— И как же я должен за ней присматривать? Цепью ее к себе приковать? — Ледяной голос Любиного мужа, раздавшийся от входных дверей, буквально приморозил собравшихся к полу. Даже Ворт отступил от девушки на шаг в сторону, давая дорогу наследнику повелителя.

Люба сжалась комочком в кресле и пристыженно выслушивала монолог раздраженного мужа.

Очень хотелось поспорить, но женщина в силу прошлых, прожитых в человеческом теле лет точно знала: не время. Сейчас без толку, не услышит и не поймет. Пусть выговорится.

Так внезапно появившись перед обедом в едальне — видимо, кто-то из встретившихся Любе по пути воев сообщил ему о жене с необычной ношей вместо покупок, — Эндерк сориентировался мгновенно. Все же командир он был до мозга костей.

— Скоро смена патруля. Надеюсь, еда готова?

Гертруда, стоило только намекнуть о том, чем она должна заниматься в первую очередь, тут же упитанной мышью метнулась на кухню, прихватив с собой воев в помощники, ну и чтобы обсудить неслыханные события.

Ворт, не желая спорить с наследником, метнул на Любу, сидевшую рядом с дракотом, хмурый взгляд и вышел, пробормотав под нос что-то недовольное в стиле «распустил, наплачется, понимал бы…».

Один Кройтек остался. Хоть он и чувствовал себя не в своей тарелке, но грозного Эндерка паренек боялся меньше, чем своего папаню. А отец явно наказал присматривать за эльфийкой. К тому же меч та ему обещала.

— Михасев внук зверя огнем жег, — ткнув в подпалины на шкуре животины, сдал он с потрохами драконенка-изверга, — а Брельха и вовсе гадостей наговорила. А еще госпожа Милюбэль ей все деньги отдала за потраву, а той, может, и вовсе не было. Да и дракот тогда не ее был, дикий.

Говорливый «одуванчик» с молчаливого согласия Эндерка торопливо свалил в кучу все, что вспомнил. Получилась мешанина из рыцарей, таинственного артефакта от клеветы, гадкого драконыша, которого он уделал приемчиком, сломав орудие пыток, отваги эльфы в конфискации зверя и его кормежке. Хорошо хоть, про пытавшегося важничать перед Любой воя Кройтек забыл, а то, пожалуй, была бы беда.

Вещал он это, пока они шли в отведенные для жены командира комнаты. При этом подросток тащил воду и тазик с мясом, пыхтя от натуги, как торопливый ежик.

Люба и вовсе не шла, как и дракот. Их несли. Ее на плече, а котика — прихватив за заднюю половину туловища. Зверь был по-прежнему связан. Клацающая у ног зубами пасть животного, которое грозно ворчало, Эндерка не заботила.

Теперь же, сидя в кресле, женщина наблюдала, как муж кормит зверя. Кройтек, к его глубокому огорчению, был отправлен вон с наказом не попадаться на глаза.

Миска пустела, Люба уже открыла рот, чтобы поинтересоваться дальнейшими намерениями мужчины, когда он повернул к ней голову.

— Возьми посох. — Голос звучал повелительно и спокойно. — Даже дикие звери понимают, когда их спасли, но для чего — не понимают. Не знаю, что ты собиралась сделать, но выжить, имея в руках то, чем ты прибила хаоситскую тварь, шансов больше. Он или сбежит, — дракон подошел к окну и распахнул тяжелую створку, — или вы с ним как-то договоритесь.

Выбравшись из кресла под пристальными взглядами двух пар внимательных глаз, Люба прошмыгнула в спальню и вышла с легкой тросточкой, в которую после вмешательства двух небожительниц превратился боевой посох Ворта.

Эндерк плавным движением хищного зверя перетек в удобную стойку, достал нож из-за голенища сапога и парой легких, стремительных, до миллиметра выверенных движений рассек веревки так, что кокон сдерживающих дракота пут распался.

Животное тут же взметнулось на лапы и, оскалив клыки, напряженно припало к полу. Острые когти оставили борозды на досках, а за спиной дракота распахнулись кожистые крылья.

Опасная тварюшка попятилась, не сводя с них настороженных глаз, и, оказавшись у открытого окна, запрыгнула на подоконник.

— Почему ты не использовала свою магию? — Дракон был в недоумении, когда освобожденный кот с крылышками исчез снаружи, а Люба, вцепившись в посох как утопающий в соломинку, даже не пошевельнулась. — Зачем тогда спасала и сюда притащила?

