Хуже другое. Мельницы на Яузе могли работать только в небольших масштабах. И чуть только увеличить объем производства, сразу же начинались разные проблемы. Яуза ведь река относительно невеликая, через лето воды не хватает.

Когда их строили, на это еще не обращали внимания, пороха надо было немного и производства хватало с лихвой. То ли дело сейчас, с многократным ростом потребления!

Дмитрий прикинул возможности Петербурга, или, как называли при Петре, Санкт-Питербурха. В любом случае, когда-нибудь пороховую мельницу придется открывать и в столице. И ведь открыли в историческом прошлом, а к ему времени в перспективном будущем. Так почему бы и не прямо сейчас и не ему?

А пока между делом, пользуясь поданным карт-бланшем, он полдня решал проблемы сырья, топлива и продовольствия. Потом быстренько подсчитал — производство пороха увеличится примерно на треть.

И этого хватит в начале XVIII века!

С этими мыслями он вернулся в усадьбу. Уже у входа на него с криками, шумом и причитаниями налетела старая нянька Даши, как бестолковая, но очень любящая своих цыплят курица.

— Господи помилуй, голубок наш, наконец, нашелся! — запричитала она, — хозяева-то тебя и потеряли. Дашенька чуть ли не ревмя ревет, суженого жалеет. Отец слуг пушит, что недоглядели. А он по Москве шастает. Уж не по кабакам ли?

Дмитрий чуть поперхнулся, встретив такую «жаркую» встречу. И ведь непонятно, как ответить, то ли отругаться, то ли отблагодарить за заботу!

К счастью, князь Александр Никитич, проходивший по коридорам просторного здания, заглянул на раздающийся шум. Дмитрию он обрадовался, хотя немного тоже его побранил. Но старушку ласково прогнал. А затем отправил шедшего с ним слугу в столовую, понимая, что сын боярский, скорее всего, с дороги голоден. Пусть готовят кухарки поскорее блюда.

— Где был, пострел? — добродушно спросил он, — рано встаешь, женить надо немедля. Там жена молодая не отпустит.

Узнав, что Дмитрий уже успел побывать на мельнице и прибыл с конкретными предложениями, князь посерьезнел. Молодец, парень, с таким только и по делу говорить.

— Пойдем-ка ко мне в кабинет, — предложил он, — там и пообедаешь. А то если увидит моя Даша, нормально не поговорим.

Князь как бы и сам побаивался дочь! Дмитрий удивился, а после насторожился — невесты все хорошие бывают, зато нередко жены сварливые появляются. Вместо отца будет на муже зубки острить.

Однако все эти пессимистические мысли мгновенно исчезли, как только перед ним показалась Даша. Пришедшая по каким-то делам к отцу, она буквально засияла перед появлением Дмитрия.

Какие уж там рассудочные размышления! Он забыл обо все при виде девушки. Князь гулко закашлял, видя две статуи. Но, чтобы их развести, он вынужден был с силой провести Дмитрия в кабинет. Правда, это не очень-то помогло. Согласно закону притяжения разнополюсных магнитов Даша намертво притянулась к сыну боярскому и вошла в тот же кабинет, не видя укоризненных взглядов отца и не слыша его предостерегающих речей.

Пришлось Хилкову так и работать, говорить, как бы в пустоту, не говорить как дочь с будущим зятем украдкой милуется. Дело ведь молодое, а внуков так и так хочется. И как они получаются, он прекрасно знал.

А ответы на речи предосудительные князя попаданец и так знал. Первое, по продовольствию. Логистика не продумана совсем, князюшка жлобствует, не желая кормить за свой счет. Между тем надо понимать, что в России при недостатке частных средств, именно государственные средства являются наиболее перспективным капиталом. И что пусть казна при нынешнем царе Петре Алексеевиче еще скудна, но ведь платит же! И кстати, пусть с задержкой, но все равно больше всех.

Александр Никитич это не видит со своей княжеской вышки. Привык, бородатая морда (это Саша про себя и даже ласково), что лишь промышленную продукцию можно продавать на рынке. А сельскохозяйственную продукцию пусть крестьяне из свой доли на базаре продают. И ведь тоже, хоть немного, но деньги нужны — и государственные повинности платить и барину часть налогов. Да и покупать товары надо, путь немного. Та же соль, например, или железные изделия. Крупный город все же!

