Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ сидѣли у себя въ каютѣ и молчали, прислушиваясь къ шуршанію подъемныхъ винтовъ, покрывавшему на кораблѣ всѣ остальные звуки. Они дожидались условнаго часа.

Незадолго до полуночи дядя Прюданъ произнесъ:

— Пора!

Въ каютѣ, въ углу, имѣлся выдвижной ларь. Филь Эвансъ положилъ въ него динамитную бомбу съ фитилемъ. Такимъ образомъ фитиль могъ очень удобно тлѣть въ ящикѣ, не обнаруживая себя запахомъ гари. Дядя Прюданъ зажегъ его съ одного конца, захлопнулъ ларь и сказалъ:

— Теперь пойдемъ на палубу и будемъ ждать.

Оба вышли изъ каюты и прежде всего удивились, что рулевого не было у кормы.

Тогда Филь Эвансъ перегнулся черезъ перила и удивился еще больше.

— Альбатросъ стоитъ на мѣстѣ! — сказалъ онъ шопотомъ товарищу. — Работа не кончена. Онъ не могъ полетѣть сегодня.

Дядя Прюданъ сдѣлалъ движеніе досады.

— Если такъ, то нужно погасить фитиль.

— Нѣтъ!.. Нужно спасаться!.. — возразилъ Филь Эвансъ.

— Спасаться?

— Да. По канату, на которомъ спущенъ якорь. Всего-то придется спуститься на полтораста футовъ. Это пустяки.

— Правда, Филь Эвансъ. Мы будемъ дураки, если не попробуемъ. Такой случай прекрасный… неужели его пропускать?

Они вернулись въ каюту и взяли съ собой все, что могли захватить на случай болѣе или менѣе продолжительнаго пребыванія на островѣ Чатамѣ. Послѣ этого, плотно притворивъ за собою дверь, они отправились въ носовую часть корабля.

Они собирались разбудить Фриколена и заставить его бѣжать вмѣстѣ съ собою.

Темнота была непроглядная. До того времени неподвижныя тучи начали передвигаться по небу въ юго-западномъ направленіи. Аэронефъ понемногу сталъ поворачиваться на якорѣ, такъ-что спускъ по канату сдѣлался предпріятіемъ очень рискованнымъ. Но разумѣется, это не могло удержать людей, которые только-что собирались взорвать самихъ себя на воздухъ.

Баллонисты тихо крались по платформѣ, отъ времени до времени пріостанавливаясь и прислушиваясь. Но кругомъ все было тихо. Въ окнахъ рубокъ не видно было свѣта. На кораблѣ была не просто тишина, а прямо сонное царство.

Подходя къ каютѣ Фриколена, Филь Эвансъ остановился и шепнулъ:

— Караульный!

Около рубки дѣйствительно лежалъ человѣкъ. Если онъ и спалъ, то вѣроятно очень чутко, скорѣе же только дремалъ. Бѣгство становилось невозможнымъ. Онъ могъ услыхать и подать тревогу.

Неподалеку валялись веревки и куски полотна, употреблявшіеся при починкѣ винта.

Въ одну минуту часового скрутили веревками, заткнули ему ротъ и потомъ привязали несчастнаго къ столбу балюстрады, такъ что онъ не могъ ни Шевельнуться, ни пикнуть.

Все это совершилось тихо, безъ малѣйшаго шума.

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ прислушались… На бортѣ воздушнаго корабля попрежнему все было тихо. Всѣ люди крѣпко спали послѣ трудового дня.

Бѣглецы — я думаю ихъ уже можно называть этимъ именемъ — подошли къ каютѣ, въ которой помѣщался Фриколенъ. Дверь была отворена, и обычнаго храпѣнія не было слышно. Дядя Прюданъ вошелъ въ каюту, дошелъ до половины ея и вернулся назадъ.

— Тамъ его нѣтъ, — сказалъ онъ.

— Неужели нѣтъ? Куда же онъ могъ дѣваться? — пробормоталъ Филь Эвансъ.

Оба они пошли, крадучись, дальше по палубѣ, полагая, что негръ спитъ тамъ гдѣ-нибудь въ углу.

Фриколена не было и тамъ.

— Неужели этотъ негодяй упередилъ насъ? — сказалъ дядя Прюданъ.

— Все равно, мы не можемъ его дожидаться, — отвѣчалъ Филь Эвансъ. — Идемъ!

Бѣглецы, не колеблясь, уцѣпились обѣими руками за канатъ, обхватили его ногами, быстро спустились внизъ и очутились на землѣ по добру, по здорову.

Какъ хорошо, какъ весело было имъ ступать по твердому грунту послѣ продолжительнаго летанія по воздуху! Давно не испытывали они такого наслажденія.

Они собрались идти внутрь острова, слѣдуя теченію рѣчки, какъ вдругъ передъ ними выросла какая-то тѣнь.

То былъ Фриколенъ.

