Она отпрянула почти в панике и с облегчением оставила мужчин разбираться самостоятельно. Аника, ждавшая в машине, взглянула на неё с беспокойством. Разумеется, сразу схватила за локоть и принялась расспрашивать таким уверенным и жёстким голосом, что Севель мигом успокоилась. Она привыкла, что ей приказывают, и когда рядом появился человек, который взял на себя эту обязанность, мир сразу стал привычным и понятным, задышалось легче. Молодая женщина подробно изложила всё случившееся и взглянула на собеседницу с надеждой. Лёгкая тонкая морщинка, лёгшая на чистом высоком лбу старшей жены, обеспокоила её, но меньше, чем инцидент в здании. В конце концов, сейчас ответственность уже в руках других людей, а не в её собственных. Так – проще.

– Понятно, – сказала Аника. – Послушаем, что скажет муж. Печально, что ты своим прошлым создаёшь проблемы семье. Но я понимаю – ты не намеренно… Послушай, а это действительно отец Вани? Неужели ты совсем не видела человека, который тебя взял?

– Я же объяснила.

– Да, понимаю, подошёл сзади и прочее. Но неужели ты потом не посмотрела? Чисто из любопытства. Это же мужчина!

– Я… Нет, я испугалась. А потом сразу бросилась выполнять работу. Я боялась, что старшая будет недовольна, и что меня не оставят после испытательного срока. Да и он сразу ушёл. Я бы увидела только его спину.

– Но и по спине могла бы узнать.

– Вряд ли. Я тогда в мастерской работала всего два месяца, а на заводе была первый раз и с тех пор бывала там всего трижды. Я почти никого на заводе не знаю, тем более мужчин.

– Понятно, – вздохнула Аника. – Но если делать анализ, то, возможно, отцовство этого человека подтвердится. Что ж… Если муж с тобой разведётся, ты должна будешь искать себе другую квартиру, но одежду и вещи для ребёнка сможешь оставить себе.

Севель съёжилась.

Через пару дней женщины семьи решили собраться и обсудить ситуацию. Севель впервые позвали в семейный дом, и в глубине души она была разочарована. Слушая Анику, Дениз и Фруэлу, она представляла себе нечто невообразимо огромное и роскошное, но на деле это оказался обычный городской окраинный трёхэтажный дом, где нижний этаж был отдан под магазин, на втором сдавались квартиры, а семейство обитало на третьем. И, понятное дело, что места здесь хватало не всем – только самому Нумерию, его двум старшим жёнам и дочерям. Ещё была небольшая комнатка, где могла переночевать та из жён, которая понадобилась супругу и приехала из своего жилища. Но не более.

Севель усадили в кухне, отдали Ованеса ещё одной жене Нумерия – Лире, жизнерадостной и добродушной толстушке с тонкой хитростью в глазах – и принялись расспрашивать младшую супругу их мужа обо всех подробностях. Но, поскольку подробностей хватило ненадолго, дальше обсуждение пошло без участия Севель, хоть и в её присутствии.

– Он наверняка может забрать ребёнка себе, – сказала Нера, седьмая по очерёдности жена Нумерия. – И заберёт.

– Я подозреваю, не в ребёнке дело, – устало ответила Дениз. Она вырвалась с работы совсем ненадолго, заодно решила и поесть, так что обедала поспешно и всё время поглядывала на телефон. – На мальчиков платят хорошее пособие, но ими и заниматься надо. Так что ему не нужен будет только сын, он захочет забрать его вместе с матерью, чтоб было кому ухаживать, и пособие вместе с ребёнком не отобрали.

– Зачем ты так говоришь! Сын – это святое для каждого мужчины!

– Святое, верно. Но деньги этому человеку, думаю, тоже очень важны. Иначе с чего бы он заинтересовался только сейчас? Тогда, когда по производству пошёл слух, он, если бы действительно хотел сына и желал о нём заботиться, поинтересовался бы сразу. Но не захотел.

– А вот сейчас – захотел! У него, может, двадцать жён, есть кому позаботиться о сыне, и Севель ему не нужна.

– Она сейчас замужняя дама, её будет не так просто отставить от общения с сыном. Так что проще себе заполучить.

– Вот уж точно – дело в простоте, а не в красоте.

– А в чём бы ни было! Женщин в мире много, а тех, которые рождают сына – мало. Уж для своего-то сына она будет особенной, а отца Вани со временем просто заклюют, если он хотя бы не попытается заполучить его мать себе.

