Вика нервно закусывала губы, то и дело поглядывая на часы пока мужчина, сидевший напротив, внимательно изучал ее документы. Ладошки вспотели, а строгое черное платье длиной чуть ниже колена и глухим воротом, что даже монахини сочли бы вполне благопристойным, сейчас казалось неимоверно тесным и неудобным. Но она хотела произвести хорошее впечатление, поэтому впридачу к платью сделала неброский, едва заметный макияж и стянула непослушные локоны в тугой хвост на затылке.

Отправляя свое резюме в закрытыю частную школу пансион, она расчитывала максимум на вежливый отказ, написаный в сухой манере электронного письма, но ни как не на личное собеседование. И сейчас чувствовала себя не просто не в своей тарелке, а как глупая студентка перед ректором, завалившая все возможные экзамены.

По дороге в школу, Виктория представляла себе директора этаким представительным мужчиной, лет за пятьдесят, почему то с бородкой и проседью на висках, с несколькими детьми и ревнивой женушкой. И уж точно не ожидала увидеть вальяжно развалившегося в кожаном кресле вполне молодого мужчину,

с густой шапкой русых волос и бледно-голубыми проницательными глазами, возле которых едва заметные морщинки.  И губы… губы у него были  такими, что в горле мгновенно пересохло.

— Вы нам подходите, — директор откинулся на спинку кресла. — Можете приступать к работе в ближайшее время. Преподователи и весь остальной персонал проживают в отдельном корпусе от учеников. Елена Петровна, наш завхоз, выдаст вам ключи от комнаты завтра.

— Да, конечно, спасибо Сергей Владимирович. Завтра же перевезу свои вещи и уже послезавтра буду в полной боевой готовности, — отчеканила девушка.

Орлов смотрел на нее в упор, слегка сощурившись… разглядывал, изредка перемещая взгляд гораздо ниже чем ее лицо..

Виктории жутко хотелось прикрыться руками, она ощутила как впыхнули щеки и шея, и волну мурашек пробежавшуюся по позвоночнику.

— Могу я поинтересоваться почему вы выбрали именно нашу школу? — в его голосе обычный профессиональный интерес, ничего более.

И все же она уловливает странные нотки в его тоне.

— Мне нравится чистый воздух и некая уединенность, передышка от города, — не стала врать она.

— Весомые аргументы, — кивнул Орлов. — Что же не смею вас задерживать.

Он встал, подошел к ней чуть ближе.

Вика быстро поднялась со своего места, поспешила к выходу.

Возле самой двери каблук подвернулся и она еле удержала равновесие, цепляясь за ручку дрожащими пальцами. За спиной послышался тихий смешок и щеки тут же еще больше запылали огнем. Сильные руки сжались на талии.

— Не нужно так нервничать, — сказал он голосом, обволакивающим ее с ног до головы.

Его дыхание опалило кожу в области шеи. Она вздрогнула.

— Я уверен, вам здесь понравится, Виктория Александровна.

Она буквально выскочила за дверь как ошпареная.

Первая мысль — бежать без оглядки, отказаться от глупой затеи уехать из дома и переселится сюда.

Явно директор на что-то прозрачно намекал. А ей домогательств совсем не хотелось...

Всю дорогу до дома она ощущала его руки на себе, его взгляд... Черт...

— Может ну ее, работу эту, — предложила Маша, когда Вика поделилась ей результатами собеседования.

— А если мне показалось. Ведь ничего такого, помощь, не более, — Вика понимала, что находит оправдания.

— И такое может быть. Страшный, директор этот?

— Красивый, — Вика почему то смутилась, в который раз за день залилась краской.

— Тебе решать. Если действительно хочешь там работать... В конце концов всегда можно уйти, если что.

Сестра была права. Это она скорее всего напридумывала себе Бог знает что. Не красавица она писаная, что б на нее мужики вот так сходу бросались.

