Тома и Кеп оставались здесь постоянными дежурными. Торос с Мухой тоже, практически всё время проводили на острове, изредка их сменяли Филин и Леший. Как ни странно, но они прекрасно понимали мутантов и без меня. Тамара придумала язык жестов. Стая очень быстро его освоила, и теперь при необходимости мутанты спокойно могли сообщить людям то, что хотели. Это было очень удобно, особенно для меня.

Спешившись перед домом, я стал свидетелем любопытной картины. Леший с Прапором и Мухой разделывали свежую тушу коровы. Борзя, типа спрятался за кустом, выглядывал, роняя на листву слюни.

— Я тебя вижу, Борзя! Даже не думай от меня прятаться! — громко сказала вышедшая из сарая Тамара, неся несколько тазов для мяса.

При первом же звуке её голоса мутант спрятал за куст голову, при этом отклячив зад. Растение явно было слишком маленьким для почти пятиметрового мутанта, он не помещался там целиком. Как только женщина прошла мимо, Борзя шмыгнул в сторону того самого сарая, из которого она только что вышла, и тут же оказался на крыше.

— Это невероятно, — прошептал я, но Умник всё равно услышал.

— Ничего удивительного. У него дар — лёгкий.

— Как, дар⁈ — я удивился ещё больше. — Что и у вас дар открывается?

— Да. Я — быстрый. Борзя — лёгкий. Разбой умеет прятаться и прятать стаю.

— Скрыт, значит. А Моня с Микробом что могут?

— Пока ничего. Они слишком маленькие. Дар придёт позже.

— Угу… — задумчиво потёр подбородок, вернувшись к наблюдению за Борзей. «Интересная информация,» — подумал я.

Этот разбойник распластался на весь правый скат крыши, периодически выглядывая и наблюдая за передвижениями Тамары. Мужчины, разделывавшие тушу, переговаривались. Леший улыбался, то и дело поглядывая на горе-шпиона.

Муха, уловив момент, когда Тамара отвернулась, взял шмат килограмма на три и швырнул в сторону сарая, тут же невозможно вернувшись к работе. За спиной раздалось:

— Клац! Чаф-чаф-чаф, глоть! Урк.

— Я тебе сейчас поуркаю! — разразилась бранью Тамара. — Ах, ты, хитрюга! Сейчас и твой Муха получит и ты! А ну, слезай немедленно, мясоед несчастный!

Борзя прижался к крыше, стараясь слиться с ней воедино и не отсвечивать, но ни тут то было. Тамара продолжала распаляться и выгонять его… А так хотелось мяса.

— Если ты, сейчас же отсюда, не слезешь, то на вечерние почесушки можешь не являться!

Мутант нехотя сполз на землю со вздохом. Жалобными глазищами посмотрел на Тамару, кинул несчастный взгляд на мясо и, опустив голову, посеменил в лес.

— Ну, подумаешь, дали бы ему кусочек- другой, — смеялся Леший. — Что же ты его так, Тамара, жалко ведь.

— Эта морда ненасытная пока всю корову не ухомячит — не успокоится! Ты меня тут не учи, я лучше знаю, кому давать, а кому — нет!

Мужики переглянулись и взорвались хохотом.

— Томочка, ты там поаккуратнее в выражениях, — смеялся подошедший пару минут назад Кеп, — а то мне потом объясняй мужикам, что это у меня перхоть, а не опилки от спиленных рогов.

Они с Тамарой уже давно жили семейно. Он быстро взял женщину в оборот, сделав ей предложение в первый же месяц после знакомства.

— Ах, же, супостат ты престарелый! — завелась она по новой. — Я сейчас тебе такие рога устрою! — Выхватив из таза масёл с копытом, Тома пошла в наступление.

— Отставить мордобой! — рявкнул Прапор, перехватив орудие боя. — Нечего мне тут бойцов калечить, — сказал он уже более спокойно. — Вы бы, Тамарочка, нам лучше кофе заварили. Сейчас вот это дорежем, — показал он на заднюю часть туши, — и на перекур пойдём.

Тома как ни в чём не бывало, выпустила копыто и, вытирая руки о передник, пошла в дом, по дороге спросив у меня, буду ли я тоже кофе.

— Гром, а не баба, — усмехнулся ей в след Прапор. — Не, я бы не смог с такой сладить. Вспыльчивая очень.

Кеп улыбнулся:

— Ты её просто не знаешь. Ничего она не вспыльчивая, это у нас шутки такие.

Лысина Прапора собралась гармошкой, как всегда, когда он делал большие глаза.

