Трогает складки, я хнычу и без разрешения цепляюсь в плечи. Впиваюсь ногтями. Плевать, если за это тоже будет наказание.

Он сознательно не доводит меня до оргазма, хотя и понятно, что я чертовски близка. Скользит по половым губам, раздвигает их трогает вход. Ныряет в меня на фалангу. Я захлебываюсь от ощущений.

Бывший муж одергивает руку — холодею. Пьяной слежу, как тянется к столику. Под бешено колотящееся сердце берет в руки квадратик из фольги. Возвращает кисть между нами. Протягивает мне.

Я не соображаю. Смотрю на Айдара.

— Сама надевай.

Щеки уже не горят, а жарятся. Я действую на автопилоте. Знаю, зачем это. Чтобы потом не сказала, что изнасиловал. Не верит мне. Совсем не верит. Но даже это не тормозит.

Беру презерватив, открываю, придерживаю за кончик. Вспышками реальность сменяется воспоминаниями. Теплыми и пошлыми.

В нашей прошлой жизни он сам учил меня надевать презерватив. Говорил, в жизни пригодится. Я дулась.

Вот. Пригодилось.

Раскатываю по члену. Возвращаюсь к глазам.

Облизываю сухие губы. Он дергается взглядом на них. Потом таким же сухим голосом произносит:

— И садись тоже сама.

Меня жжет изнутри от желания и боли. Мы все сломали. Все к чертям сломали.

Приподнимаюсь. На бедра ложатся мужские руки. Он сильно сжимает, я пытаюсь принять член…

От острых ощущений кроет сразу. Он кажется слишком большим. Я — до стыдного узкой. Упираюсь в плечи локтями. Давлю вниз. Он помогает. Спаиваемся.

Одновременно и на одно время замираем, затаив дыхания.

Я хочу уткнуться в мужской висок. Хочу вдохнуть еще там. Лизнуть. Поцеловать. Шепнуть. Не могу себе позволить.

Первым оживает Айдар.

Нажимом рук просит начать двигаться. Я слушаюсь.

Делаю это под звуки рваного дыхания и стекающей по бедрам влаги. Ее много. Я и не знала, что настолько сильно…

Двигаюсь в одном, пока что медленном, темпе. Когда нужно будет ускориться — он скажет. А пока мы заново привыкаем. Стараюсь сама задеть клитор. Грудью — коснуться рубашки.

Пальцы Айдара больно впиваются в бедра. Едут назад. Сжимают и мнут ягодицы. Я немного меняю амплитуду движений — бывший муж беззвучно ругается.

Спускаю с плеч локти и ухватываюсь пальцами. Закрываю глаза. Буду представлять…

Он не дает. Снова чувствую пальцы на шее. Давит. Распахиваю.

Хочется одновременно замереть и никогда не прекращать наш секс. Иду по второй дорожке.

Вместо прикосновений наслаждаюсь хотя бы жадными взглядами.

От удовольствия приоктрываю рот, Айдар смотрит туда.

Съезжает с шеи назад, ныряет пятерней в волосы. Я чувствую, как массирует затылок. Мну безупречно выглаженную ткань.

О поцелуях я даже не мечтаю. Но он смотрит… И смотрит… И смотрит…

А потом тянет на себя. Врезается. Толкается между зубов языком. Так яростно давит меня в себя, что я дрожу. А может это от осознания — так отчаянно он ебет только меня. Я придумываю, что с любовью.

Его язык хозяйничает там, где еще недавно поршнем ходил член. Мои соки пачкают ткань «подарочных» брюк.

Айдар берет на себя выбор темпа и угла проникновений.

Болезненно фиксирует мое бедро. Держит за затолок, не давая отвернуться и оторваться от губ. Насаживает на себя раз за разом, доставляя даже боль. И не целует, а жрет. Душу вынимает. Травит чернотой.

Мне слишком. Настолько, что не выдерживаю.

С силой отталкиваю, а потом обнимаю.

Утыкаюсь в шею и стону.

Трахай, как хочешь.

Обе руки снова на бедрах, а я таю, извлекая из жесткости нежность. Веду носом по покрывшейся испариной пряной коже, он дергается. Получаю звонкий шлепок.

Прикусываю подбородок.

Так хорошо…

За это не наказывает.

Слышу убийственное:

— Сколько мужчин после меня было?

Я молчу. Жмусь теснее. Кажется, что если не сделаю этого — сердце выпрыгнет и разлетится на осколки.

Чувствую укус на плече.

