— Прям до слез, — съерничал Виктор. — Если мы закончили с постановкой Шекспира, приступим к делу. Время не ждет.

— Хотите сказать, — не обращая внимания на сарказм оппонента, ответил Веньяминов, — что Касаткин уже увел свой флот? Я что-то по записи этого не заметил.

— Брось, полковник! Не изображай из себя дилетанта, — голос Виктора посерьезнел и зазвенел металлом. Было видно, что шутить этот человек не привык и говорит сейчас серьезно. — Ты прекрасно понимаешь, что вам крутят запись. Задержка почти на сутки. Флот уже давно убыл.

— Не пойму, — вмешался в разговор Синак, — тогда зачем было нас удерживать тут несколько часов.

Как ни странно, но вопрос Синака Виктора не разозлил. Напротив, он даже, казалось, доволен был тем, что ученый задал именно его. Губы наемника тронула легкая ухмылка. Он наклонил голову так, чтобы было понятно — он прислушивается к шуму, волнами расходящемуся по округе. Майор Барковский, стоявший чуть поодаль, уловил это движение и приоткрыл входную дверь, вновь впуская в помещение морозный воздух и шум толпы.

— Вы слышите это ликование? — спросил Виктор, воздев руку с невидимой палочкой к небу, словно дирижер. Синак и Веньяминов синхронно кивнули. — Как вы думаете, в чем причина столь эмоциональной реакции народа?

— Быть может, вы сняли блокаду и позволили голодающим людям покинуть город? — съязвил Петр и по реакции Виктора понял, что попал в точку. Нет, не в том, что угадал причину ликования толпы — он понял, что сделал правильные выводы относительно многомиллионного города, взятого в заложники безумным адмиралом Касаткиным. После такой шпильки улыбку с лица Виктора как корова языком слизнула, и дирижировать невидимым оркестром из тысяч человеческих глоток он перестал.

— Отнюдь, — довольно холодно ответил Соболев, — город все еще под нашим контролем. Так было и так будет и впредь.

— Тогда мы не имеем ни малейшего понятия, чему они так радуются.

— Пройдемте, — Виктор сверкнул глазами, развернулся и пошел прочь. Охрана же, его сопровождавшая, вновь наставила на пленников оружие и красноречиво пригласила их проследовать за начальством. Уже никто и не пытался замаскировать истинный статус гостей на этом объекте.

— Пройдемте, — повторил Барковский и вышел вслед за Виктором наружу.

— Не дрейфь, док, — подбодрил Синака Рощин, хлопнув того по плечу, и вышел из «гостевого» домика первым. За ним проследовал Портнов, также бросив на ученого сочувствующий взгляд. Последними выходили Синак и Веньяминов.

— Я сделаю все, что в моих силах, — шепнул на ухо Реджи полковник и пошел за Барковским. Синак поплелся следом на ватных от страха ногах. Замыкали группу четверо вооруженных охранников.

Шли, к счастью, недолго, иначе ученый не смог бы удержаться на ногах — слишком уж велико сейчас было психологическое напряжение в нем. Организм откровенно сбоил: поминутно подступала и откатывала тошнота, лоб покрылся ледяной испариной, но при этом холода он вовсе не ощущал, хотя и забыл набросить верхнюю одежду.

На этот раз их путь пролегал через главный корпус. Где-то вдалеке между прутьями забора была видна нескончаемая толпа ликующего народа. Люди шли, выкрикивая что-то нечленораздельное. Обычных заводил, формирующих в подобных случаях из разношерстной толпы хор для скандирования кричалок, заметно не было. Для всех пока так и оставалась неясной причина столь массовой акции, а остановиться и прислушаться к толпе, разумеется, не давали охранники.

На минус четвертом этаже, в одном из многочисленных лабораторных помещений Синак сотоварищи обнаружили капсулы связи — ту самую Частичную систему дальней связи программы «Осирис». Девять из десяти капсул светились ровным зеленым светом, тем самым подтверждая наличие канала связи с соответствующими звездолетами. Капсула за номером три, принадлежащая потерянному в двух световых годах от Земли «Осирису-3», светилась алым. Для Синака эта картина была привычной — эта красная капсула, символ и четкое подтверждение провала одной из миссий, не один десяток ночей посещала его в кошмарах.

