Маша стиснула сестру в объятиях, совершенно ошарашенная услышанным.

Вика вывернулась, высморкалась еще раз. Какая же она была дура. Жаль, нельзя вернуться назад, прожить все по-другому. Заслужила, значит.

Перед глазами предстали картинки того самого вечера. Как одним движением он завалил ее на пол, стал стаскивать одежду, как на попытки сопротивления ударил со всей дури кулаком рядом с головой и зло ухмыльнулся, видя ее страх.

И представить не могла, какой слабой и беспомощной можно оказаться всего за секунду. Вот ты только кокетничаешь, играешь в соблазнение, а вот ты уже жертва в слезах, молящая о пощаде. А она молила, и угрожала, и давила на жалость, но он только жадно скалился, продолжая свое дело.

Потащил на кровать, грубо швырнул на спину. В какой-то момент Вика поняла всю безысходность своего положения, и тело вмиг сковало холодными цепями бесчувственности. Потом она решит, что с этим делать, потом будет зализывать раны и заниматься самобичеванием. А сейчас она лишь кукла, голая, униженная вещь, с зареванным лицом и разметавшимися по подушке волосами. Кукла, разрывающаяся от боли под натиском огромного члена, вонзающегося в сухую, девственную плоть. Может, он и не был таким большим, но на тот момент Вике казалось, что её разорвет пополам. Причем разорвет не только тело, но и душу.

— Прекрати реветь, — прорычал Александр, — и расслабься, ты слишком сухая.

Но она не могла, не могла даже слова произнести. Просто лежала и ждала, когда ему надоест, когда он насытиться этим мерзким подобием секса.

Недовольный, он, наконец, скатился с ее окаменевшего тела. Выругался, злясь, что так и не смог кончить. Натянул штаны.

— Надеюсь, в следующий раз ты будешь более сговорчивой, — бросил он, уходя.

Оставшись одна, Вика прекратила плакать. На автопилоте убрала запачканное кровью постельное белье, пошла в душ. И все произошедшее будто начало тонуть, прятаться глубоко-глубоко в подсознание.

Да, ее радужный, еще по-детски наивный мир разлетелся на куски, но она сумела собрать его по частям, по крупицам, пусть не идеально, но все же. Сумела не замкнуться в себе, не стать затворницей собственной боли и страхов. Не забыла, но научилась жить с этим.

— Не волнуйся, — Маша снова обняла сестру. — И близко он к нам не подойдет. Может, уволишься?

— Все не так ужасно. В конце концов, не маньяк же он. Да и почему я должна увольняться? К тому же даже не появлялся в школе ни разу. Не хотела я портить ваши отношения, прости.

— Да ты что, дурочка! Правильно все! Зачем мне эта козлина нужна. Небось, и не разводится. Просто на секс развести хотел. Или мы неправильные, или мужики вокруг одно г… не пойму. Давай вытирай слезы, я сейчас чай заварю или покрепче что будем?

Вика улыбнулась сквозь слезы.

— Покрепче.

Не будет этим мыслям ни конца, ни края. Навязчивые, причиняющие глухую боль, они отступали лишь на время, снова возвращаясь в самый неподходящий момент. И ведь никогда не думал, что будет помнить одну единственную женщину. Но Артем прав: Вика — не она. Вика совершенно другая. И в этом он убедился давно. Такая, что хотелось утонуть в бездне ее карих глаз. Сегодня последний день, а она не вернулась. Даже не позвонила. Значит, твердо решила не возвращаться на работу.

И вот надо было Эллочке врать напропалую об их отношениях! Так бы и свернул ей шею! Секса у них не было уже давно. Но женщины действительно коварные существа — наплетут с три короба и глазом не моргнут. А он — дурак — действительно грешил на камеру.

Артем предлагал позвонить Вике первому. Объясниться. Однако случившееся мелкое чп с оставшимися на каникулы учениками заняло все мысли. Освободился лишь сейчас.

Закончив все свои дела, переоделся, сел в подаренную ей машину, завел мотор. Не отпустит. Вернет. Докажет, что между ними могут быть совершенно другие отношения. Отношения без измен, без лжи. А там, смотришь, придет время, и с сыном познакомит.

