— Сто процентов, адмирал. Готовы открыть огонь!

— Нет… — продолжал шептать Касаткин, — я не могу!

— Надо, адмирал, — сурово сказал Синак, подойдя к своему недругу вплотную. — Нам нужно сделать этот шаг. Отдайте приказ — или будет поздно.

Корпус «Вольного» внезапно содрогнулся. Тут же последовал доклад группы слежения:

— Враг открыл по нам огонь! Это простые металлические штыри. Вероятно, рельсотрон.

— Адмирал? Приказ⁈ — наседал офицер БЧ-3.

— Ну же! — вторил ему Синак. — На кону существование всего человечества!

Касаткин медлил. Он никак не мог сделать, казалось бы, такой очевидный выбор. Дочь или все человечество? Разумеется, любой сказал бы, что ответ однозначен — конечно же, человечество! Разве может тут быть иное решение?

— Отец! Стреляй! Я сама этого желаю! Отец! Ну же!

— Нет…

— Отец! Взгляни на меня!

— Нет!

— Я пережила ад! Я голодала! Я несколько раз умирала! Меня насиловали! Меня предавали! Меня бросили умирать на этом убитом корыте!

— Нет! — Касаткин уже кричал. — Я не могу! Не могу!

— Шестьдесят лет! — продолжала напирать Варвара. — Я провела в космосе шестьдесят гребаных лет, изучая эту дрянь! Ты отправил меня туда! Только ты виноват!

Синак понял, что она пытается вызвать у отца чувство вины, а следом и гнев.

— Нет! — Касаткин рыдал, его пальцы дрожали над виртуальным тумблером открытия огня. Оператор-наводчик уже ввел координаты двух целей. Взмах влево — погибнет «Осирис-3», взмах вправо — огонь будет открыт по «Юкко». Но Касаткин колебался. — Я не хотел этого, — крупные слезы катились по его окровавленному лицу, — я не знал! Не знал!

— Адмирал! Время! Мы сейчас потеряем корабль! Системы отказывают одна за другой!

— Отец, послушай… — взмолилась Варвара Касаткина, и тут же, словно по мановению волшебной палочки, превратилась из старухи в молодую красивую женщину, которой была когда-то, — … ты не виноват!

Тут даже Синаку стало не по себе — кто бы ни проделал эту шутку, она была бесчеловечной, Касаткин и без того не мог решиться.

— Никто не виноват! — продолжала уговоры Варвара. — Но так уж вышло, что и тебе, и мне выпало пожертвовать собой ради других. Я положила шестьдесят лет на алтарь этого знания! Я нашла ответ. Мы нашли ответ! Я ведь не только страдала, папа, я была тут и счастлива. Я была замужем. Его звали Дмитрий, и он любил меня. Я не была одинока, отец! Но теперь я осталась одна. Все, что я делаю — это мой выбор. Они нас удерживают. Они тоже боятся. Только ты сейчас можешь спасти нас всех. Папа, папочка, пойми, иного выхода…

И тут связь пропала. «Вольный» затрясся всем корпусом. Сверху, оттуда, где зияла мертвая пустота космоса, вдруг начало чертовски припекать солнце. Очевидно, ваэрры наигрались и далее смотреть на этот спектакль не планировали.

— Адмирал! Время!

И тут же начало разрушаться невидимое поле над головами оставшихся в живых офицеров. Один за другим они неведомой могучей силой вырывались из своих ложементов и испепелялись тотчас же, как оказывались вне корабля. Было ощущение, что кто-то в произвольном порядке вырывает людей с мостика «Вольного», пытаясь найти того единственного человека, от которого зависит исход войны.

Понимая, что в любую секунду тоже может быть испепелен, Касаткин смахнул рукой слезы, на секунду закрыл глаза и отдал приказ самому себе:

— Огонь из всех орудий!

Одновременно с этим он смахнул виртуальный тумблер вправо и протянул руку к кнопке исполнения команды. Выбор был сделан. Он выбрал жизнь одного-единственного человека вместо целой цивилизации. Он предпочел дочь всему человечеству. Не смог преодолеть этот простейший биологический барьер защиты собственного потомства.

