Несколько раз по пути нам попадались другие корабли тингландцев, но, завидя нашу лысую, без мачт и парусов, посудину, которая рассекая морскую гладь почти без брызг, мало что не летела, их команды только с разинутыми ртами провожали нас долгим взглядом, не решаясь даже окликнуть.

К вечеру мы добрались до устья реки, сбросив скорость, плавно завернули и вновь стали набирать ход, поднимаясь против течения.

— Господин, — робко тронул меня за рукав старпом, — темнеет, на реке мели, можем наскочить на такой-то скорости.

Доля правды в его словах была, но мне жуть не хотелось растягивать удовольствие сверх положенного, поэтому, кивнув, я расположил на носу нескольких студентов, приказав освещать реку перед лодкой.

— Ничего, — подбодрил я зевающих и хмуро кутающихся в тёплую одежду парней, — всего-то сутки не поспать, ерунда, зато потом, на новом месте, сразу и заснёте, как убитые.

Сам же взял на себя роль капитана и, вглядываясь в подсвеченную мощными светляками тёмную толщу воды, то и дело командовал:

— Левее!

— Правее!

— Снова левее!

В эти моменты приходилось крепко держаться за борта нашей посудины, потому что та, как норовистый конь, начинала рыскать из стороны в сторону, грозя сбросить нас в воду.

Но всему рано или поздно приходит конец. Пришел он и нашему путешествию. Когда забрезжил рассвет, мы уже подплывали к небольшой группке домиков, прилепившихся к реке с узеньким мостиком, перекинутым между обоими берегами, и старпом грустно сообщил:

— Ваша милость, вот она Тенистая Долина.

— А что так невесело? — я хлопнул его по плечу, — всё, нас высадите и пойдёте домой.

Причалив, я тут же проверил количество студентов по головам. Затем споро, с помощью команды, стащили всю нашу поклажу на берег, сложив кучкой сундуки и чемоданы, включая два алхимических стола и один стол для зачарования. Я их тоже пересчитал, а затем снова пересчитал студентов, только уже на берегу. Не хватало ещё забыть кого-нибудь на судне, прикорнувшего на минутку в уголке. Но нет, все были на месте и я мысленно выдохнул, полдела сделано.

Оставался только старпом, продолжавший мяться неподалёку. Я вздохнул. Компенсация. За мачту и паруса. А куда деваться? Нехотя я полез за кошельком.

Но тут утреннюю тишину разорвал треск и стон ломающегося дерева, раздался чей-то истошный крик «Полундра!», и бот стал как-то странно крениться на правый борт. По палубе забегали и засуетились люди, суматошно прыгая на берег. Старпом изменился в лице.

— Капитан! — бросаясь обратно.

Ну а я, застыв с мешочком монет, медленно убрал его обратно. За целый корабль расплатиться этого было явно мало.

— Не выдержали давления, — авторитетно заявил кто-то из моих, — пока держали заклинанием, держалось, как убрали — всё, перестало держаться.

— Логично, — буркнул я, не поворачиваясь.

Тут на берег спрыгнул старпом на пару с ещё одним матросом, таща не протрезвевшего до конца капитана, и бот плавно завалился на бок, с бульканьем уйдя под воду. Не сильно глубоко, я видел в метре от поверхности его деревянный борт, но утешало это мало.

— Мой корабль, что с моим кораблём? — заплетающимся языком произнёс капитан, кое-как, с посторонней помощью, встав на ноги.

— Он утонул, — непривычно кратко ответил я.

Ну а что тут ещё скажешь.

Мне за такое вовек было не расплатиться, хоть всем карманы выверни, но тут пришла в голову светлая идея. И я, быстро вытащив чистый лист бумаги, накидал письмо Селестине с просьбой капитану бота «Лакриса» выделить средства на покупку нового судна, взамен утраченного в путешествии. На всякий случай пометил, что утрата произошла вследствие испытаний нового магического двигателя. Довольный вручил капитану.

