Квинт встал, подошёл к Карлосу и осмотрел его, словно видел в первый раз.
- Он меня услышит, если я ему что-то скажу?
- Услышит, - ответил Карлос, - более того, он ответит, потому что я слышу его мысли и смогу пересказать вам.
- Чейз, ты попался, - сказал Карлосу Квинт, возвращаясь за стол, - и теперь ты заговоришь. Я смотрю, Мария Сергеевна играет у нас роль хорошего полицейского. Что ж, я найду тебе плохого полицейского. И лучше тебе говорить, иначе у Карлоса начнутся проблемы, а потом они начнутся у тебя.
Маша подошла к Директору, склонилась над его ухом и прошептала:
- Директор, Вы хорошо сказали, но я бы порекомендовала крайне аккуратно обращаться как с массажистом, так и с тем, кто внутри. Нам нужно найти способ отделять беглецов от персонала и их носителей, и пусть этим займутся специалисты, которые не являются плохими полицейскими. У нас нет других обнаруженных беглецов. А вот этого можно и подкупить, и подмаслить, и как-то ещё побудить к откровенности. Сколько сумасшедших было в лечебнице?
Квинт помолчал.
- Это закрытая информация. Ладно. Скажем, больше сотни.
- В таком случае, если их количество сопоставимо с количеством персонала Лунной базы... Мы не можем играть в плохих полицейских со всем персоналом базы. Надо найти способ отделять их, причём отделять безболезненно и аккуратно. Только тогда мы сможем продолжать работать и собрать больных обратно в лечебницу.
Квинт снова подумал и покивал головой.
- Дело говорите, Мария Сергеевна.
Он нажал кнопку интеркома и попросил секретаршу разыскать и доставить на Луну каких-то людей, имён которых Маша не знала.
- Карлос Альпеджио, - обратился он к массажисту, - он что-то ответил?
- Он сказал показать Вам средний палец, но я не стал этого делать.
- Всё ясно. Скоро сюда прибудут специалисты, которые вам помогут и выяснят, в первую очередь, есть ли действительно кто-нибудь там внутри - или это Ваше больное воображение, массажист. И ваше, - он глянул на Машу, - Мария Сергеевна.
- Полностью согласна, Директор, - ответила та, - и у меня есть последняя просьба перед продолжением расследования. Я прошу сделать мои командировки абсолютно конфиденциальными: если ситуация такова, каковой представляется, я не хочу, чтобы больные беглецы узнавали о моих передвижениях. Мы не знаем, сидит ли кто-то внутри ваших охранников, ваших специалистов, вашего персонала трансферных станций и так далее. Если да, лучше бы им не знать моих перемещений, у меня будет больше шансов на успех.
- Одобрено, я отдам распоряжение, - буркнул Квинт, - Всё, идите.
И Маша ушла - с тяжёлым сердцем, но чувством, что жертва была сделана не зря.
Прошло ещё несколько дней, которые для Маши, казалось уже, были заполнены ничем: она просто ходила на работу, выполняла рутинные обязанности по своему прямому профилю - поиску иммигрантов. Болтала с коллегами на кухне офиса, гуляла с Гектором по вечерам...
Но она никак не могла отделаться от ощущения, что теперь её жизнь, чтобы казаться жизнью, требует чего-то ещё. Какой-то особенной самореализации, какого-то более высокого уровня деятельности... А сейчас - несмотря на присутствие Гектора и работы, которая была её любимым родным домом, - жизнь стала казаться пустой, будто внутри неё сидела батарейка на полтора вольта, хотя должен был бы тарахтеть мощный дизельный электрогенератор.
И это ожидание... Оно выматывало. Никаких новых мыслей и умных ходов у Маши в голове не было, Шостакович или молчал, от чего Маша временами вообще забывала о его существовании, или говорил на какие-то бытовые темы - он тоже был "пустой", или пытался что-то напевать.
"Я пишу свою Шестнадцатую симфонию, - сказал он однажды, - она будет называться "Симфония вечной жизни". Правда, не очень удобно писать, когда рядом нет инструмента. Ты, случаем, не играешь на фортепиано?"
"Нет", - ответила Маша.
