Тогда загремѣла труба Тома Тернера. Оглушительный ревъ ея пронесся надъ всѣмъ городомъ, слившись съ послѣдними нотами воздушнаго оркестра. Это, однако, не прекратило пальбы. Одна бомба разорвалась недалеко отъ платформы Альбатроса, и тогда онъ величественно поднялся на виду у всѣхъ въ недоступную людямъ высь…

Что произошло въ слѣдующіе дни? — Ровно ничего такого, чѣмъ бы наши плѣнники могли воспользоваться для бѣгства. Какого направленія держался аэронефъ? — Неизмѣнно юго-восточнаго, что свидѣтельствовало о намѣреніи достичь Индостана. Десять часовъ спустя послѣ отбытія изъ Пекина, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ замѣтили на границѣ Хенъ-Зи часть Великой Стѣны. Затѣмъ, миновавъ горы Лунгъ, воздушный корабль пронесся надъ долиною Вангъ-Го и перелетѣлъ черезъ границу Небесной имперіи въ Тибетѣ.

Тибетъ — это рядъ высокихъ плоскогорій, лишенныхъ растительности, на которыхъ тамъ и сямъ возвышаются снѣжныя вершины; мѣстность разнообразятъ высохшіе овраги, питаемые глетчерами потоки, глубокія впадины съ блестящими слоями соли на днѣ и изрѣдка красивыя озера, окаймленныя хвойными лѣсами. Надъ плоскогорьемъ дуетъ часто сухой и весьма холодный вѣтеръ.

Барометръ, упавшій до 450 миллиметровъ, показывалъ высоту болѣе четырехъ тысячъ надъ уровнемъ моря. Термометръ, несмотря на самый жаркій мѣсяцъ въ году въ сѣверномъ полушаріи, стоялъ почти на нулѣ. Такой холодъ въ связи съ быстротою, съ которою несся Альбатросъ, дѣлалъ положеніе путниковъ довольно труднымъ. Поэтому плѣнные баллонисты предпочли укрыться въ свою каюту, хотя къ ихъ услугамъ имѣлись на аэронефѣ теплые плащи.

Подъемные винты пришлось пустить съ чрезвычайною скоростью, чтобы Альбатросъ могъ держаться въ разрѣженномъ воздухѣ. Но они дѣйствовали замѣчательно симметрично, такъ что ихъ шуршаніе какъ, будто баюкало корабль.

Въ этотъ день въ городѣ Гарлокѣ, столицѣ западнаго Тибета и окружномъ городѣ провинціи Гвари-Хорсумъ, можно было видѣть летящій аэронефъ, казавшійся величиною съ почтоваго голубя.

27 іюня дядя Прюданъ и Филь Эвансъ увидѣли на горизонтѣ огромную гряду, надъ которою вздымалось нѣсколько острыхъ горныхъ вершинъ.

Вся эта масса, казалось, бѣжала навстрѣчу аэронефу.

— Навѣрное Гималайскій хребетъ, — сказалъ Филь Эвансъ. — Я думаю, что Робюръ обогнетъ его у основанія, чтобы пролетѣть надъ Индіей.

— Тѣмъ хуже, — отвѣчалъ дядя Прюданъ. — Быть можетъ, на этой огромной территоріи мы бы могли…

— А можетъ быть, онъ обогнетъ цѣпь на востокѣ, со стороны Бирманіи, или на западѣ, со стороны Непала.

— Тутъ ли, тамъ ли, но посмотрѣлъ бы я, какъ онъ это сдѣлаетъ.

— Это почему? — сказалъ чей-то голосъ.

На другой день, 28 іюня, Альбатросъ очутился надъ провинціею Цангъ лицомъ къ лицу съ гигантскою горною массой. По другую сторону Гималайскаго хребта лежала страна Непалъ.

Съ сѣвера путь въ Индію перерѣзываютъ послѣдовательно три горныя цѣпи. Двѣ сѣверныя, между которыми пустился летѣть Альбатросъ, точно корабль между рифами, составляютъ первую ступень этого средне-азіатскаго барьера. Тутъ же и водораздѣлъ между бассейномъ Инда на западѣ и бассейномъ Брамапутры на востокѣ.

Что за прелестная орографическая система! Тутъ насчитываютъ болѣе двухсотъ вершинъ уже измѣренныхъ, изъ нихъ семнадцать имѣютъ болѣе двадцати-пяти тысячъ футовъ высоты. Впереди Альбатроса высился на восемь тысячъ восемьсотъ сорокъ метровъ Эверестъ; по правую сторону — Давалагири на восемь тысячъ двѣсти метровъ. Налѣво возвышалась на восемь тысячъ пятьсотъ девяносто два фута Кинханъ — Юнга, считавшаяся прежде высочайшею вершиною, но послѣ новѣйшихъ измѣреній Эвереста отошедшая на второй планъ.

Очевидно, Робюръ не намѣревался летѣть черезъ эти высокія вершины. Безъ сомнѣнія, ему были извѣстны различные проходы въ Гималайскихъ горахъ, и между прочимъ, Иби-Гаминскій проходъ, пройденный въ 1856 году братьями Шлагинтвейтъ.

