— Анют, а что Соня кушает? — интересуется бабушка Сони и моя не состоявшаяся свекровь.

— В принципе, уже все кушает.

— Какая молодец! — строит глазки Соне, и дочка показывает ровные белые зубки.

— Ох, как много зубиков у нас.

— А Кирилл где? — мимолетно интересуюсь. С одной стороны, я не хочу его присутствия. С другой, хочу, чтобы посмотрел, от чего отказался.

— Он сегодня в фирме. Нужно завершить один проект, — подает уже голос отец Кирилла. Как понимаю по взгляду речь о той самой фирме, из-за которой мне пришлось экстренно выводить Костю на эмоции.

— Хорошо, — отзываюсь тихо.

— Я так понимаю, он не знает о Соне? — спрашивает Герман Константинович, садясь во главе стола.

— Он знает, что у меня есть дочь. Но сам он отказался от неё. Он считает, что Соня не его дочь. Говорю правду, как есть. Скрывать и оправдывать его перед его же родителями не хочу и не буду. Пускай знают.

— Как это? — присаживается Екатерина Андреевна рядом с мужем. — Мой сын не мог отказаться от своего ребенка.

— Увы, это так. Мне бы тоже хотелось, чтобы у Сони был папа.

— Да нет. — разводит руками. — Да этого просто не может быть. Чтобы Кирюша отказался от дочки. Анют, ты сама с ним лично говорила?

— Нет, — мотаю головой. — Он приезжал ко мне в тот момент, когда мы с Джаном гуляли с Соней. Но он уехал. Позже я ему сама написала. И вот что он ответил.

Кирилл Сомов: Зря не рассказала о дочке. Я рад за тебя. Честно. Но чужого ребёнка я не смогу принять. Извини…

— Герман, что ты молчишь? Или ты подразумеваешь, что наш мальчик мог отказаться от дочки? Я ничего не понимаю.

— Нет, конечно, но… Кирилл изменился после твоего отъезда. Он много пил, курил, посещал какие-то непонятные тусовки, дрался. Через месяц после твоего отъезда он попал в аварию. Серьезное ДТП. Много порезов и швов. Его еле откачали, — рассказывает отец Кира. — Вторым ударом стало то, что Кирилл не мог ходить. Ему заново пришлось всему учиться. Восемь месяцев упорного труда. Не знаю, какой верой он жил. Но он мог винить тебя в том, что ты его оставила — да. И это моя вина.

— Почему вы мне ничего не рассказали об аварии? Мы же общались с вами. — задушено спрашиваю. В комнате будто резко стало нечем дышать. Кислород резко перекрыли. — Я бы приехала.

— И взвалила бы все на себя. Я знал это, поэтому и не рассказывал. Доступ к Черногорцеву могла получить только ты. Только ты смогла спасти девушек и мою семью, отыграв нужную сцену. — последнее особо выделяет. — Ты многое потеряла. Тебе пришлось пережить много событий, и не все они радужные. Поэтому я не рассказал. Не хотел, чтобы и в этой аварии ты винила себя.

— Но получилось, что Кирилл теперь винит меня. Он думает, что я его бросила навсегда. Он думает, что я… принадлежала Константину. — тяжело вздыхаю, пытаюсь собраться с мыслями. — В любом случае уже ничего не изменить. Я только прошу об одном — не вмешивайтесь больше. Мы сами разберемся. Примет он Соню или нет, решать только ему. Сюда я приехала за тем, чтобы моя дочь знала, что у нее есть помимо меня ещё близкие люди: бабушка и дедушка.

— Конечно, ты можешь обращаться к нам в любой момент, — поддерживают меня родители Кирилла. На этом и сворачиваем тему. Сейчас нет смысла глубоко в этом копаться. Много воды утекло. Но хоть сейчас я понимаю, почему он так себя ведет. Изменился. Злился. Думал, что я его оставила. А я жила все эти два года им. Нашей встречей.

Жизнь, правда, интересная штука. Так расставляет все по местам, что не успеваешь и пискнуть. Сегодня ты был на коне, а завтра где-то в подворотне с алкашами на пару распиваешь бутылку водки и греешь свою задницу не дома, а в подвале на котельной.

К вечеру все уже расслабились. Даже Соня с удовольствием сидела на руках у бабушки и дедушки. Игралась с ними и даже дала себя успешно покормить. Конечно, пару приемчиков пришлось показать, чтобы ложка с пюре и котлетой залетала на ура.