— Как и предсказывал Павленко… — прошептал ошеломленный Реджи и выстрелил в голову адмирала из стазера, подобранного с трупа Соболева минутой ранее. Выстрел был произведен почти в упор, мощность оружия была выведена на максимум. Голова человека при таких вводных попросту разрывается на части. Рука адмирала так и зависла над кнопкой исполнения команды, не успев ее активировать. Синак же подошел к трупу, перевел тумблер влево и опустил руку адмирала на кнопку «Огонь». Все это он проделал под жуткий аккомпанемент разрушающегося флагмана ВКС России «Вольный».

Не успел Реджи моргнуть, как все было кончено.

Юкко пребывал в дурном настроении. Мирская предвидела это, хотя и не понимала до конца, как именно ИИ ваэрров может испытывать вполне себе человеческие эмоции. Даже Валерия, став полноценным ваэрром, не испытывала их. Эмоции посещали девушку лишь в те короткие мгновения, когда она позволяла себе побыть человеком, то есть почти никогда. Юкко был создан ваэррами и теоретически должен был копировать их модель поведения, общения и коммуникации наподобие того, как земные ИИ копировали своих создателей-людей. Однако между Юкко и ваэррами в вопросе эмоциональности была пропасть.

Дело в том, что у ваэрров (точнее, у их доминирующего на Сцерне биологического вида, живущего в водной среде) не было даже такого понятия, как эмоции. Между собой ваэрры общались невербально, открывая друг другу разум, а вместе с ним и все, что хранилось у них в голове. Такой способ коммуникации Мирская считала наихудшим. Ни солгать, ни обмануть, ни утаить чего-либо, ни придумать — всё открыто, всё на виду, всё общее. Мысли, боль, удовольствие, голод, жажда, злоба, идеи… Буквально все чувства и эмоции были открыты всем. Вся информация передавалась от одной особи другой сразу, так сказать, одним пакетом данных. Каждый ваэрр, от рабочего до иерарха, ощущал своего собеседника, как себя самого. При таком способе коммуникации между разными особями стирались практические все отличия и личные границы. Они даже пол себе выбирали, исходя из текущей видовой потребности в размножении. При таком подходе среди ваэрров индивидуальность исчезала, а воля размывалась. В толпе же эти странные существа вообще теряли всякую идентичность, сливаясь в одну сплошную какофонию общих мыслей, зачастую следуя заранее заданному иерархами тренду.

В плане построения глобального тоталитарного общества эта особенность ваэррам помогала — меньше возни с индивидуальностями и инакомыслием, больше подчинения и совместного труда. С другой стороны, почти все общество ваэрров было крайне безынициативным. Попробуй тут, прояви инициативу, если все вокруг одинаковые и мыслят приблизительно об одном и том же. Такое общество легко контролировалось иерархами и достигало небывалых показателей производительности труда. Оно было до безобразия экономичным, но при этом слишком уж медленно прогрессировало. Ведь, как известно, для прогресса нужны стрессы и нестандартно мыслящие индивидуумы, способные задавать миру и обществу неудобные вопросы, бросающие вызов текущему мироустройству и сложившемуся порядку. Для прогресса нужны бунтари и войны, ими развязанные. Для прогресса нужна перманентная внутривидовая конкуренция. Такая, скажем, как на Земле.

Водные же ваэрры были лишены всего этого, но тем не менее им пришлось отреагировать на обстоятельства и начать развиваться. Пусковым механизмом для их взрывного развития послужил первый внеземной контакт с кремнитом. Как только ваэррам открылась правда, они почувствовали угрозу, исходящую от этой загадочной цивилизации. Именно после этого контакта водным ваэррам пришлось озаботиться собственной безопасностью и раскачать свое атрофированное чувство созидания. Им пришлось подчинить своей воле земное ответвление своей же расы.

Дело в том, что когда-то давно ваэрры пережили гражданскую войну, после которой их раса разделилась на водную и земную. Первые остались, как говорится, при своих — им не пришлось перестраиваться, а ход их эволюции не претерпел сильных изменений. Вторым же пришлось адаптироваться к новым условиям существования, на что ушли десятки тысяч лет. Разумеется, ни о каком технологическом развитии земных ваэрров и речи не шло. Да, они были вторым разумным видом на планете и имели все шансы стать доминирующим, но, разумеется, водные ваэрры всячески этому препятствовали. По сути, они только и делали, что отбирали условную палку у сцерновского аналога обезьян, не давая им эволюционировать.