— Похвально. В таком случае не буду больше вас утруждать объяснениями о нашей деятельности, а просто скажу, что однажды Никола по случайности открыл проход в этот мир, но, к сожалению, ему с иммунитетом повезло гораздо меньше, чем нам. Какими мы были тогда глупцами, вступив в неопознанное пространство без должной защиты. Но! — Поднял он указательный палец. — Всё, что не делается — к лучшему. Не так ли? — вновь пристально посмотрел на меня.
— Ты ведь понимаешь, о чём я говорю, мой мальчик? — гаденькая улыбка на роже растянулась ещё больше. — Какое удивительное и замечательное место, этот человеческий Улей, с разумной энергетикой кластеров, — он откинулся назад, положив ногу на ногу, блеснув носом начищенного до зеркального блеска ботинка. Лицо стало вдруг серьёзным.
— Я зря теряю с вами время. Вы не собираетесь менять собственного мнения о моём братце, не так ли?
— Абсолютно!
— Вы смеете утверждать это за всех?
— Да!
— Мы полностью согласны, — поддержал меня Арман.
Набрав полную грудь воздуха, Герман протяжно выдохнул.
— И опять ты меня уделал… — сказал он с какой-то завистью и ноткой грусти. — Ладно, рассказывай, — слегка ухмыльнулся — Кир, зачем приехал, спустя восемьдесят пять лет?
— Кхе… — поперхнулся Торос.
— Тизораксинол Ц 14, — выпалил Кир и, как удав, уставился на брата.
— Нету. — Герман хитро улыбнулся.
— Тогда давай то, что есть.
— Дизараксин С-1.
— Насколько лучше? — Кир наклонился вперёд.
Было видно, как его охватили азарт и восторг.
— Намного! — победоносно вскинув подбородок, с улыбкой завоевателя мира ответил Герман.
— Покажи! Не верю!
— Идём, — Герман слетел со стула, как наскипидаренный, и двинулся, чуть ли не бегом, но так же чеканя шаг по коридорам. Кир — за ним абсолютно такой же походкой, мы за Киром.
Влетев к огромную Лабораторию, Герман сменил халат и взглядом указал нам тоже одеть халаты.
В помещении находилось около двадцати человек, занимающихся исследованием различных веществ. На нас взглянули мельком без особого интереса и вернулись к своим делам. Зайдя в отдельное помещение, Герман набрал Код и зашёл в герметичную лабораторию, примерно четыре на шесть метров. Набрал на холодильнике ряд цифр, достал оттуда металлическую колбу, аккуратно поставил на стол и, открыв, извлёк из неё стеклянный флакон на тридцать грамм. Набрав в шприц полграмма, убрал всё на место.
— Пойдём. — Повёл он нас к массивной железной двери.
Пройдя по узкому коридору с маленькими отверстиями в стенах, полу и потолке, мы очутились в огромном помещении с «аквариумами», в которых находились заражённые различной категории, от пустыша до молодого Элитника.
Подойдя к этому Элитнику, Герман воткнул иглу в систему капельницы, подключённую к какому-то аппарату и входящую в тело мутанта. Прошло меньше восьми секунд, и Элитник рухнул, словно мёртвый.
— Всё! — гордо воскликнул Герман, — двадцать три часа теперь на нём хоть танцуй. Дольше гарантии не даю. Доза слишком мала. Но потом, ещё пару суток будет вялый, это точно! — Кир и Герман возбуждённо стали обсуждать новое лекарство.
Даже я, зная Латынь и многие термины, мало что понимал, что уж говорить об остальных.
Герман, увлечённо рассказывая о своих достижениях, показывал брату лабораторию и какие-то бумаги, пару раз, как бы невзначай, пытался увлечь Кира с наших глаз, но мы передвигались за ними след в след, не обращая внимание ни на что, кроме этой парочки.
Несколько раз я замечал, как раздражённо Герман посматривает в нашу сторону, но на этом и ограничился.
Вернувшись в персональную лабораторию, Герман достал колбу и протянул её Киру.
— По идее, тут хватит на трёх скребберов, но ты не рискуй. Лучше раздели на двух. Если доставишь мне живой экземпляр, заплачу десять жемчужин.
— Белых? — не выдержал Торос
— Естественно, мой мальчик. Естественно! — Герман снисходительно улыбнулся, похлопав Тороса по плечу.