— Мы на месте, коллеги, — сказал Соболев, пропуская перед собой всех остальных. — Размещайтесь, работайте, делайте, что планировали. Отныне эта часть здания ваша. Если ваше временное правительство пожелает перевезти капсулы в другое место, мешать никто не будет. Решите остаться и работать здесь — мы не против.

— Это все замечательно, — сложив руки на груди, сказал Веньяминов. — Но, во-первых, мы с тобой не коллеги. А во-вторых, ты так и не просветил нас относительно происходящего на улице. Что стряслось?

— А вы еще не заметили? — вкрадчивым, почти издевательским тоном поинтересовался Соболев.

— Не заметили что? — Веньяминова начала раздражать такая манера общения. Этот хмырь постоянно говорил какими-то загадками и полутонами. Поди разбери, чего он там хотел сказать, на что намекал.

— Взгляните на ваши коммуникаторы.

Предложение было неожиданным и довольно странным — все помнили, что защитный купол блокировал любые сигналы. Тем не менее разведчики проверили свои наладонники и были удивлены тем, что связь на них восстановлена.

— Вы отключили поле? Но как же…

— Воздействие ваэрров на Землю? — улыбнулся Виктор. — А его больше нет. Адмирал решил эту проблему, как, впрочем, и обещал. Более того, он уже успел сообщить об этом всему миру. Полагаю, сейчас адмирал Касаткин — без всякого преувеличения самый популярный на планете человек.

Информация была настолько шокирующей, что сразу осознать ее суть не смог никто. Все настолько привыкли к мысли, что ваэрры перманентно, на протяжении шести с лишним лет воздействовали на психику всех людей на планете, что услышать новость о прекращении этого воздействия попросту оказались не готовы. Впрочем, не готовы они были ощутить и это странное, но такое пьянящее чувство свободы воли. На некоторое время каждый находящийся в зале дальней связи непроизвольно прислушался к себе. Но как отличить наличие воздействия на психику от его отсутствия? Как отсепарировать эти ощущения от тех, что они испытывали, находясь под грубой и топорно собранной защитой купола, выжимающей из любого человека все соки?

— Вижу немой вопрос на ваших озабоченных лицах, — улыбнулся Соболев и тут же поправился. — Только без паники! На сей раз ваши физиономии выглядят озабоченными не из-за инопланетных гостей, а исключительно по вашей собственной инициативе.

— Петр Филиппыч, — вроде и тихо, но так, чтобы услышали все присутствующие, включая Соболева, сказал Портнов, — можно я его ударю? Он меня дико бесит.

— Погоди, Вася, — Веньяминов поднял указательный палец, жестом успокаивая ретивого разведчика, и уставился на Соболева. — Что ты сейчас сказал? Повтори-ка.

— Ну вот, — Соболев вполне добродушно рассмеялся, — сами тормозите, а мне морду при этом бить собираетесь. Я говорю, адмирал Касаткин решил проблему воздействия на нас ваэрров. Всё, — он звонко ударил в ладоши и потер их друг о друга, — Земля свободна! В подземных убежищах и электромагнитных силовых куполах больше нет никакой необходимости. Можете связаться со своим руководством, думаю, они уже в курсе. Да вы, вероятно, уже и сами ощущаете это. Во всяком случае, я ощущаю. Знаете, такое чувство, словно кто-то на протяжении долгого времени держал твою мошонку в кулаке, постепенно увеличивая давление. Мерзкое чувство — ни почесать, ни поправить. Ну, вы же мужики, — улыбнулся Соболев, разводя руки в стороны, — должны понять, о чем я! Причем держали тебя так долго, что ты успел привыкнуть к этому омерзительному ощущению. А теперь вдруг твои бубенцы резко отпустили — чеши, сколько влезет. Вот то же самое сейчас происходит у меня в голове. Прислушайтесь, разве у вас не так?

— Шеф, — также «тихо» спросил Веньяминова Портнов, — я не понял, у него вместо мозгов яйца?

— Это была аналогия, Вася, но и в твоих выводах есть доля правды, — бесстрастно ответил Веньяминов и вновь обратился к Виктору. — Говоришь, Касаткин герой теперь?