— Будь мы въ Европѣ, — возразилъ дядя Прюданъ, — мы сумѣли бы найти дорогу въ Америку.

Пролетѣвъ надъ озеромъ, черезъ которое протекаетъ рѣка, Альбатросъ понесся дальше надъ долиною Гидаспа.

Съ полчаса, однако, онъ простоялъ неподвижно, спустившись на девять метровъ къ рѣкѣ. Съ корабля спустили каучуковый рукавъ, и Томъ Тернеръ съ своими подручными накачалъ воды при помощи насосовъ, дѣйствующихъ электричествомъ.

Во время этой операціи дядя Прюданъ и Филь Эвансъ переглянулись. Обоимъ имъ пришла одновременно въ голову одна и та же мысль. Отъ корабля до уровня воды въ Гидаспѣ было всего нѣсколько метровъ. Оба они были превосходные пловцы. Отчего имъ не броситься въ воду и не поплыть къ берегу? Какъ поймаетъ ихъ въ этомъ случаѣ Робюръ? Чтобы винты могли дѣйствовать, онъ долженъ во всякомъ случаѣ держать свой корабль хоть на два фута выше поверхности рѣки.

Эти соображенія въ одну минуту промелькнули въ головѣ у баллонистовъ. Въ одну минуту плѣнники взвѣсили всѣ шансы и разомъ придвинулись къ краю платформы, собираясь броситься въ волны.

Въ ту же минуту имъ на плечи легло нѣсколько паръ рукъ.

За ними, какъ оказалось, наблюдали. У нихъ отнята была всякая возможность къ бѣгству.

Плѣнники, однако, не хотѣли сдаться безъ сопротивленія. Они попробовали оттолкнуть отъ себя державшихъ, но служащіе на Альбатросѣ были всѣ люди здоровые, сильные, съ ними сладить было не такъ-то легко.

— Господа, — ограничился на это замѣчаніемъ инженеръ, — кто имѣетъ удовольствіе путешествовать въ обществѣ Робюра — Побѣдителя, какъ вы сами изволили его прозвать, и на бортѣ его удивительнаго Альбатроса, тотъ не можетъ покинуть его такимъ образомъ… по-англійски, такъ сказать, не прощаясь съ хозяиномъ. Прибавлю даже, что его больше уже никогда не покидаютъ.

Филь Эвансъ оттащилъ своего товарища въ сторону, такъ какъ послѣдній готовъ былъ вспылить и надѣлать нелѣпостей. Оба ушли къ себѣ въ каюту, рѣшившись убѣжать во что бы то ни стало и куда бы то ни было.

Альбатросъ понесся дальше на западъ. Въ этотъ день, подвигаясь съ среднею скоростью, онъ пролетѣлъ надъ Кабулистаномъ, столица котораго ненадолго мелькнула вдали, и пересѣкъ границу Гератскаго ханства, находящагося въ 1100 километрахъ отъ Кашемира.

Въ этихъ странахъ, служащихъ нынѣ предметомъ такого пламеннаго раздора и открывающихъ русскимъ путь въ индійскія владѣнія англичанъ, замѣчалось большое скопленіе народа, виднѣлись отряды войскъ, обозы, — однимъ словомъ, были налицо всѣ признаки арміи, идущей походомъ. Слышались даже пушечные выстрѣлы и трескъ ружейнаго огня. Но инженеръ никогда не мѣшался въ чужія дѣла, за исключеніемъ вопросовъ чести и человѣколюбія. Онъ пролетѣлъ спокойно дальше. Если Гератъ и въ самомъ дѣлѣ есть ключъ отъ Средней Азіи, то инженеру было рѣшительно все равно, въ чей бы карманъ ни попалъ этотъ ключъ, въ англійскій или въ русскій. Интересы земли стали чужды этому смѣльчаку съ тѣхъ поръ, какъ онъ переселился на жительство въ воздушныя сферы.

Впрочемъ, вся страна вскорѣ исчезла подъ настоящимъ ураганомъ песку, что случается очень часто въ этихъ песчаныхъ степяхъ. Вѣтеръ, дующій здѣсь, называется таббатъ и вмѣстѣ съ тучами ѣдкой песчаной пыли приноситъ горячечныя міазмы. Сколько каравановъ погибаетъ здѣсь отъ этого пыльнаго вихря!

Чтобы избавиться отъ пыли, которая могла повредить машинному отдѣленію, Альбатросъ поднялся вверхъ на двѣ тысячи метровъ.

Такимъ образомъ, скрылась изъ глазъ персидская граница и ея длинныя равнины. Ходъ корабля былъ умѣренный, хотя никакого столкновенія на этотъ разъ не имѣлось въ виду: горы, обозначенныя на картѣ, были не высоки. Но, приближаясь къ столицѣ, Альбатросу нужно было остеречься, во-первыхъ, Демавенда, снѣжная вершина котораго достигаетъ шести тысячъ шестисотъ метровъ высоты, а во-вторыхъ, Эльборусской цѣпи, у подошвы которой построенъ Тегеранъ.

Раннимъ утромъ, 2 іюля, Демавендъ показался, наконецъ, изъ-за песчаныхъ облаковъ.