По дороге купил цветов. Банально, но больше ничего не пришло в голову. Долго стоял во дворе кирпичной девятиэтажки, не решаясь подняться. И уже когда, наконец, собрался с мыслями и открыл дверь, увидел Вику с другим мужчиной. Она смеялась. Так заливисто и беззаботно, что от поднявшейся в груди ревности свело скулы, а кулаки сжались до хруста костей.

Охранник Красновского. Ошибиться он не мог. Слишком хорошая память на лица. И какого лешего, спрашивается, он делает рядом с его Викторией?

— Виктория Александровна! — окликнул Сергей, подходя ближе.

От того, как изменилось лицо Вики, заметившей его приближение, тысяча кошек разом заскребли на душе. Неужели настолько не рада встрече? Быстро же остыла! Злость закипела в крови, горячим потоком растеклась по венам.

— Сергей Владимирович, — Вика напряглась, как-то виновато посмотрела на остановившегося рядом Дмитрия.

— А вы еще кого-то ждали? — съязвил он.

— Нет, я…

Дмитрий сделал шаг в сторону Орлова, протянул руку в приветствии.

— Рад видеть, — спокойно произнес он, — Виктория провинилась, раз сам директор приехал?

— А это, я думаю, мы с ней уже решим сами, — в тоне Сергея чувствовались злые нотки.

Кулаки по-прежнему были сжаты. Непреодолимое желание устроить драку только возросло. Бесцеремонно схватил Вику под локоть, потащил к машине.

— Нам нужно многое обсудить, попрощайтесь Вика.

***

Вика и забыла, что они обменялись телефонами, и в первые секунды замешкалась, вспоминая, где слышала этот голос. А потом даже обрадовалась неожиданному звонку и с удовольствием приняла предложение прогуляться по парку.

После возвращения домой прошло всего шесть дней, а казалось — целый месяц. Несколько раз она собирала чемодан, хотела вернуться в школу и продолжить работать. Личное — это личное, а на жизнь нужно зарабатывать. Да и терять хорошее место было глупо. Не та у нее профессия, что бы выпендриваться. Но, каждый раз останавливала себя. Смотрела на телефон, надеялась на то, что Сергей все-таки позвонит, предпримет хоть что-нибудь. Ей так хотелось увидеться.

Мама донимала расспросами, а Машка советовала найти другую работу. И от всех нравоучений и советов голова пошла кругом. Собственный дом показался неуютным и чужим.

С Димой было легко. Он ни на что не намекал, не наглел, наоборот — пытался развеселить. И пусть не сразу, но ему удалось отвлечь ее от тягостных мыслей. Вызвать сначала улыбку, а потом и вовсе смех. Оставалось пригласить его на чай и познакомить с сестрой, как она и планировала.

Орлова она заметила не сразу. Паника, радость, смятение разом нахлынули, не давая сориентироваться.

— Нам нужно обсудить рабочие моменты, — пояснила она Дмитрию, видя, что назревает конфликт.

Позволила Сергею уволочь себя в машину, надеясь, что обойдется без драки. Уже в салоне автомобиля просто и коротко поинтересовалась:

— Ты привез мои документы и расчет лично?

— А ты завела себе нового ухажёра?

Орлов с силой сжал ее запястье, ожидая ответа.

— Не думаю, что вас — как директора — касается моя личная жизнь.

— Как директора, конечно же, нет, а вот как твоего мужчины очень даже касается.

Вика удивленно вскинула брови. Она не ослышалась?

— С каких пор вы — мой мужчина? Или гарем решили устроить?

И вот не хотела же грубить. Наоборот — обрадовалась признанию с его стороны. Но слова вылетели сами собой. Теперь оставалось наблюдать за еще более возрастающим гневом и дальнейшей реакцией.

Сергей глубоко вздохнул. Отпустил ее руку.

— Элла соврала, — не отрывая взгляда, сказал он.— Тебе стоило спокойно со мной всё обсудить. Неужели ты считаешь каждое мое слово лживым?

Виктория и сама не знала, чему верить, а чему нет. Но слова Сергея не вызвали сомнений. Наоборот, тяжелый груз ревности словно упал с плеч.

— Ты вернешься со мной сегодня? — спросил Орлов, ласково проводя пальцем по щеке. — Мне совершенно не с кем бегать.