодила кровь, наполняла каждую клетку страхом.

— Маша, все в порядке, — дрожащим голосом сказала она. — Честно.

— Кто это был?

— Потом, я потом все расскажу.

— Давай, я милицию вызову, — настаивала сестра.

— Не нужно. Маме не говори.

Возможно, она совершала очередную ошибку. Она не знала. Но сейчас ей хотелось только одного: спрятаться от всех и дать волю слезам. Пока не утихнет дрожь и не успокоится бешено колотящееся сердце.

Маша, скрипя душой, согласно кивнула и сбегала за аптечкой. Ловко обработала рану и помогла сестре переодеться. Потом укрыла одеялом и долго сидела на краешке постели, пока Вика не провалилась в беспокойный сон.

— Знаешь, что, дорогуша, пора это прекращать. Или ты хочешь, чтобы тебя нашли где-нибудь с проломленной головой в каком-нибудь овраге? Когда ты уже, наконец, поймешь, что этот мудак от тебя теперь так просто не отстанет? Такие, как он, только силу понимают!

Маша ходила из угла в угол, пытаясь образумить сестру. Ее и саму всю передергивало от того, что с этим самым мудаком у нее была короткая интрижка. А ведь она думала встречаться с ним гораздо дольше, пока не узнала от Вики про изнасилование. Сколько же у людей масок, если невозможно распознать истинную натуру?

И как одному и тому же человеку удается быть нежным и заботливым, а в другие моменты превращаться в жестокого тирана, слепо считающего, что ему обязаны подчиняться по щелчку пальцев. Или просто она не хотела видеть его истинное лицо? А видела только подарки, рестораны и мужчину, на которого она могла возложить свои проблемы? Вика, вон, тоже в юности повелась на смазливое лицо и харизму Александра. Каким-то образом увидела в нем принца на белом коне. А по сути, получается, просто попала в ловушку собственных иллюзий и грез, нацепив тот самый образ принца на неподходящего для этой роли героя. И вон что из этого получилось.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Виктория, рассматривая порез на руке.

Рана припухла и, похоже, нужно было срочно обратиться к врачу. Вполне возможно, от обломанных деревянных перил, за которые она зацепилась рукой, попала заноза. И теперь дергающая боль причиняла дискомфорт. Повезло еще, что мама поверила в сказочку о том, что Вика просто неудачно споткнулась в темном подъезде и поранилась. А куртку Маша ловко зашила — и не заметишь сразу.

— Позвони своему качку. Пусть разберется.

— Ага. Он уже разобрался. Пригрозил Красновскому расправой. Как видишь, вышло только хуже. Да и не хочу я никого вмешивать.

— Ну так пусть угрозы перестанут быть угрозами.

Вика удивленно посмотрела на сестру. Понятно, та злится и переживает за нее. Но предлагать такое...

— Не смотри на меня такими глазами, — Маша села напротив. — Ты же отказалась решить дело с помощью органов правопорядка. Значит, нужно по-другому этот вопрос решать. Или ты хочешь, чтобы в следующий раз он тебя пришиб?

— Хватит уже предрекать мне ужасную кончину! И как ты вообще себе это представляешь? «Дима, я тут подумала, а давай ты грохнешь Красновского и закопаешь его в лесу, потому что вчера он завалился ко мне пьяный, порвал куртку, повалил на пол и угрожал».

— Именно так! — подтвердила Машка.

— И если Дима решится на такое, получится, я его на это подтолкнула, да еще из жертвы в соучастницу преступления перевоплотилась. Ну у тебя и фантазия, сестренка. Ты боевиков пересмотрела?

— Ну, тогда я не знаю, — развела руками девушка. — Давай сами его грохнем, что ли.

От последней фразы Вику разобрал смех. Было приятно Машкино беспокойство и то, как она пыталась помочь, предлагая все более бредовые варианты.

— Прекращай фантазировать. Все будет хорошо. Вот увидишь. Он просто был пьян. Сорвал на мне злость, и все. Не думаю, что это еще раз повторится. Сейчас мне нужно к врачу попасть, иначе эта боль сведет меня с ума.

Виктория почесала кожу вокруг раны и, скинув с колен одеяло, направилась к шкафу.

— Хорошо, — Маша подошла сзади и положила подбородок ей на плечо, — мне тоже пора на работу, и так задержалась. Обещай быть осторожной.

Вика провела пальцем по кончику носа сестры:

— Обещаю.

***

Поход к врачу начался с длинной очереди и долгого ожидания рядом с такими же «покалеченными», как и она, а закончился весьма болезненными и неприятными процедурами, лекцией медсестры о том, что нужно себя беречь и быть аккуратной, и облегчением от того, что теперь все позади.

Она собиралась позвонить Анне и попросить забрать из ее комнаты забытые в спешке вещи. Ничего слишком ценного, и все же она не хотела оставлять их там. Но потом передумала и решила съездить сама. Возможность столкнуться с Сергеем ее не пугала.

Наоборот, она хотела его увидеть, заглянуть в глаза, прочитать там ответы на свои вопросы. Или наткнуться на отчужденность. Хотела разобраться в собственных чувствах, в которых за последние дни изрядно запуталась. И тогда уже решить ставить жирную точку в их отношениях или нет. Или каким-то образом найдется объяснение его поступкам, его сомнениям и подозрениям. Сестре ничего не говорила о предстоящей поездке. Да и сестра бы не одобрила. А выслушивать об отсутствии гордости не хотелось. Может, потом. Не сейчас.