Я была увлечена.

Я закрыла глаза и прижалась лицом к ладони. Мои рабочие показатели эту неделю были на нуле. К счастью, к утру среды все в «Мираже» и практически все в остальном Лос-Анджелесе были в курсе о том, что сделал Деррик. Большинство людей предполагало, что то, что случилось, было причиной моей рассеянности и неспособности сосредоточиться на долгое время. Правда состояла в том, что каждые пару часов или около того мой разум решал отвлечься, и обычно это отвлечение включало в себя фантазии о том, что Девон будет делать завтра ночью.

Прошлой ночью я потратила большое количество времени, проигрывая различные сценарии, но я знала, что все они будут уступать реальности. Я кончила трижды, прежде чем, наконец, сняла напряжение настолько, чтобы суметь заснуть. Сейчас я чувствовала себя как ребенок в канун Рождества. Я с таким нетерпением ждала следующего дня, что минуты казались часами.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть, и я подняла взгляд. Трейси зашла в мой кабинет, ее лицо было наполовину скрыто за огромным букетом цветов, который она держала в руках.

— Еще цветы? — Мой желудок сжался, когда аромат свежих гардений донесся до меня. Мои любимые цветы и я не имела ни малейшего понятия, откуда он узнал.

— Кто-то пользуется успехом. — Трейси усмехнулась, когда поставила вазу рядом с остальными цветами, пришедшими со вчерашнего утра.

— Не уверена насчет этого, — ответила я. — Больше похоже на сталкинг.

Трейси поворачивала вазу до тех пор, пока не осталась довольна тем, как она выглядела.

— У тебя есть идеи, от кого они?

Я встала, отворачивая от нее лицо и наклоняясь к мягким белым лепесткам.

— От кое-кого очень нетерпеливого, — пробормотала я. Я не была уверена, кому был адресован этот комментарий — мне или ей, но похоже, что это объяснение удовлетворило ее любопытство. Я задавалась вопросом, знала ли она, от кого были цветы на самом деле, и подумала, что, вероятно, она знает. Трейси была лучшей в своей работе, потому что она знала о происходящем больше, чем кто-либо еще в «Мираже», иногда даже больше, чем Девон. К тому же она была чрезвычайно осторожной.

Я взяла карточку и прочитала ее:

«Что на тебе надето? Х»

Я рассмеялась, вспоминая о том, как злилась на него, когда он отправил мне то сообщение. Он отшутился, назвав это опечаткой, но я всегда подозревала, что он писал с сексуальным подтекстом. Мне было интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что было надето под моим профессиональным деловым костюмом сегодня. Темно-фиолетовый кружевной бюстгалтер сидел настолько низко, что едва прикрывал мои соски, потому что был предназначен для того, чтобы носить под одеждой с глубоким вырезом, а не с рубашкой, которая едва прикрывала мои исчезающие синяки. Утром я надела подходящие к бюстгалтеру трусики, но к обеду мне пришлось их сменить на запасные, потому что мои маленькие фантазии заставили меня промокнуть насквозь. Сейчас на мне были черные трусики с полупрозрачными вставками, и когда мои мысли переключились на мысли о Девоне, проводящем языком по тонкому материалу, я поняла, что мне снова нужно переодеться.

Черт бы его побрал. Я никогда не встречала мужчину, который мог бы заставить меня намокнуть даже не находясь рядом.

Я потянулась за сумочкой, намереваясь воспользоваться последней парой сухих трусиков, которые взяла с собой, когда Трейси снова постучала в дверь. Ее глаза были широко раскрыты, когда она просунула голову внутрь, и на мгновение я задумалась, не сделал ли Девон что-то еще. Вместо этого она сказала то, что я никогда не думала, что услышу:

— Твоя мать тут, чтобы увидеть тебя.

Я оперлась рукой о стол, чтобы не упасть.

— Прости, что ты сказала?

Крисси

— Итак, это твоя новая работа.

Моя мать в платье от Донны Каран и с дорогим маникюром выглядела так неуместно у меня в кабинете. Уход за ее модной прической, вероятно, обходился дороже, чем аренда моей квартиры. Она огляделась вокруг, от ее острого взгляда ничего не могло ускользнуть.