Говорить мужу, что никакой магии в себе она не чувствует, пользоваться не умеет и посох для нее тоже просто палка, было бы верхом глупости. Вряд ли дракон обрадуется, если узнает, что она не настоящая эльфийка.

«Про богинь тоже не поверит, — мысленно согласилась с ней Шиза. — Дави на жалость. Ну или заплачь, что котик удрал. Тогда и этот сбежит».

От мудрых советов башковитого мозгового червячка Люба чуть не расхохоталась, где уж тут расплакаться. Она полностью была согласна в отношении женских слез как способа избежать неудобных расспросов. Слезы точно способны выгнать наследника повелителя из комнаты.

Да вот беда, как тут зарыдать-то? Все, что она смогла, это насупиться и кинуться в атаку.

— Что значит «зачем спасла»? А что, во всем надо корысть видеть? Надо было мимо пройти, когда зверя мучили?

Эндерк от такого напора даже опешил.

В какой-то мере он был согласен с остроухой девушкой, доставшейся ему в жены, и понимал, что сам вряд ли позволил бы пацаненку Брельхи издеваться над дракотом. Просто прибил бы зверюгу, чтобы не мучилась. Что еще с опасным хищником можно сделать?

— А сюда-то зачем притащила? Приручить хотела? — Дракон пытливо разглядывал эту странную особу, так непохожую на практичных дракониц. Вечно эльфийки, появляясь здесь, что-нибудь выдумывали. То еду им надо было особую, то дерево диковинное рядом с домом для созерцания, то наряды чудны́е. Впрочем, раз жребий выпал и ушастая стала женой, то долг мужа — устроить ее с комфортом. Ведь магия для ритуала — штука тонкая, может и не восстановиться ко времени.

Только не бывало такого, чтобы эти дамочки собой ради кого-то рисковали. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Ковыряя пальчиком алый кристалл в пасти драконьей морды на посохе, Люба только плечами пожала.

— А куда его девать? Развязать страшно, и голодный он, понятное дело, и дикий. Тут же и покормить можно, и воев целая толпа. — Она покосилась на пол, где на гладком дереве половиц виднелись глубокие царапины от когтей. — Мне вот интересно: как он, такой опасный, попался гадкому мальчишке?

— Так ты не заметила? — Эндерк чуть заметно усмехнулся. — У этого дракота недоразвитые крылья. Он калека. Я сначала даже принял его за детеныша, поскольку взрослый дракот с крыльями не мог бы занимать так мало места, будучи связанным, и уж тем более легко удрал бы от драконенка, да и от взрослого дракона.

Люба задумчиво припомнила, как над котиком раскрылись небольшие кожистые крылышки, которые хоть и выглядели миленько, но даже отощавшего с голоду дракота в воздух поднять бы не смогли.

— Что ж, хорошо, что удрал, — резюмировал дракон. — Плохо, что ты себе ничего не купила. У Брельхи язык без костей, и наверняка уже все местные кумушки в торговых рядах обсуждают мою скупость. Пошла жена за покупками, а монет хватило только на полудохлого дракота-ворюгу. Придется самому с тобой идти.

Дракон поморщился. Видно было, что таскаться по лавкам ему не по душе, но другого выхода нет.

— Так вон мне же всего надарили. — Люба обвела руками заваленную добром комнату. — Зачем еще что-то покупать? Тем более что и дома еще нет.

Темные брови Эндерка взметнулись вверх, а глаза в изумлении расширились. Такого от эльфийки он явно не ожидал. С одной стороны, радовало, что жена ему досталась без особых капризов. Но с другой стороны, пересуды же пойдут.

— Все равно сходим. Посмотришь, что есть в селении. В заморские лавки, говорят, новые диковинки привезли. Присмотришься, что в хозяйстве может пригодиться, — немного поразмыслив, рассудил дракон. — Да и браслеты надо купить. Кольца и серьги потом принесу, выберешь, а браслеты новые нужны.

Люба с недоумением посмотрела на свои руки.

— Браслеты? Зачем мне они? Кольца еще, серьги…

На ее мысли откликнулся уже привычный гнусавенький голос Шизы: «Так брачных-то браслетов нет, а ты вроде как жена этому чешуйчатому. Пусть и не настоящая, но видимость приличия надо соблюдать. Да и положено замужней украшения носить, статусность мужа по ним мерят. А ты как девка по улице бегаешь, без единого колечка. А уж без сережек с такими ушами — и вовсе грех. То-то дракониха та на тебя не постеснялась глотку драть. Раз украшения дракон зажилил, значит, и защищать не станет».