— С ним спала? — Сжимаю губы, чтобы не ответить. Я знаю, о ком он. Не о Леше. — Сравнила?

Ненавижу Наума за всё. И за дурацкую шуточку, которую мой Айдар запомнил, всерьез воспринял, тоже.

Веду по шее в волосы. Сжимаю, а они проскальзываю. Так и наша жизнь — проскользнула.

— Не скажешь? — Мотаю головой и насаживаюсь.

Сам подумай, дурак. Сам подумай!

Кричу про себя. А вслух — кончаю. Громко, выгнувшись, распахнув глаза в потолок, когда мужские пальцы наконец-то жмут на измученный ожиданием клитор.

Мне не унизительно делать минет мужчине, которого я люблю. А вот слушать его предположения и оправдываться за них…

Ты же меня знаешь, Айдар. Ты же меня помнишь…

Оргазм накатывает неповторимой вспышкой и моментально гаснет. Обмякаю в его руках.

Не знаю, чем именно «заслужила» доставленное удовольствие и почему он не тормозит меня после, но пьяной нахожу его губы. Целую. Он не отворачивает. Проезжаюсь по ровным зубам, сплетаю языки. Посасываю, как делала с членом, которые опять увеличивается, но уже не во рту. Айдар делает еще несколько движений моим телом вниз и замирает.

Дергает головой назад. Я через пелену вижу, как сжимает губы и каменеет весь. Из легких со свистом выходит протяжное: «с-с-с-сука». Дышит часто.

Меня размазало. Стерло границы. Я не чувствую опасности.

Он постепенно трезвеет. Возвращается ко мне — взглядом и душой. Я сразу понимаю, что жажды крови в нем меньше не стало. Но во мне просто нет больше сил. На сегодня так точно.

По-глупому обнимаю за шею.

Знаю, что он в любую секунду может оттолкнуть. Ударить больно словом. Согнать с колен.

Но прежде я получаю скорее всего незапланированную щепотку нежности. Он неосознанно поглаживает бедра, которые так яростно сжимал. До синяков.

Мы всего на пару секунд в мыльном пузыре. Я это знаю. И что лопнуть его легче простого — тоже. Но рискую.

Поддаюсь порыву. Тянусь к виску и веду языком. Соленый. Сладкий. Мой.

Айдар шумно выдыхает и дергается в сторону.

Я снова хочу спрятаться у него на плече, но не дает.

Придерживает за подбородок и поворачивает к себе.

Вот теперь в глазах шторм. Но мне не страшно. Я на дне.

— Общаешься со своими?

Эти разговоры неуместны, если учесть, что внутри меня до сих находится его возбужденный член. Он кончил, но не опал. Продолжает меня хотеть.

— Нет, — отвечаю правду, а потом моргаю. Айдар кривится.

— Даже сливки не собрала, спасительница? — загоняет нож. Я выдерживаю.

— Я сделала это не для сливок. Ты прекрасно знаешь…

Уголок рта дергается. Не хочет он знать…

— То есть бабок Наума было достаточно? Так я больше дал бы. Сомневалась?

Приподнимает. Я соскальзываю с члена и опускаюсь обратно на его колени. Не помню, чтобы когда-то чувствовала себя настолько же опустошенной.

Смотрю вниз, но от возбуждения — только запах и следы на бедрах.

Айдар снимает презерватив, завязывает и отбрасывает. Слышу звук шлепка о пол. Чувствую себя чем-то похожим…

— Сделала все, как отец хотел и даже так не стала героиней…

Больнее не смог бы ударить. Кусаю губу, чтобы не задрожала. Мажу взглядом по глазам, трачу всю себя, чтобы не было слез.

— Его там могли покалечить или убить. Мне так сказали.

Не знаю, зачем оправдываюсь. Это же и так понятно. Да и судя по взгляду Айдара — скорее могилу себе рою.

Как не потерять веру вот сейчас? Наверное, я не теряю только по-глупости.

А в Айдаре никакая вера давно не живет. Он не верит ни в Аллаха, ни в добро, ни в меня.

— Хорошо, что меня не жалко. — Заполняет комнату убийственным сарказмом. — Слезай. Свободна.

Айлин

Перешагиваю через борт ванны и ступаю на ворсистый коврик. Пальцы тут же сами тянутся за полотенцем. Вроде бы лето, вечера по-прежнему теплые, а меня все равно знобит. Прижимаю его к груди, замираю, зачем-то выдыхая.

Не знаю, что. Причин выдыхать, на самом деле, нет.