— Именно, — сказала я, стараясь, чтобы это звучало радушно. — Мой маленький кабинет. — Я подумала, что, если добавлю комментарий о размере кабинета — хотя на самом деле размер был приличный, учитывая, сколько я работала в компании — возможно, она оставит меня в покое.

— Представь, как я удивилась, когда твой ассистент сказала, что ты здесь, а не в командировке.

Так-то. К счастью, эту ложь легко было исправить.

— Ее отменили.

Она нахмурилась, будто знала, что я вру, но не могла поймать меня на этом.

— Ты получила повышение или что-то в этом роде? — Она остановилась перед цветами. — Я знаю, что у тебя точно не день рождения.

— Они от друга, — быстро сказала я. — Когда ты пришла?

Она проигнорировала мой вопрос и продолжила свои рассуждения:

— Должно быть не совсем друг, раз отправил тебе так много цветов. — Она скривилась. — Хотя он мог бы по крайней мере раскошелиться на розы.

— Мне нравятся гардении, мама. — Я заставила себя оставаться спокойной.

— Кто он? Этот мужчина знает, что ты предпочитаешь гардении розам. — По ее тону было ясно, что она думала о моем вкусе в цветах. — Как его зовут?

— Ничего серьезного, — сказала я. — Давай просто оставим это. — Я начала ощущать глубокую пульсирующую боль в основании черепа.

— И все же, — настаивала она. — У него же есть имя. Почему ты не говоришь мне?

Я ненавидела, когда она так делала, это звучало так, будто она была избалованным ребенком, привыкшим добиваться своего. Я глубоко вздохнула. С меня хватит!

— Я не собираюсь тебе говорить, потому что это не твое дело.

Ее глаза в удивлении расширились. Я всегда была упрямым ребенком, но никогда категорично не высказывалась против нее. Но сейчас, когда я начала, мне хотелось продолжать.

— Ничего из этого не твое дело. Вот почему я сказала тебе не приезжать. — Мне хотелось повысить голос, но я сдержалась. — Это моя жизнь, и я живу ее так, как я хочу. Как ты всегда делала.

Пятна румянца выступили высоко на ее щеках.

— Есть разница, юная леди. Я никогда не была безрассудной. Я никогда не отказывалась от своих обязанностей перед семьей ради того, чтобы болтаться в колледже. Я никогда не переезжала через всю страну, чтобы работать на какой-то низкопробной работе в шоу-бизнесе. Это даже на ступень ниже работы адвоката по бракоразводным процессам.

— По крайней мере у меня есть карьера, — парировала я. — В отличие от тебя, не работавшей в жизни ни дня.

Она засмеялась.

— Не пойми меня неправильно, милая. Я горжусь тем, что ты стала адвокатом, как и твой отец…

— Не будь такой высокомерной. — Я хмуро посмотрела на нее. — Ты всегда ненавидела папу и его работу. Ты скрывала от него, что ты из семьи, занимающей высокое положение в обществе, и унаследовала целое состояние, но и презирала тот факт, что он хотел работать.

— Ты понятия не имеешь, каково было жить с твои отцом. — Ее глаза вспыхнули.

— Правильно, потому что меня не было рядом, когда ты ушла от него к… Как ее звали? Или ты даже не помнишь, с кем ты была, когда ушла? Потому что ты сейчас, как бы это сказать, с пятой женой сейчас, должно быть, тяжело помнить все их имена.

— Это была каторга, — сказала она, упрямо цепляясь за свои претензии. — Мы никогда не делали ничего вместе. Он всегда работал, оставляя меня одну в этом доме.

— Одну? — Я горько рассмеялась. — Одну со мной и десятком слуг?

Она продолжала, будто я ничего не говорила:

— Он любил свою работу больше, чем семью, и он до сих пор любит ее больше. Он продолжит работать до тех пор, пока не случится еще один сердечный приступ, и на этот раз он, наконец, убьет его.

Хватит. Я многое могла стерпеть от нее, но не это.

— Первый сердечный приступ у папы случился не из-за работы. А из-за тебя.

Она выглядела искренне шокированной.

— Прости?