Ему, понятное дело, хотелось живых денег сейчас, но понимал, что столько я не отдам, поэтому грустно забрал бумагу и повёл команду пешком по дороге, что шла от Тенистой к Прилесью. Идти им долго, конечно, но всё, что мог, я сделал.

Ну а мы, разобрав вещи, пошли по тропе на холм, где располагалась сама школа.

— Это она⁈

Я обернулся на девушек, увидел задрожавшие губы Альтины, почти готовой расплакаться, вздохнул и хмуро ответил:

— По всей видимости, да.

То, что возвышалось перед нами, ничем иным, как бараком, я назвать не мог. Пусть в три этажа, но барак. И прилепившаяся сбоку башенка на этаж выше. Всё это из почерневшего от времени дерева, с оконными проёмами, закрытыми грубыми ставнями.

Тут дверь барака распахнулась, выпуская наружу сутулую фигуру в ватнике, семейных трусах и валенках на босу ногу, что, ёжась от утреннего холода, быстро оббежала барак, и заперлась в стоящей чуть на отшибе такой же потемневшей деревянной будке. Ошибиться в её назначении было нельзя.

— Туалет типа сортир, — пробормотал я, — эм и жо. Ну что за жо…

Дверь сортира распахнулась, вновь явив нам позёвывающего ученика. Судя по молодому лицу, на преподавателя он не тянул. Потянувшись, он раскрыл зажмуренные глаза и встретился взглядом с нами. Наступила немая пауза.

— Ох ё! — только и вымолвил он, запахивая ватник, и поскакал обратно к бараку. Распахнув дверь, заорал куда-то в глубину:

— Приехали!

После чего скрылся внутри.

Я переглянулся со студентами, затем спросил у нашей принцессы:

— Тания, а ты знала, что оно тут вот так?

— Нет, профессор, — замотала та головой, сама во все глаза глядя на открывшуюся действительность.

— И почему я не удивлён?

Спустя минут пять, пока мы стояли, продолжая разглядывать наше новое место обитания, из двери барака показался десяток учеников, всё в тех же ватниках, валенках и ещё штанах, живо напомнив серостью одежд и отчётливой казённостью каких-то заключённых. Мы разглядывали их, а они нас.

— Кхым, — кашлянул я, понимая, что разговор начинать придётся мне, — здравствуйте, ученики, я новый преподаватель школы, профессор Локарис.

— Ух ты, профессор!

— Настоящий⁈

— Ничего себе!

Послышались удивлённые возгласы, и я вымученно улыбнулся, дела тут, похоже, были ещё хуже чем я себе представлял.

— А где другие преподаватели школы?

Но на мой вопрос ученики только недоумённо переглянулись, затем один, выглядящий постарше, ответил:

— Нет других, преподаватель один, теперь это вы. А старый неделю назад уехал.

У меня начал непроизвольно дёргаться глаз.

«Ну, Селестина… — я медленно закипал внутри, — ну, я тебе припомню».

Хотя, конечно, злиться надо было больше на себя самого. Я же сам напросился в их школу. Но кто же знал, что это не школа, а непойми что. Я даже какого-то подходящего сравнения не мог найти тому, что увидел.

— Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. Да, познакомьтесь, это студенты второго курса академии, с этого момента они тоже будут учиться здесь.

— Ух ты, академские!

Школьники с жадностью уставились на моих спутников. Я же в свою очередь принялся разглядывать их самих. Их действительно было десять, но если по началу мне показалось, что это все парни, то сейчас я понял, что ошибся, среди них были и две представительницы прекрасного пола, в силу одинаковой одежды почти неотличимые от своих товарищей.

— Всё, — прервал я вновь наступившую неловкую паузу, — давайте вовнутрь, что ли. Посмотрим, как вы тут живёте.

Но внутри оказалось ничуть не лучше чем снаружи. Первый этаж был разделён на два больших зала, первый, как объяснили мне, был, собственно, помещением для занятий, что было понятно по примитивно сколоченной кафедре и партам с лавками, а второй — столовой с большим камином и двумя длинными столами. Кухни не было, но местные объяснили, что готовкой занимается тётя Сарах, которая живёт у реки, она и приносит еду три раза в день.