Он неожиданно подходит сзади и утыкается носом в мою шею, обхватывая руками мою талию в кольцо.

– Испугалась, – констатирует тот факт, что моё сердце явно для всех готово выпрыгнуть в тоже окно, в которое я только что глядела и с появлением Андрея моментально от него оторвалась, переводя свой взгляд на большие пальцы, которые взялись нежно поглаживать живот.

– Угу, – промямлив, сжимаю ладони в кулак, чтобы унять беспокойство и волнение.

– На что засмотрелась? – Ведёт носом от ключиц до кончиков ушей. – Или на кого? – Протяжно проговаривает. Меня тут же бросает в дрожь. Неужели почувствовал… или увидел?

Алекс!– Внутри вырывается крик.

Я смещаю свой фокус и направляю свой взгляд в окно, в то место, где он стоял. И выдыхаю, когда никого не обнаруживаю.

Значит, он его не видел,– прикрываю веки. Надо привести себя в чувство, иначе Андрею и видеть ничего не надо будет. Я сама себя сдам с потрохами, трясясь как заяц. Всё-таки Алекс прав, я глупая трусливая зайка.

Я разворачиваюсь и выпутываюсь из оков Андрея. Обещая, быстро принять душ и быть готовой. Никаких коньков, лыж и других спортивных инвентарей. Обойдёмся сегодня обычной пешей прогулкой.

Шмыгаю в ванну, обдаю себя холодной водой и быстро, сохраняя эффект заторможенности, мчу обратно в комнату.

***

Время идёт, а мы всё ходим за ручку с Андреем и наворачиваем круги вокруг базы делая лишь короткие паузы, останавливаясь в кофейне, чтобы выпить горячий шоколад и согреться.

За год наших отношений это наше первое общение, длившиеся больше, чем два часа.

Необычно видеть, как на улице от утреннего света уже ничего не остаётся и на смену его приходят вечерние сумерки, а рядышком по-прежнему идёт Андрей: никуда не спешит, не смотрит на часы, делится тем, чем никогда не делился. Ведь говорить со мной о работе для него это большущий шаг. Раньше он отвечал, как занятой человек: кратко и по делу. А сегодня он поделился со мной своими планами и о будущем проекте, который будет запускаться через полгода. До этого дня я и слова о нём не слышала, а теперь знаю и бюджет проекта, и этапы его в деталях, и даже названия подрядных организаций мне известны. Андрея будто подменили, и, кажись, в лучшую сторону. Потому что я почувствовала свою значимость для него. Схожее с тем чувством, когда вас будто год не замечали, а затем неожиданно для вас обратились к вам по имени.

Я целый день, глядя на Андрея, хожу с открытом ртом. То ли от восторга, то ли от шока он не до конца закрывается, сама ещё не разобралась. Но то, что сейчас происходит мне нравится, куда больше, чем пребывать в состоянии невесомости и не ощущать под ногами твёрдую поверхность.

Постепенно вчерашний день и дни до него тонут в омуте памяти, стремясь ко дну. И чёткость картинки исчезает, всё будто в тумане: мне всего-навсего показалось и это лишь мои ложные воспоминания.

– Может пойдём домой? Я проголодалась, – нехотя, признаюсь. Живот уже от голода сводит, а мысли о седьмом стакане горячего шоколада вызывает рвотный рефлекс. Гуляла бы и гуляла, но идти с протестом на свой собственный организм не рискну. Вряд ли я отделаюсь только урчанием желудка.

– Может в ресторане посидим? – Выдаёт заманчивое предложение, от которого, наверное, стоит отказаться.

– Твоя мама обидится. Эта женщина даже на новогодних каникулах у плиты ночует. Будет не красиво, к тому же, вареники со сметаной нас ещё с утра ждут. Может всё же домой? – В просьбе опускаю бровки чуть пониже и умоляюще складываю ладошки вместе.

– То есть говоришь, на ужин вареники со сметаной? –

– Ага.

– Хорошо, твоя взяла. Вареники, так вареники.

Доходим до домика, а нас уже у порога встречают.

– Ну и где вы были? – Руки в бока. Мать вся наготове. – Мы уже без вас поужинали, гости только что ушли.

– Вареники остались? – Оставляя мамин вопрос и претензии без ответа, Андрей входит в дом, снимает ботинки и принимает мою куртку, чтобы повесить на крючок.