– И по суду он сможет это сделать? – заинтересовалась Фруэла.

– Он ничего не сможет сделать! – рявкнул Нумерий, входя в кухню. Небрежно махнул рукой, и Нера вскочила и, проскользнув мимо, убралась с глаз долой. Фруэла последовала за ней, но не так торопливо, даже величаво. По крайней мере, пыталась, но муж не обратил на это никакого внимания. Он был в ярости, хорошо контролируемой, однако настоящей, и сразу посмотрел на Анику, на Дениз, которые не спешили убегать – видимо, их этот жест не касался. – Я сказал – ничего! Кто он такой, чтоб мне указывать? Будет по-моему. Дениз, подбери мне лучшего адвоката, поняла?

– Я распоряжусь. Моя юрисконсульт найдёт.

– Неважно, как, но чтоб адвокат был. И первосортный. Пусть поставит этого наглеца на место. Чтоб он ещё мне остался должен, ясно?

– Я поняла.

– Аника, проследи, чтоб Севель и Ованес одни из дома не выходили. Если этот говнюк увезёт её, я вас всех вышвырну, поняли? Делайте, и так, чтоб наверняка, чтоб сразу хорошо. – Севель тоже поднялась и стала бочком выбираться с кухни, но он остановил её. Схватил за плечо, сильно сжал и развернул к себе. – А ты чтоб без баловства. Что тебе скажут, то чтоб и делала. Поняла?

– Поняла.

– Кто попало не будет со мной говорить, словно со своей прислугой. Он у меня получит. По полной.

– Не волнуйся. – Дениз отодвинула тарелку и встала. – Прости, мне нужно бежать. Важная встреча. Но я всё поняла. Не беспокойся. У тебя, естественно, больше денег, чем у него, так что верх возьмёшь именно ты.

– Вот и хорошо. – Нумерий на глазах успокаивался. Он ободряюще хлопнул Дениз по заду, кивнул Анике, а Севель небрежно велел. – Иди в гостевую комнату и займись сыном.

Помощница горничной подняла экраны и раздёрнула плотные шторы. Солнечный свет хлынул в спальню, а вместе с ним – лакомый морской ветер и аромат цветов парка и розария. Утро пришло в мир намного раньше, чем Рудена захотела проснуться, но таковы уж были её привычки. Лишь пару раз в своей жизни она видела рассвет, и тот не настолько её впечатлил, чтоб ради него менять весь уклад своей жизни. Она подняла голову и сонно прищурилась на свет, пришедший из арки на открытую террасу – там как раз хлопотали две служанки, одна занималась платьем и туфлями, вторая держала зеркало. Но это были не те, с которыми хотелось бы побеседовать. Свою горничную она отыскала взглядом не сразу.

– Погода хороша, я смотрю.

– Замечательная, ваша светлость. Море – как зеркало, можно прогуляться по заливу. Приказать, чтоб подготовили вашу барку?

– Ох… – Рудена снова опустила лицо в подушку. – Почему все развлечения, которые мне предлагают, такие скучные?

– Его величество запретил вам верховую езду.

– Ой! Его величество, если желает, может сам кататься верхом в своё удовольствие! Весь день, до пресыщения! Мне это ни к чему.

– От вас ждут, что вы займётесь делами семьи, – корректно напомнила горничная.

– Какой семьи? – Рудена села на постели и аристократично зевнула. – Семьи его величества? Я ею займусь так, что мне не только верховую езду запретят. Ладно… Платье и завтрак.

– Что желаете надеть?

– Одежду, Лалла! Хотела бы какую-то конкретную, попросила бы! О, господи…

Ей помогли подняться с постели и умыться, а затем усадили к трельяжу. Рудена позволила себя причесать, после чего облачилась в скромное домашнее платье. В том, что для такого обыденного убранства ей требовались услуги четырёх служанок, Рудену совершенно не удивляло, она просто не задумывалась об этом. Такова была её жизнь.

А ещё она привыкла к тому, что пока церемония одевания не закончится, она не останется наедине с горничной – без посторонних глаз и ушей. А значит, поболтать свободно им будет нельзя. Или обменяться новостями так, чтоб весь дворец к вечеру не был бы в курсе. Но терпению её учить было не нужно. В высших кругах это первое, чему учится любая девочка. В противном случае её ждёт мало хорошего.