Холодный, методичный, избалованный женщинами из-за своей внешности, напоминающей Жанна Маро в молодости, Илларион тренировал не очень опытную в тот момент Нану, как секс-тренер. Все избираемые им самим позиции были направлены на то, чтобы самому вообще не напрягаться. Поэтому временами Нана чувствовала себя надувной куклой, которая должна делать определенные телодвижения в заданном порядке. Творчество не поощрялось. Узкий и очень длинный член Лари предполагал только нерастянутые вагины нерожавших женщин и позы со сведенными ногами. И еще Илларион почти всегда стискивал во время оргазма грудь так больно, что Нана вскрикивала и стремилась выжать из партнера его конвульсии, сильнее сдавливая влагалище, натренированное тоже специально в Таиланде. Но сама Нана на оргазм никогда не могла рассчитывать. Наверное, поэтому, когда она влюбилась первый и последний раз в жизни в Павла, она и переживала его отказ заняться любовью так ужасающе для мужчины. Надо сказать, что если бы Пашка-Красавчик поддался тогда на провокацию и она получила бы от него фейерверк в глазах, который ей описывали другие спасшие с ним женщины, то она вполне была способна отравить Иллариона и после его смерти окрутить Павла.

Но тот струсил, решил не посягать на даму сердца своего босса. И за это поплатился.

Так что, хотя заместитель начальника Красноярского городского отдела полиции, как и водила такси, сразу определил, что Нана – «мандаринка», того, что он у нее будет всего лишь третьим половым партнером, при ее то двадцати пяти годах, предполагать не мог. Но она, зная, как мужчины боятся больных проституток, рассказала ему свою биографию не без задней мысли: она хотела стать на какое-то время ее пассией и заработать новые документы перед отъездом в Турцию благодаря своим наработанным приемам. И она даже не предполагала, что мужчина примчится вечером с букетом, с бутылкой ликера! Бейлис» и норковой шубой для Наны. Он с порога поцеловал ее в щеку, потом они выпили вкусного напитка с парой кубиков льда. И не пытался бравировать, утверждая, что настоящий мужик не может пить ничего, кроме водки. В нем явно чувствовалось умение пойти навстречу, выслушать человека. Нана подумала с опаской, что именно это качество и делает его хорошим «ментом», помогает продвигаться по службе. Но. Вместо того, чтобы попытаться соврать о том, почему ей пришлось сбежать, она рассказала и о кастрации Павле, и о той записке, которой она заманила его. И высказала просьбу о новых документах – она не собирается бороться с Илларионом и его криминальной группировкой. Просто боится казни в случае обнаружения записки.

Игоря Станиславовича Варежкина трудно было удивить. Но Нане это удалось. Он приготовился, что красотка начнет ловчить и приукрашивать события своей биографии, искать сочувствия. И найдет его туту же в его постели. Оно было бы сыграно хорошо. И на любовника своего она лишнего не наговаривала – жилось то ей сыто-пьяно, не пыталась выставить себя ценным свидетелем, которого надо спасать. Он поверил в ее первую и последнюю любовь к расчетливому адвокату, оценил ее готовность ради связи с ним рискнуть головой. Ну и то, что щеки ее ворсились, как персик, разрез огромных черных глаз был так красиво подведен, и в вырезе бесстыдно просматривалась грудь, повлияли на решение быкообразного Варежкина, в котором трудно было подозревать душевную тонкость.

Он решил помочь Нане самым неожиданным для нее образом.

– Вот что я подумал, девка. Всерьез жениться на тебе – со свадьбой и прочими глупостями я не стану. Но уже завтра утром оформлю в ЗАГСе тайно наш брак. Это нужно сделать скорее, чтобы в эти даты такой ход со сменой фамилии не стал очевидным, если тебя станут искать. Ведь, не найдя у тех, кто незаконно фабрикует документы твоего заказа начнут шерстить ЗАГСы. Но не на следующий день после приезда в город. Но раньше, чем заявление, ты напишешь согласие на развод, скажем, уже с мая месяца, чтобы я мог законно бросить тебя через полагающееся время. Тебе вообще не придется здесь светиться. Я отправлю послезавтра я жить в мою квартиру в Аланье, как законную супругу. Правда, тебе надо будет стать платиновой блондинкой и Ниной – Нана – имя заметное в русской диаспоре. Грузинка что ли?