Да. У негра явилась та же мысль, что и у его барина, и даже нашлось достаточно смѣлости, чтобы привести ее въ исполненіе прежде господъ.

Дядя Прюданъ разсердился, но такъ какъ теперь ему было не до упрековъ лакею, то онъ махнулъ на него рукой и приготовился отыскивать на островѣ какое-нибудь убѣжище. Его остановилъ Филь Эвансъ и сказалъ:

— Послушайте, дядя Прюданъ. Мы теперь вырвались изъ-подъ власти Робюра. Онъ и его приспѣшники обречены на ужасную смерть. Конечно, онъ вполнѣ ее заслужилъ, но если бы онъ далъ честное слово, что не станетъ насъ преслѣдовать…

— Честное слово! Да развѣ у подобнаго человѣка можетъ быть честное слово?..

Дядя Прюданъ не договорилъ. На бортѣ Альбатроса поднялась суматоха.

— Ко мнѣ!.. Ко мнѣ!.. — кричалъ тамъ чей-то голосъ.

Караульному удалось, наконецъ, освободить свой ротъ отъ затычки. По платформѣ началась торопливая бѣготня. Въ ту же минуту вспыхнули электрическіе фонари и освѣтили на большое разстояніе мѣстность вокругъ аэронефа

— Вотъ они!.. Вотъ они!.. — крикнулъ Томъ Тернеръ.

Бѣглецовъ увидали.

Въ ту же минуту, по приказанію Робюра, отданному громкимъ голосомъ, вращеніе подъемныхъ винтовъ замедлилось, и Альбатросъ началъ опускаться на землю, втягивая на бортъ якорный канатъ.

Тогда послышался отчетливый, звучный голосъ Филя Эванса:

— Инженеръ Робюръ, дадите ли вы честное слово-оставить насъ въ покоѣ на здѣшнемъ островѣ?

— Никогда! — вскричалъ Робюръ.

И вслѣдъ за этимъ отвѣтомъ грянулъ ружейный выстрѣлъ. Пуля слегка задѣла Филя Эванса въ плечо.

— Ахъ, дрянь! — вскричалъ дядя Прюданъ.

Съ ножомъ въ рукѣ онъ бросился къ утесамъ, между которыми торчалъ якорь аэронефа. Альбатросъ находился отъ земли не выше пятидесяти футовъ…

Въ нѣсколько секундъ дядя Прюданъ перерѣзалъ канатъ, а вѣтеръ, тѣмъ временемъ ощутительно посвѣжѣвшій, подхватилъ воздушную машину наискось и понесъ ее надъ моремъ на сѣверо-востокъ.

Было двадцать минутъ перваго ночи. Съ аэронефа хлопнуло еще пять или шесть ружейныхъ выстрѣловъ. Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ укрылись за утесами. Пули въ нихъ не попали. Вообще теперь имъ покуда нечего было бояться.

Уносясь отъ острова Чатама, Альбатросъ одновременно съ тѣмъ поднялся на высоту девятисотъ метровъ. Чтобы не упасть въ море, ему пришлось пустить въ ходъ всю силу своихъ подъемныхъ винтовъ.

Вотъ что произошло на аэронефѣ, когда часовой, освободивши ротъ отъ затычки, поднялъ тревогу.

Робюръ и Томъ Тернеръ подбѣжали къ несчастному и сняли съ него веревку, а потомъ кинулись въ каюту дяди Прюдана и Филя Эванса… Баллонистовъ и слѣдъ простылъ.

Въ свою очередь Франсуа Тапажъ обыскалъ каюту Фриколена; она была пуста.

Убѣдившись, что плѣнники убѣжали, инженеръ пришелъ въ страшный гнѣвъ. Бѣгство баллонистовъ разоблачало для всѣхъ его тайну, чего именно онъ и не хотѣлъ. Если до сихъ поръ его мало безпокоила брошенная ими записка, то только потому, что онъ считалъ ее безслѣдно пропавшею. Но теперь!..

Однако, онъ вскорѣ успокоился и сказалъ:

— Они убѣжали. Хорошо. Но вѣдь раньше, какъ черезъ нѣсколько дней, имъ не уѣхать съ острова Чатама, а до тѣхъ поръ я успѣю вернуться и отыщу ихъ. Только ужъ пусть они пеняютъ тогда на себя.

Дѣйствительно, спасеніе бѣглецовъ было далеко еще не обезпечено. Альбатросъ могъ овладѣть своимъ механизмомъ и вернуться на островъ по прошествіи нѣсколькихъ часовъ.

По прошествіи нѣсколькихъ часовъ!.. А заложенная динамитная мина? Вѣдь она черезъ два часа уничтожитъ аэронефъ…

Между тѣмъ вѣтеръ крѣпчалъ и уносилъ воздушный корабль все далѣе и далѣе на сѣверъ. Хотя Альбатросъ летѣлъ и не особенно быстро, но къ утру островъ Чатамъ непремѣнно скроется у него изъ вида.