Альбатросъ пролетѣлъ надъ городомъ, окутаннымъ дымкою тонкой пыли.

Быстро промелькнули широкіе рвы, окружающіе городской валъ, дворецъ шаха съ выложенными фаянсомъ стѣнами и голубые, точно бирюзовые, фонтаны.

Все это пронеслось какъ бы мимолетнымъ видѣніемъ. Съ этого мѣста Альбатросъ перемѣнилъ курсъ и направился прямо на сѣверъ. Вскорѣ подъ нимъ показался небольшой городокъ, построенный на холмѣ въ сѣверномъ углу персидской границы, на берегу какого-то воднаго бассейна, которому не видѣлось конца ни на сѣверѣ, ни на югѣ.

Городокъ этотъ былъ Ашурада, самый важный русскій портъ на персидской границѣ, а обширный водный бассейнъ — Каспійское море.

Облака пыли исчезли. Городокъ былъ европейскій, дома построены были вдоль небольшого мыса, среди нихъ высилась колокольня.

Альбатросъ опустился надъ этимъ озеромъ-моремъ, уровень котораго на триста футовъ ниже уровня океана. Къ вечеру онъ уже летѣлъ вдоль берега, который теперь русскій, а прежде былъ туркестанскимъ; 3 іюля онъ несся надъ самою серединою Каспія.

Кругомъ не было видно ни клочка земли, только кое-гдѣ бѣлѣли паруса, надутые вѣтромъ. То были туземныя суда, разныя кезебеи, каики и рыбачьи лодки. Изрѣдка вились также дымки пароходовъ русской морской полиціи.

Въ это утро Томъ Тернеръ разговаривалъ съ поваромъ Франсуа Тапажемъ и такъ, между прочимъ, отвѣтилъ на одинъ вопросъ послѣдняго:

— Да, мы пробудемъ надъ Каспіемъ около двухъ сутокъ.

— Отлично, — обрадовался поваръ, — можно стало-быть будетъ заняться рыбною ловлей.

— Совершенно вѣрно.

Двое сутокъ — этого было слишкомъ много для переѣзда черезъ Каспій. Это значило, что скорость Альбатроса будетъ ничтожна, а во время ловли такъ даже прямо равна нулю.

Отвѣтъ Тома Тернера подслушалъ Филь Эвансъ, стоя на носу корабля.

Къ нему въ это время все приставалъ Фриколенъ съ своими жалобами и неумѣстными просьбами похлопотать у «барина», чтобы тотъ приказалъ ссадить его съ аэронефа.

Ничего не отвѣчая негру, Филь Эвансъ отошелъ отъ него къ дядѣ Прюдану и таинственно передалъ ему подслушанный разговоръ.

— Филь Эвансъ, — отвѣчалъ дядя Прюданъ, — я полагаю, что ни вы, ни я не обманываемся насчетъ истинныхъ намѣреній проклятаго инженера относительно насъ обоихъ?

— Нисколько не обманываемся. Повидимому, онъ насъ не скоро отпуститъ, если только отпуститъ когда-нибудь.

— Въ такомъ случаѣ нужно намъ попытаться самимъ бѣжать съ Альбатроса.

— А машина славная, грѣхъ отрицать.

— Можетъ быть, — вскричалъ дядя Прюданъ, — но хозяинъ ея мошенникъ и негодяй. Эта машина гибельна для насъ при такомъ хозяинѣ. Постараемся ее уничтожить…

— Постараемся прежде съ нея сойти, — перебилъ Филь Эвансъ, — а это ужъ лучше обдумаемъ потомъ.

— Хорошо, — согласился дядя Прюданъ. — Воспользуемся же первымъ удобнымъ случаемъ, гдѣ бы ни полетѣлъ впослѣдствіи Амбатросъ, надъ Россіей ли, надъ. Западной ли Европой. Будемъ готовы каждую минуту.

— Но какъ же, какъ это сдѣлать? — спросилъ Филь Эвансъ. — Я, право, не вижу…

— Слушайте. По ночамъ нерѣдко случается, что Альбатросъ летаетъ надъ землею не выше какой-нибудь сотни футовъ. На кораблѣ много канатовъ такой точно длины и, если только достанетъ смѣлости…

— О, у меня достанетъ, — замѣтилъ Филь Эвансъ.

— У меня тоже, — отвѣчалъ дядя Прюданъ. — Кромѣ того, ночью дежуритъ только одинъ рулевой. Одинъ изъ канатовъ находится на носу, слѣдовательно рулевой очень легко можетъ не увидать и не услыхать, какъ мы его развернемъ…

— Отлично, дядя Прюданъ; я съ радостью вижу, что вы теперь успокоились. Такъ-то гораздо лучше. Но вотъ что: теперь мы летимъ надъ моремъ. Сейчасъ будетъ рыбная ловля. Не попытаться ли намъ?.. Можно будетъ доплыть до какого-нибудь судна, ихъ тутъ довольно много въ виду.

— О, нѣтъ! Развѣ вы не замѣчаете, что въ такихъ случаяхъ за нами постоянно наблюдаютъ? Помните, какъ намъ помѣшали броситься въ Гидаспъ?