Грузинка. Но акцент меня и так будет выдавать! отчаяние прозвучало в голосе.

– В Турции ты можешь говорить, что ты бывшая молдаванка – некому будет тебя уличать – в доме, где я купил апартаменты, живут только три семьи – русские и немецкая.

– Спасибо тебе за все. Я отработаю тебе, как захочешь!

Большой и полный Игорь задумался, чего бы он и вправду хотел. С тех пор, как овдовел в сорок лет, он не был оставлен женской лаской. И приручать никого не надо было. И вдруг он захотел так сильно, чтобы эта жесткая, смелая красавица оттаяла в его руках настолько, что полюбила бы его. Но тут он вспомнил, как она поступила с тем, кто от нее отказался.

Если ты имеешь в виду секс, то после твоего рассказа я даже штаны при тебе никогда не стяну. Он засмеялся. – После того, как я сообщу о разводе, ты с квартиры съедешь, за это время купишь себе что-нибудь небольшое в Турции. А там – посмотрим. Мне не звони никогда. Прежний телефон ты, надеюсь, уже выбросила? Вот тебе новый – я его оформил на мою жену задним числом. Как и брак будет датирован на пару месяцев раньше твоего приезда сюда. Словом, мы с тобой – ошибка друг друга. Люди, которые встретились и расстались через полгода. Ну, приняли влечение за любовь. С кем не бывает?

Нана рассмеялась.

– Зачем ты это делаешь для меня, что хочешь получить взамен?

– Подвиги делаются для того, чтобы спасать прекрасных дам бескорыстно. Видно, в прошлой жизни я был рыцарем на белом коне. А теперь на коня мне не взгромоздиться, но кое что осталось в самой глубине души. Живи, девка. А там – посмотрим.

Подполковник встал, дошел до тумбочки под телевизором, вынул три листа бумаги, сам написал заявление на вступление в брак задним числом, Нана написала два других – включая просьбу о разводе, употребляя имя Нина. Протянула листки Варежкину.

– Жених, вы можете поцеловать невесту, – голосом распорядителя ЗАГСа проговорила Нана, приблизившись к Игорю Станиславовичу вплотную. Он пах алкоголем и усталостью. Мужчина чмокнул ее в лоб и отцепил руки от своей толстой шеи.

– Я не хочу тебя ревновать, когда ты уедешь. Нам надо остаться чужими. Но Нана не отступала, она вжалась в мужчину и упала перед ним на колени, собираясь сделать мужчине минет.

Но, не смотря на то, что тело его отреагировало на прикосновения бурно, Варежкин оттолкнул Нану и быстро ретировался из квартиры.

Мороз, когда он вышел из квартиры, его резко охладил. И он подумал, что кастрировала Нана Павла как раз не за то, что он с ней был, а за то, что не был. И решил завтра с Наной устроить горячую ночь. Брачную. Хоть об этом только и будет знать его друг Федор из ЗАГСа и друг Федора – Степан из паспортного стола. Конечно, посвящать их в детали подполковник не станет. Они же решат, что их шеф и друг думает не головой, а головкой, раз женится на какой-то малознакомой мандаринке. Да и сам он не мог объяснить себе, почему решил так поступить. Может, захотел Нану сильнее, чем обычно, и же ему показалось лестным обыграть криминального авторитета. И уж совсем хорошо было бы за долгое время сделать доброе дело для красавицы в опасности бескорыстно. Почти.

Тамара Семеновна перед зеркалом из стрижки под горшок с помощью лака жесткой фиксации сооружала надо лбом свою фирменную волну вверх, похожую на кокошник. Ей предстояло из этой гостиницы уже сегодня перебраться в апартаменты. Правда, там нужен небольшой ремонт, но, главное, оформить покупку. И тут она вдруг подумала, что ее непоколебимая приверженность одному стилю в одежде и укладке делает ее узнаваемой. А ведь она скрывается. Поэтом, завершив первичные приготовления, она спустилась в холл отеля и пошла в парикмахерскую.

Два молодых парня управлялись в ней. Оба были заняты. Тамара взяла журнал с видами причесок со столика и начала листать. Ее прозвище «царица Тамара» должно больше ее виду не соответствовать. Простушка-пастушка? Барышня – крестьянка? Кем ей стать. Это было горько, но будоражило воображение.