Звучало и выглядело это как-то очень неправильно: слова и жесты старика из уст, почти мальчишки, адресованные взрослому, бородатому мужчине, по виду вдвое старше.
Вернувшись в кабинет, братья говорили около пяти часов. За это время мы и поели, и готовы были свалиться под стол, изнемогая от тоски.
Есть и пить что-либо мы опасались, пока Кир не дал добро. Видимо, он как-то определяет, есть ли какие-то ненужные добавки, или нет.
Однажды читал, что у Иоанна Четвёртого был в свите такой человек, который по запаху мог определить: отравлена пища, или нет.
Прощались братья очень тепло, кажется, что простили друг другу былые обиды. Видно, с каким трудом Кир покидал Германа, и с какой тоской Герман смотрел вслед брату. Всё же, таким близнецам тяжело друг без друга, как бы они не ссорились, но долгая разлука для них крайне болезненна. Всегда.
* * *
— Так сколько тебе лет, Кир, — спросил я, когда мы ехали уже обратно.
Ночевать там не остались по понятным причинам и даже в стаб заезжать не стали. Нам особо некого бояться с такой компанией, как Умник и его свита. Мы не спеша ехали по ночной дороге, стараясь оказаться от Научного центра как можно дальше, опасаясь за Кира.
— Сто сорок восемь.
В машине наступила гробовая тишина. Даже шуршание шин не было слышно сквозь толстенные стёкла и полную шумоизоляцию.
— Спасибо… нарушил тишину Кир.
— Не беспокойся, никто ни о чём не узнает, — Арман уставился, не мигая в одну точку.
— Мне нет прощения… Я много раз пытался умереть, но Стикс не хочет моей смерти.
— Кир, тот человек давно уже умер. И давай забудем о нём раз и навсегда, — сказал Фома, — надеюсь, мы к твоему братцу ещё лет восемьдесят не приедем в гости. Хотя, чай у него хорош, м-дя.
— Если всё получится, как я задумал, то вскоре мы вернёмся, — помолчав немного, добавил:
— Ингваз переводится — рождённый первый, всегда первый. Зря меня мать так назвала. Герман всегда ревновал из-за этого, потому у нас часто случались конфликты. Он с детства пытался всем доказать, что он — лучший.
Мы с братом — результат эксперимента нашего отца. Мы должны были стать идеальными людьми… идеальными арийцами… но стали идеальными чудовищами, вечно спорящими друг с другом.
Менгеле — ученик нашего отца и ярый почитатель его трудов. Тогда, в концлагере, он пытался повторить его опыт и изучить связь между близнецами. Мы с братом курировали его работы по приказу Фюрера, хотя, наша область науки совершенно иная. Мы изучали энергетику различных видов и воздействие её на пространство и живых существ. Николо совершил величайший прорыв в этой области. Наши исследования изначально были параллельными, а потом совместными.
— Ты говоришь о Николе Тесле? — Не поверил я своим ушам.
— Именно, — кивнул Кир.
— Но, он же погиб при загадочных обстоятельствах ещё в сорок третьем году. Или всё происходило До?
— Нет, нет, как раз с сорок третьего и началась совместная работа. Его смерть всего лишь имитация. Теслу увезли в Германию и заперли в нашей лаборатории. Погиб он, попав сюда, превратившись в тупого урода, к сожалению.
— Так сколько ты в Стиксе?
— Почти девяносто лет.
— Но, подожди, как так? Не получается! С конца сорок пятого прошло только семьдесят лет.
— Ты слышал что-нибудь про Мультиверсум?
— Нет. Что это?
— Число возможных альтернативных исходов равно числу миров. Квантовая физика — наука, изучающая поведение субатомных частиц, квантов. Эти самые кванты поразительным образом общаются между собой, как близнецы, на огромном расстоянии чувствующие друг друга. Информация от кванта к кванту передаётся мгновенно. Возникают синхронные события, которые разрывают известную нам реальность и создают проходы в другие измерения, в параллельные миры. Елена Блаватская и множественность миров.
Торос сдавленно крякнул. Арман и Фома сидели с приоткрытыми ртами. Думаю, и у меня выражение лица стало не менее «идиотическим». Кванты нас сделали!