Соня, не боясь, но все же с некой долей волнения ходила по дому, но так, чтобы я была в поле её зрения. Мама — это все для ребенка. С мамой у детей самая крепкая связь. Её не разорвешь никакими нитями. И когда я уже и не думала о появлении Кирилла, он объявляется. И к тому же не один.

То, что Кирилл пришел не один ударом под дых оказывается не только для меня.

— Виктория, а ты тут какими судьбами? — спрашивает Екатерина Андреевна.

Виктория. Красивое имя. Означает победа. Да и сама она точно своего не упустит. И сейчас это её Кирилл.

— Помните, мама просила у вас рецепт тыквенного пирога с индейкой? Вы ей его обещали дать. А тут мы с Кириллом пересеклись в кафе. Он пригласил меня к вам в гости, — с лёгкостью отвечает Вика. Только вот Кир ухмыляется. Так складно поет, что тетя Катя ей верит. Ну или делает вид. Всем понятно, чем она озадачена больше. И это точно не рецепт пирога. Это лишь предлог.

Вика. Виктория. Еще дочь хотела так назвать, но потом посмотрела на нее, и имя Соня как-то больше ей подошло. Виктория красивая. Кирилл всегда умел выбирать девушек. Ну, себя я в расчет не беру. Давно поняла, что не для него была. Серая мышка — это про меня. У Вики длинные ноги. Осиная талия. Плоский живот. Такой плоский, что кости торчат. Накормить хочется. У неё нет лишнего веса. Я вот свои три кило после родов никак сбросить не могу. Мертвым грузом висят. У неё нет растяжек и целлюлита. Нет шва от кесарева. А главное — нет ребенка. Нет большой ответственности. Сопоставив нас, она в выигрышной позиции. Я в нокауте.

— Нас не представили друг другу, — обращается ко мне новая пассия моего бывшего парня. — Виктория, подруга Кира. — представляется. Видит во мне угрозу или хочет понять, кто я для их семьи… Она, как полагаю, себе тут местечко нагревала эти два года. Привел её сюда, к родителям. Значит, все серьезно. Просто так в гости он бы никого из девушек не привел. Тину и Полю в расчет не беру.

— Анна. — представляюсь полным именем. — Моя дочь Соня. — представляю и беру дочь на ручки. Специально при Кире обозначаю позицию, что она моя. Сам отказался. Он хмурится. Но всматривается в Соню. Выражение лица меняется.

— Какая прелестная малышка! — пытается с ней сюсюкаться Вика. Только дочь не реагирует. Они, как намагниченные, чувствуют с Киром друг друга. Да, родную кровь не пропьешь. Издалека почувствуешь. Они изучают друг друга. Всматриваются. В этот момент все замирают в комнате. Понимают. Только слепой не увидит их сходства. Если признает, что его, я сдамся. Не буду ничего делать. Просто буду мамой.

— Кир, она так на тебя похожа. У неё даже ямочка на подбородке такая же, — произносит без задней мысли Виктория, оборачиваясь то на Кира, то на меня.

Ну не дура ли…

Кир обдает её таким ледяным взглядом, что у меня самой мороз по коже бежит. А Соня выворачивается в моих руках так, что вся каша, что дочь съела час назад, остается у меня на одежде.

— Соня… — спускаю дочку на пол и придерживаю за руку. Со стола беру салфетки и вытираю ей ротик. Одежда осталась чистой. Другой салфеткой уже себя вытираю. Да, с маленьким ребёнком ты никогда не будешь выглядеть как звезда на красной дорожке. Скорее как мать обезьянок из мультика.

— Это надо застирать, — спохватывается мама Кира. — Пойдем, я провожу в ванную. Забирает у меня Соню и передает Киру на руки. Так быстро, что я даже опомниться не успеваю, как она меня уже спроваживает к лестнице на второй этаж.

Кристина почти сразу же следом за нами.

— Я тебе принесу что-то из своих вещей. — оповещает и уходит вглубь коридора.

Снимаю джинсы и кофту. Остаюсь в одном белье. На всякий случай оборачиваюсь в полотенце и застирываю пятна. Кидаю вещи в стиралку и ставлю на быстрый режим.

Дочь вот как специально сделала.

— Держи, — протягивает сложенную одежду Кристина. Темно-черные зауженные джинсы и белый кашемировый свитер с V-образным вырезом.

— Ты должна показать этой суке, кто тут главный, — заходится Крис, когда я натягиваю на себя вещи. — А то она таскается за ним хвостом. Спит и видит, как брат на ней женится.