А ночью...ночью он ей приснился. Голубые голубые глаза...и улыбка...и бархатный, обволакивающий голос...

От собственных снов на утро стало стыдно. Нет. Она точно напридумывала, иначе и быть не может.

***

На следующий день, когда она вернулась с вещами и заняла полагающуюся ей комнату, Орлов лично показал ей школу и новое рабочее место, не выказывая никаких намеков на личную симпатию. Мимоходом представил ее учителям.

Вика выдохнула с облегчением. Действительно фантазия у нее слишком бурная. Сегодня он показался ей даже через чур официальным, холодным. На все вопросы отвечал кратко, четко и по делу. И даже почти не смотрел на нее, если только вскользь.

— Вы же понимаете, Виктория, — добавил напоследок, когда она уже собиралась скрыться в своей новой комнате и распаковать вещи, — в школу нельзя приводить своих...кхм..ухажеров и тем более оставлять их на ночь?

Вика округлила глаза. Такое ей и в голову не приходило...

— У меня нет никого, — ляпнула с ходу. — То есть, конечно, я понимаю. Не волнуйтесь.

— Никого нет? — Орлов прямо навис над ней, так что Вика вжалась спиной в стену.

— Я, я читала правила, Сергей Владимирович, поверьте я ответственно отношусь к своим обязанностям, — пропищала она, совершенно сбитая с толку.

— Что ж. Распологайтесь, — он резко отошел назад.

Непроницаемый взгляд и даже по выражению лица ничего не понять, будто маску надел. Он играет с ней в игры? В тепло — холодно?

Нет, ей снова мерещится. Сердце продолжало колотиться даже когда он ушел.

Комната оказалась довольно просторной и светлой. Ничего лишнего, лишь самое необходимое: кровать, шкаф, комод, стеллаж для книг, компьютерный стол. Даже собственная ванная комната имелась. Довольно уютно. В воздухе еще витал едва уловимый запах моющих средств.

Вика  выглянула в окно, откуда открывался вид на лес. Присела на краешек кровати, обвела комнату взглядом.

Ощущения были неоднозначными. И радовалась переменам в жизни и боялась одновременно.

Ведь еще ни разу она не уезжала из дома так надолго и так далеко. "Картошка" в институтские годы не считается.

Рядом не будет ни Машки, ни мамы, ни любопытного Славика… По сути теперь она совершенно одна, среди незнакомых людей, с которыми ей придется налаживать контакт, возможно подружится, влиться так сказать в новый коллектив.

Почему то именно сейчас показалось, будто ее выкинули из теплого гнездышка, но ведь это ее собственный выбор и как сказала Маша — если что всегда можно уйти.

***

В контракте, который она подписала, черным по белому прописан запрет заводить романы с коллегами, и Вику это более чем устраивало. А когда через две недели после начала работы, Орлов лично позвал ее на ужин, она не задумываясь приняла приглашение, считая его всего лишь дружеским жестом. Надела свое любимое темно-синее платье до колен, не такое строгое, как то, что было на ней в день собеседования, и в то же время довольно скромное. Уложила вьющиеся каштановые волосы. «Скорей всего, на ужине будут и другие учителя», — думала она, делая неброский макияж, выручавший ее во всех ситуациях.

И, попав в ярко освещенную комнату с одним единственным креслом посередине, была не просто шокирована, а до смерти напугана. Вика судорожно вздохнула и прижалась спиной к двери.

Орлов сидел в том самом кресле, широко расставив ноги, глядя на нее в упор, как хищник на добычу. Одет в простые джинсы и футболку. А она платье напялила.

— Вы можете уйти сейчас, Виктория Александровна, — сказал он. — Здесь никто никого ни к чему не обязывает. Отказ не скажется на вашей работе — я вам обещаю.

«Обещаю» не сказал, а выдохнул, да так, что сотни мурашек пробежали по коже. Вика машинально одернула платье, поправила прическу, не в силах открыть рот и сказать хоть слово.