А вот барщину он не желает продавать, почти вся уходит на помещика, на семью (Дашу), на многочисленный двор. Отсюда легендарное московское хлебосольство.

Поговорил об этом. Рабочие голодают, покупают втридорога, кладя в чужой карман, тогда как у Хилковых рядом с Яузой, как раз с пороховой фабрикой, есть крупное поместье. Даже не надо самим продавать с барщинной доли вотчинника, крестьянам просто разрешить у мельницы торговать. Рабочих ведь не страшно много и этого хватит, а?

Князь, глядя, как его дочь Даша играется на шее чужого пока мужчины, со скрипом разрешил. Благо ведь больше никаких причин запрещать не было. Просто средневековая ограниченность. То, что делали вчера, будем делать и завтра, а нового нам надо. И ведь ладно дремучие крестьяне, так и князюшка Александр Никитович!

То же самое по лесу. Князь имеет много деревьев, которые зазря дряхлеют, гниют. Даже крестьянам не разрешают рубить на собственные нужды. А уж чтобы продать, ни-ни! Денег что ли много у князя Александра Никитича? Ну да, много. Но ведь денег излишне никогда не бывает!

Поговорил по поставкам деревьев из вотчины. Князь аж удивился, не понимая связей между производствомпороха и вотчинным лесом. Саша ему объяснил и буквально на пальцах рассказал, как увеличится объем пороха и одновременно повысится собственный доход князя.

Александр Никитич от этих слов молчал. Долго молчал, Дмитрий уж подумал, что тот уснул ненароком, но тут князь резко выпрямился, так что и попаданец и Даша вздрогнули.

— Значит так, дети мои, — торжественно произнес князь, — послушал я сына боярского Дмитрия Кистенева, да и решил: беден он и не знатен, зато смышлен головой. И дети у него с дочерью моей Дашей будут умны и сообразительны. Княжескую кровь надо освежить. Благословляю вас властью своей родительской.

Он взял икону из красного угла древнего письма, потребовал, чтобы они встали на колени — Даша опустилась сразу, поняла, что хочет отец, Саша, по попаданческому своему незнанию замешкался. Пришлось его девушке сердито его дернуть за руку.

Дождавшись обоих, князь перекрестил иконой, приговаривая:

— Богом данной властью приговариваю вас к венчанию. Любите друг друга и будьте ласковы!

Вот так Дмитрий получил официальное родительское благословление. То есть согласие князя он имел уже раньше, но теперь уже богом закрепленное. И более того, уже сам сын боярский не мог отказаться. Таково было время — еще не жена, но и уже не чужая, что Даша мигом доказала, утащив Дмитрия в свою девичью комнату. Раньше было нельзя, а теперь даже нужно! И отец не возражал, ласково глядя на молодую пару. Он их благословил, и древняя копия Владимирской божьей матери была тому порука!

Дмитрий все же уехал ближе к сумрачному вечеру, хотя и клятвенно обещал помочь князю. Но оба понимали — пока сын боярский очень занят своими новыми и старыми владениями, ибо без него в вотчинном хозяйстве ничего развиваться не будет. Крапивье семя, дьяки и подьячие, даже получив приказ самодержца, торопиться ой как не станут. Пока ржавую машину бюрократии XVIII века не смажешь подношением, пока не наорешь лязгнув саблей, ее шестеренки будут постоянно заедать. А это значит, надобегать. Ноги есть — скачи, как конь оглашенный!

А с порохом он главное все же сделал. Его точно будет производиться больше и лучше. Следовательно, царь Петр Алексеевич не будет злится и грозить. Что ж еще? По хозяйству князюшка и сам справится, практик он хороший, не то что гость, тот либо только теоретик, либо слабый практик.

По приезде домой, кстати, так и оказалось по поводу провинциальных бюрократов. Грозный указ царя уровнем выше был исполнен немедля, и местный воевода получил из соответствующего приказа письменное распоряжение о переделе поместья в вотчину и выделении туда же крестьян с землей и всем имуществом — движимым и недвижимым. Вотчина появилась мгновенно, тут от чиновников на местах ничего не зависело.