– Остались. – В голосе по-прежнему слышен укор в наш адрес, хотя и с материнской мягкостью. – Сейчас свежие сварю, проходите в гостиную греться.

– Спасибо, – отвечаю я за нас обоих, чувствуя, как настроение Андрея меняется.

– Всё в порядке? – Дождавшись, когда Нина Степановна уйдёт, задаю вопрос.

– Да, – целует меня в лоб и проходит вперёд в комнату.

А я всё вожусь с ботинками. Намудрила здесь. Ещё хоть раз я возьму обувь на шнурках, ей богу, можно умотаться с этими узлами.

Немного повозившись, я всё-таки с ними справляюсь. Даже победный возглас хотелось издать. Вот настолько обрадовалась, что в тяжелейшей схватке одержала победу.

Выпрямляюсь и в ту же секунду взглядом врезаюсь в того, кто стоит в метре от меня.

– Привет, не болят? – Опускает взгляд на мои ноги, которые неуклюже сменяют друг друга.

– Привет, нет, – спешу обойти его стороной, но только я равняюсь с ним, как меня не отпускают.

– Нервничаешь со мной? – Его шёпот поспевает за мной.

– Что? – Делаю ещё один шаг и оборачиваюсь к нему, словно принимаю вызов, только это совсем не так. Просто наивно полагаю, что ослышалась.

– Ты наврала мне. Сказала, что ноги не болят, а они же болят, – не спрашивает, а утверждает.

Болят, так болят. Какая разница? Что это ему даст?

Не желая вступать в спор, совершаю поворот на сто восемьдесят градусов и марширую в гостиную.

– Смешная ты. Люди не меняются, запомни.

– О чём ты? – Теперь вызов сработал, и я его приняла, а он его на первом же гудке отклонил.

– Умная, сама поймёшь, когда нарадуешься, – и захлопывает передо мной дверь, снова пробудив во мне бурю негодования.

Глава 18. Настя

Вчера вареники встали поперёк горла. После столкновения с Алексом есть перехотелось. Напрочь отбил желание притрагиваться к еде. Сидела и молча глядела как Андрей за двоих уминает всю тарелку, пускай и без особого энтузиазма с подпорченным, непонятно чем, настроением. Однако съесть всё подчистую это ему не помешало. А затем и вовсе без улыбки побрёл прямым ходом в комнату и за пару минут уснул. Наша длительная прогулка прекрасно сморила одного человека, а я же в свою очередь ни на секунду не сомкнула глаз.

Сказал чушь Алекс, а заморочилась почему-то я. Его слова не отпускали вплоть до утра. Ночь была затянута моими бесконечно посещающими мыслями. Говорил про ноги, а закончил философским суждением. Что к чему?

Умываюсь холодной водой и спускаюсь на первый этаж. Буду, наверное, первой, кто сегодня отведает завтрак. Если он, конечно, уже приготовлен. Иначе придётся наворачивать круги вокруг дома, только бы завлечь себя каким-нибудь полезным делом. А спорт, кажется, вроде из тех родов занятий, которые должны приносить пользу. Вот, пару сотен грамм жира и сожгу. Кто-то за новогодние каникулы их наберёт, я же напротив от них избавлюсь. Может с ними и весь скопленный стресс сгинет с меня.

– Ты чего так рано встала? – Вся в хозяйстве мать Андрея встречает меня у порога кухни. – Плохо спалось? – Обеспокоенно спрашивает. – Холодно? Может вам в комнату обогреватель принести?

– Нет, не беспокойтесь. В доме очень тепло, даже жарко я вам скажу.

– Тогда я не понимаю, чего ты доченька, так рано встала. Спала бы ещё.

– А вы чего не спите? – Перевожу разговор. Как этой женщине объяснить, что спать не могу из-за её двух сыновей. Разве поймёт? Разве не осудит?

Да кто вообще сможет меня понять? Я сама ничего не смыслю в том, что творю. Для чего свои мысли мусором забиваю. Почему к его словам вес прибавляю. Зачем вешаю на Андрея непонятные и недоказанные никем и ничем ярлыки? Всегда был идеален для меня, а сейчас с чего-то решила минусы в нём отыскивать. Все мы со своими тараканами. И до этих каникул, уничтожать тараканы Андрея не спешила, дружно и мирно жила в одной квартире.

– Кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Мою мать так растили, а она меня. Если надо что-то делать, то лучше это делать спозаранку.