И дѣйствительно, воздушный корабль полетѣлъ этимъ проходомъ.

Прошло нѣсколько трудныхъ, тревожныхъ часовъ; хотя разрѣженіе воздуха еще не доходило до той степени, при которой на аэронефѣ пускали обыкновенно въ дѣло запасный кислородъ, но зато было такъ холодно, что руки и ноги коченѣли.

Робюръ, кутаясь въ теплый плащъ, стоялъ на носу и командовалъ. Томъ Тернеръ держалъ руль. Машинистъ наблюдалъ за электрическими аппаратами, кислоты которыхъ, къ счастію, не подвергались замерзанію. Винты, быстрота вращенія которыхъ доведена была до максимума, свистали все рѣзче и рѣзче, несмотря на слабую плотность воздуха. Барометръ упалъ до 290 миллиметровъ, что означало семь тысячъ метровъ высоты.

Что за великолѣпное расположеніе у этого хаоса

горъ! Всюду бѣлыя снѣжныя вершины; ни одного озера, зато громадные ледники; никакой травы, только одинъ рѣдкій мохъ на границѣ растительной жизни; нигдѣ ни сосенъ, ни елей, ни кедровъ, которые такъ чудно украшаютъ нижніе склоны этихъ же самыхъ горъ. Нигдѣ никакого звѣря, ни яковъ, ни дикихъ лошадей, ни тибетскихъ быковъ, лишь изрѣдка развѣ мелькнетъ серна, какимъ-то чудомъ забѣжавшая на эту холодную высь. Ни одной птицы, за исключеніемъ нѣсколькихъ паръ воронъ, залетѣвшихъ въ послѣдніе слои воздуха, въ которыхъ еще можно дышать. Миновавъ, наконецъ, проходъ, Альбатросъ началъ опускаться. При выходѣ изъ горжи прохода открылась на далекое разстояніе гладкая, необозримая равнина.

Тогда Робюръ подошелъ къ своимъ гостямъ и сказалъ чрезвычайно любезнымъ голосомъ:

— Индія, господа!

Инженеръ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія прокатиться надъ чудными землями Индостана. Черезъ Гималайскій хребетъ онъ перелетѣлъ только для того, чтобы похвастаться передъ гостями своимъ замѣчательнымъ аппаратомъ. Слѣдуетъ ли изъ этого заключить, что Альбатросъ былъ совершенно свободенъ отъ недостатковъ? Это мы увидимъ ниже.

Восхищаясь въ глубинѣ души чудесными способностями машины, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, однако, тщательно скрывали свои чувства. Они постоянно подстерегали случай для бѣгства. Ихъ не прельщали даже прелестные виды, открывавшіеся съ Альбатроса, когда онъ пролеталъ надъ Пенджабомъ.

У подошвы Гималайскаго хребта находится болотистая полоса земли, наполненная нездоровыми испареніями. Она называется Тераи и считается родиною желтой лихорадки, которая въ ней свирѣпствуетъ круглый годъ. Но для Альбатроса даже и это было нипочемъ. Онъ степенно поднялся повыше и полетѣлъ въ тотъ уголъ Индостана, гдѣ сходятся границы между этою страною, Китаемъ и Туркестаномъ. Раннимъ утромъ, 29 іюня, передъ нимъ разостлалась несравненная Кашемирская долина.

Да, именно несравненная! Прорѣзанная въ нѣсколькихъ мѣстахъ послѣдними отрогами Гималаевъ, отбѣгающими отъ главной цѣпи и постепенно исчезающими въ бассейнѣ Гидаспа, она орошена капризными извилинами рѣки, на берегахъ которой сразились нѣкогда войска Пора и Александра, другими словами, гдѣ съ Индіею столкнулась Греція, зашедшая въ самую глубь Средней Азіи. Онъ все тотъ же, этотъ Гидаспъ, и на прежнемъ мѣстѣ, хотя два города, построенные македонскимъ завоевателемъ въ честь своей побѣды, уже давно не существуютъ, такъ что и слѣдовъ ихъ нигдѣ не найдено.

Въ это утро Альбатросъ пролетѣлъ надъ Ширина-горомъ, болѣе извѣстнымъ подъ именемъ Кашемира. Дядя Прюданъ и его товарищъ видѣли пышный городъ, вытянувшійся по обоимъ берегамъ рѣки, видѣли его деревянные мосты, съ высоты казавшіеся ленточками, дерновыя кровли, напоминавшія кротовыя ямки, многочисленные каналы, кишѣвшіе лодками, дворцы, храмы, кіоски, мечети, — и все это чуднымъ образомъ двоилось, отражаясь въ водѣ. На высокомъ холмѣ, гордо увѣнчивая собою вершину его, высилась неприступная цитадель Гери-Парвата.

— Будь это въ Европѣ, - сказалъ Филь Эвансъ, — этотъ городъ былъ бы Венеціей.