— Не, никогда не женюсь! — Сделал он вывод из увиденного и принялся с усердием дорезать мясо, сбрасывая в таз.

— Всю работу прогулял, бездельник! — прогудел Леший, улыбаясь. — Привет, Умник! — Поздоровался он с мутантом, развалившимся на вытоптанном пустыре около дома.

Умник поднял лапу в приветственном жесте.

Муха подхватил коровью голень и отнёс Умнику.

— Держи! Знаю, что любишь кости грызть.

Мутант кивнул и взял подарок. Муха на Острове совсем ожил. Стал вполне общительным, даже улыбался иногда. Хорошо сработался с Торосом. Но мутанты его почему-то сторонились, все кроме Умника, хотя парень наоборот тянулся к ним, проявлял заботу. Я однажды спросил, почему стая так относится к Мухе. Умник ответил, что они его боятся. От него исходит ужас, тот самый, как из черноты. Иные очень боятся черноту и скребберов. Муха похож на скреббера. Он пахнет, как скреббер, смертью для Иных.

— Леший, нам поговорить надо. Дело серьёзное.

Мужики расселись на перекур, Тамара вынесла горячий кофе.

Мы же с Лешим остались стоять у разделочного стола.

— Случилось чего? — беспокойство промелькнуло в глазах Лешего.

— Нет. Умник предлагает соединить наши группы. Он просит тебя и всех нас принять его и остальных в свою семью на правах младших братьев.

Глаза Лешего расширились, брови взлетели на лоб.

— Кхе-е, — поперхнулся он воздухом. — Вот это новость так новость… — пригладил косматую бороду. — М-м-да… надо вече собирать, дело серьёзное. Ну, что же, поеду сегодня в город, привезу остальных. Идём, кофе стынет.

Ребята видели, что мы о чём-то говорили, и заметили изменение настроения Лешего. Сложно было не заметить: взяв кружку, он уставился стеклянными глазами в никуда и просидел так минут пять, не шелохнувшись. Мужики переглянулись между собой, глянули на меня, но промолчали, ничего не спросив. В воздухе повисло беспокойство.

«Проснувшись», Леший сказал:

— Завтра. Всё узнаете завтра.

В кустах промелькнула горбатая спина мутанта.

Муха усмехнулся.

— Вернулся, обжора, — улыбнулся Кеп. — Точно Тома его сегодня бес чесалок оставит.

— Что за чесалки? — вспомнил я, как Тамара грозила Борзе лишением каких-то почесушек.

— Да Томочка место у них слабое нашла, — сказал Кеп. — Я тебе скажу, она у всех места слабые находит, даже у меня. — Его лицо озарила счастливая улыбка. — Она это называет «Подход». Оказывается, у мутантов под бронёй есть свободное пространство и относительно нежная кожа, которая иногда очень сильно зудит. Так вот, она просовывает туда палку-чесалку или руку, если помещается, и чешет их. Эти обормоты аж хрюкают от кайфа. Сами-то почесаться не могут. Вот теперь они каждый вечер приходят к ней на почесушки, — усмехнулся старый моряк. — А она, шантажируя их лишением этого кайфа, крутит бедными, как хочет. Ты представляешь, они рыбу ей ловят и в магазин в город бегают, когда ей чего-то надо по мелочи.

— Вот-вот, я и говорю: гром-баба! — Прапор распустил в улыбке губы.

— Да с вами только так и надо! Вы же вояки до мозга костей. Вам и баба такая нужна: железная, желательно, чтобы целую роту закошмарить могла. По-другому-то вами управлять никак, — шутил Леший, посмеиваясь в усы.

— Ещё как можно, — раздался Томин голос за моей спиной. — Ласка, любовь и забота работают намного лучше ваших кошмаров. — Подойдя к Кепу, она обняла его и чмокнув в макушку, затем удалилась по своим делам, оставив сияющего, как медный таз, Капитана.

Прапор бросил короткий, завистливый, но добрый взгляд на Кепа и полез за сигаретой.

— Не печалься, найдётся и на тебя такая Тамара, — подбодрил Прапора Леший.

— Серьёзно, почему бы и нет, — подкинулся, загоревшись идеей Кеп. — Кластер-то в год несколько раз грузится, должна же когда-нибудь ещё одна иммунная Тамара прилететь. Или это случайность, что она в моём подвале оказалась?

— Может и так, — задумался Леший. — Но будет не до смеху, если и вторая Тома, врюхается в тебя, а не в Прапора. Вот скажи, что ты тогда будешь делать с двумя Тамарами, а?