Однажды во время прогулки с Гектором они увидели, что музыкальный салон в центре города выставил перед своими дверями пианино - то ли для привлечения внимания, то ли для музыкантов.
"Маша, Маша, - запричитал Шостакович, увидев его, - Давай подойдём! Ари и Рене делали это, может, и у меня получится сыграть!"
Маша подошла, села на крутящийся стульчик перед чёрным инструментом под названием "Чайка" и поставила руки на клавиатуру.
Она почувствовала, что Шостакович подключился к её внутренним каналам управления руками и пытается ими двигать. Пальцы Маши задёргались и стали нервно нажимать на клавиши, то попадая, то промахиваясь, то пытаясь сложиться в какую-то фигуру, чтобы выдать аккорд... Это было что угодно, но не музыка, и из салона выглянул недовольный сотрудник, пытаясь понять, что за ребёнок там балуется с пианино.
Наконец, спустя три минуты Шостакович сдался.
"Нет, это не так просто. У твоего носителя нет навыков игры на инструменте, у меня нет навыков управления твоим носителем", - разочарованно сказал композитор.
"Думаю, скорее первое", - подумала ему Маша, - "Я же легко использую сменные носители, потому что навыки ходьбы у меня есть. Думаю, ты легко управишься с моим телом. Ну-ка, попробуй, встань, пройдись".
И действительно, Маша почувствовала, будто её что-то подняло со стульчика и неуверенно провело несколько шагов. Тут её защитные механизмы включились, и она остановила всякое движение.
"Ух ты, получилось!" - порадовался Шостакович.
"Да, молодец! Но мне было сложновато. Будто что-то постоянно требует возвращения контроля. Я это несколько секунд еле выдержала. Ощущение, будто ты падаешь с ног и сама не позволяешь себе мягко приземлиться".
"Я думаю, в нужный момент мы справимся".
Через неделю Машу вызвал к себе Квинт.
Директор ходил кругами вокруг стола и, как только Маша вошла, бросил на неё странный взгляд, полный любопытства и сомнения.
- Комдайка ко мне, - бросил он в интерком и сел в кресло, больше не проронив ни слова. Маша решила тоже сесть и подождать.
Через четыре минуты в комнату вошёл мужчина средних лет в халате, с залысиной и в круглых очках.
- Комдайк, - махнул он рукой на Машу, - объясните ей суть проблемы.
"Директор явно не в духе и чем-то раздражён", - отметил Шостакович, хотя это и так было очевидно.
Комдайк посмотрел на Машу и пожал плечами:
- Хорошо. В течение недели мы - группа исследователей, состоящая из четырнадцати психологов, физиков, энергетиков и экспертов по религии, - обследовали ментальную связку Альпеджио-Чейз с помощью оборудования, доступного на базе. По особому указанию Директора испытуемые не транспортировались с Лунной базы в галактический центр (в голове Комдайка заскользила едва слышимая нотка мстительности).
- Я сказал, суть дела, Комдайк, - буркнул Квинт.
- Впрочем, многие из нас знакомы в мелочах с оборудованием и техниками, существующими в галактических центрах, и нам известно, что ключа к решению поставленного исследовательского вопроса мы бы так не нашли.
Нами выявлено, что личностная единица, известная как Джеймс Хедли Чейз, действительно присутствует в пространстве носителя Альпеджио и связана с ней ментально. С помощью стандартной методики были зарегистрированы его личностные характеристики и записаны в базу БИМПа, в которой они по невыясненной причине отсутствовали.
Испытуемый Чейз добровольно согласился на сотрудничество и содействовал проводимым исследованиям.
Был проведён ряд экспериментов по извлечению Чейза из ментальной связки Альпеджио-Чейз. Стандартная процедура извлечения и помещения личностных единиц в бионосители, основанная на облучении определённой частотой, результатов не дала: обе личностные единицы выходили и заходили обратно в носитель, не разрывая связки.
Дальнейшие эксперименты в щадящем стиле результатов не дали.
Также были выборочно исследованы около тридцати процентов персонала Лунной базы БИМПа, однако ни в одном случае не было найдено ни одной личностной единицы, что находилась бы в не принадлежащем ей бионосителе.